Девушки перестали голосить, видя, что звери и не думают нападать. Некоторые волки недоуменно трясли головами и пытались выпутаться из разорвавшейся во время оборота одежды. А вот её было изрядное количество — клочья тряпья валялись по всей поляне пёстрым ковром. Единственное, что уцелело на варгах, так это широкие красные плащи. «Они просто не рвались, а распахивались на волках, когда те обращались!» — сообразила я, — «Так вот для чего они были нужны! А то — традиция, традиция!».
Мы так и стояли, образовав кольцо, взяв пример с людей на телегах, рассматривая открывшуюся нам картину. Мы жались друг к другу и с ужасом смотрели на огромных волков, пока одна из девушек не сказала:
— Так. Стоп. А чего это мы дрожим тут? Мы же Гранатоворождённые — нас никто из варгов тронуть не может, пока они в волчьей форме! Этого ещё никогда не случалось!
— Всё когда-нибудь случается впервые! — хмыкнула другая.
Только вот и я почувствовала, что это правда — не тронут они нас. Они сами пока не понимают, что происходит. Так что, мы в полной безопасности. Но тут вдруг я встрепенулась.
— Герда! — закричала я и рванула к нашему шатру.
Я отбежала уже довольно далеко, как вдруг звук рвущейся ткани заставил меня оглянуться: Гранатоворождённые девушки стремительно оборачивались в волков. Я остановилась и заворожённо смотрела на них. Платья трещали по швам, а тела покрывались шерстью. И вот уже нет на поляне Гранатоворождённых. А есть шесть волчиц. Волчицы были необычные. Чёрная шерсть со слегка красноватым отливом.
А я? Почему я не обернулась? И тут я догадалась почему. Я разжала ладонь и посмотрела на камень, всё ещё лежавший в кулаке. Если я вдруг начну тоже, как и все, оборачиваться — он упадёт и укатится. Ищи его потом — не найдёшь. Вот он и предохраняет меня от оборота. Ух как здорово. Вот не хочу становится волком! Вот совсем мне это не нужно!
Пока я с камнем была рядом с Гранатоворождёнными — они тоже не испытывали зова к обороту, но стоило мне отбежать подальше, как и на них тоже подействовало. Наверняка дело в синем тумане, докатившемся сюда из Разлома.
Я нервно хихикнула. Так. Венди! Возьми себя в руки. Сейчас главное — найти Герду! И я, подхватив юбки, полетела дальше к нашему шатру.
Не добежав всего несколько шагов, я удивленно остановилась. У нашего шатра стояла группа волков. Впереди был огромный, высокий, великолепный волк — таких прекрасных животных я ещё в лагере не видела! Рядом с ним стоял волк поменьше. А за их спинами прятались две волчицы. Большой волк стоял и рычал. Он отгонял круживших рядом варгов. Но никто и так не осмеливался приблизиться к нему. В себе я страха не обнаружила, так что подошла спокойно:
— Папа? — с тихим восхищением, на всякий случай, решила уточнить я.
Маму в облике волчицы я узнала сразу же. Я видела её оборот и запомнила, её образ. «Но как же? У папы же нет волка? А это кто за ним? Герда? Но ведь у неё тоже волка нет. Теперь выходит есть? А человеческий облик? Они же вернутся?» Вопросы, вопросы. Всё это роилось в моей голове, жаль только ответов в ней пока не находилось.
Огромный волк повернул голову в мою сторону и наклонил её набок, рассматривая меня. Я же подбежала к нему и обняла за шею, буквально повиснув на нём.
— Пап! Ты такой красивый! Пап! Я тут дел наворотила! Мне очень-очень нужен совет. Что теперь делать то?
Волчья шерсть под моими руками пошла волнами. И папа стал обращаться. Ох ты, мама дорогая! Всё длилось не больше секунды. Раз! И передо мной сидит на земле совершенно голый отец и трясёт головой. Уф! Ну, значит и остальные смогут обернуться. Я вскочила, подхватила валявшийся рядом красный плащ и накинула его на папины плечи.
Небольшой волк тоже стал оборачиваться. Сверр выглядел лучше, чем папа. Головой не тряс, сам потянулся за красным плащом. Но ведь он и раньше оборачивался и понятно, почему ему проще. Я посмотрела на маму, которая уже тоже обернулась, и теперь накинув плащ на плечи, обнимала папу.
Я с восторгом смотрела на этих двоих. Какие они у меня потрясающие. Папа обернулся одним из первых. Да, что там. Наверняка даже самый первый сбросил с себя дурман синего тумана. И он выглядел самым сильным и мощным варгом в волчьем облике. Я просто была готова лопнуть от гордости за них.
…Да, возможно, я слишком быстро привыкла их считать своими родителями, но память тела никто не отменял. Да и невозможно относиться по-другому к тем, кто столько сделал для тебя, кто пошёл ради тебя против целого света, кто поддерживает безусловно, и для кого ты — важнее всего, и твои интересы будут защищаться всегда. Это настолько меня подкупало, что я уже вообще не представляла себе, как можно этих двоих воспринимать иначе…
— Милый? Смотри! — и мама показала отцу своё запястье.
На нём красовалась чёткая метка. Папа недоумённо и, как мне показалось, слегка испуганно глядел на неё, пока не догадался взглянуть на собственное запястье — его теперь украшала точно такая же парная метка истинности.
— Я была права, дорогой. Я же говорила! Ты — мой истинный! Просто раньше, до оборота, метка не проявлялась. Это чудо! — мама улыбалась и плакала одновременно.
Папа, всё ещё потрясённо стоявший истуканом, вдруг крепко прижал её к себе.
— Какой же груз упал с моих плеч! Я всегда подсознательно боялся, что ты можешь однажды встретить чистокровного с оборотом, и у тебя проступит метка. И ты бы ушла и оставила бы меня и девочек… Я так этого боялся! Я был абсолютно уверен, что не смогу этого пережить, — и папа жарко поцеловал маму.
Я любовалась родителями, пока до меня не долетел жалобный скулёж.
Герда! И я бросилась к сестре.
— Герда, родная, давай возвращайся. Ты сможешь! — и я крепко обняла маленькую волчицу за шею.
Только Герда продолжала жалобно скулить — у неё не получалось обратиться в человеческую ипостась.
Мама с отцом немедленно присоединились к нам, и мама стала подробно описывать, что Герда должна сделать. Всё работало на энергии, желании и воображении. Эти три составляющих были основными для оборота.
— Девочка моя, ты должна вспомнить своё тело, человеческое тело, потом — увидеть, как шерсть втягивается под кожу, а когти и клыки уменьшаются, а теперь бери вот тут, из груди, комок жара и пусти его пробежаться по твоему телу. И всё получится… Так… Давай ещё разок.
Лично мне раньше казалось, что эта самая энергия какой-то банальный выброс гормонов. Только, в свете последних событий, я уже ни в чём уверена не была.
Промучились мы с Гердой довольно долго — у сестрёнки никак не выходило, и мы уже начали волноваться, когда она всё же справилась. Шерсть стала исчезать, и вот уже перед нами не молодая волчица, а обычная девушка. Я быстро накинула ей на плечи плащ, но, как оказалось, Сверр успел деликатно выйти из шатра.
— Ты молодец, доченька. Первый раз с оборотом у всех возникают трудности, и ты справилась просто замечательно! — подбадривая, сказала мама.
— Я так устала. Спать очень хочется! — жалобно протянула сестрёнка.
— Поспи, давай, я перенесу тебя на кушетку. Она жёсткая и для сна не очень приспособлена, мы совсем не ожидали, что останемся тут ночевать, но всё же она — лучше, чем ничего, — и папа, подхватив Герду на руки, перенёс её вглубь шатра.
Там мама укрыла её всеми имеющимися в шатре пледами, и мы вернулись ко входу. Герда заснула почти моментально. Папа, мама и Сверр успели по очереди одеться, пока мы уговаривали Герду обернуться, так что теперь папа с мамой спокойно направились на выход из шатра.
— У многих могут быть такие же проблемы с оборотом, как у Герды. Нужно помочь, объяснить и успокоить, — озабоченно сказал папа.
— Я, пожалуй, с тобой! — кивнула мама.
— Отлично! У тебя с уговорами лучше, чем у меня, и твоя помощь будет весьма кстати! — улыбнулся папа.
У выхода мы обнаружили Сверра в компании нескольких гвардейцев. На парнях одежды было немного. Второй комплект формы они с собой, естественно, не брали. Никто же не ожидал, что может произойти непредвиденный коллективный оборот…
— Так. Сверр, остаёшься около шатра — охраняешь Венди и Герду. В помощь — один гвардеец. А мы пошли на помощь тем, кто ещё не обернулся обратно. А потом — нужно проверить местонахождение каждого, кто был на празднике. Лишь бы никто в лес не убежал со страху. Испугались, наверняка, многие, — потёр лоб папа, и все двинулись вглубь лагеря.
Сверр взял меня за руку и потащил в шатёр. Гвардеец одобрительно кивнул и встал у входа.
— Нечего тебе там делать. Мало ли, — сказал Сверр.
Я согласилась. Я уже чувствовала, как накатывает усталость. Всё-таки приключений на один день было более, чем достаточно.
— Венди? Кушетка хоть и жёсткая, но достаточно широкая — вы вдвоём поместитесь. Может, ты тоже приляжешь? — заботливо спросил Сверр.
Я кивнула и пошла за ширму, где стояла кушетка, но сначала залезла в сундук. Там, открыв шкатулки, я принялась рыться в мешочках с теми немногими драгоценностями, которые мы взяли с собой. Я выбрала самый маленький, вытряхнула из него кольца и пересыпала их в мешочек побольше.
В освободившийся красивый мешочек, украшенный вышивкой и бисером, положила камень, по-прежнему зажатый в руке. Только шнурок был маловат. Ещё какое-то время я потратила на то, чтоб его заменить и продеть более длинный. А потом с удовлетворением надела его на шею и спрятала под платье.
Вот теперь можно и отдохнуть. Да… что-то я совсем с ног валюсь…Тем более, что до утра времени осталось не так много.
Я уверена, что утром проблем прибавится. Даже думать не хочу, что скажут советники, и, главное, как они поступят. Вряд ли будут сильные кары, но мало ли. В конце концов, вред причинять Гранатоворождённым нельзя. Это один из незыблемых постулатов этого Мира. А мою причастность ко всему произошедшему ещё нужно доказать. И очень надеюсь, что девушки помнят немного. Ну не засекали же они поминутно, кто и насколько выходил? В самом-то деле. А всё остальное по-прежнему не доказуемо. Видеть меня на дне разлома — никто не видел.