Константин позвонил ему, продиктовал номер машины Али и попросил кое-что сделать. Это был его запасной план. Он понимал, что вступить в контакт с такой девушкой, как Аля, будет непросто. А признаваться, что он из милиции, идти напропалую Емельянов не хотел. Это был бы самый плохой вариант. Тогда она вполне может закрыться в себе, и он ничего больше узнать не сможет. Оставалось только втереться ей в доверие. Поэтому Емельянов мгновенно, почти на лету, придумал план. И снова вернулся в буфет киностудии.
От кофе с молоком в киношном буфете его уже тошнило в полном смысле слова, но он все-таки вынужден был взять еще один стакан.
К столику, за которым сидела Аля, было не подступиться — его окружало множество людей. В основном это были женщины. Некоторые из них были в съемочных костюмах — явно актрисы. Они рассматривали какие-то баночки, которые Аля доставала из большой сумки, и все время болтали. Гул стоял такой, что у Емельянова сводило скулы.
Было понятно, что торговля идет вовсю, и у Константина просто зачесались руки — как ему захотелось арестовать эту красотку, которая так нагло нарушала советские законы.
Но он решил терпеливо ждать. Достав блокнот и ручку, опер сделал вид, что ведет какие-то записи и не обращает внимания на происходящее. Маскироваться Емельянов действительно умел.
Наконец, прикупив товар, женщины одна за другой уходили, и еще через время Аля осталась за столиком одна. Быстро поднявшись, Емельянов двинулся в ее сторону и без приглашения уселся на стул напротив.
Аля вскинула на него равнодушные глаза. Вблизи они были совсем как расплавленный мед — светло-желтые, янтарные. Чувственная страсть ее лица поражала. Константин подумал, что она очень увлекающийся человек. Такие люди, как правило, всегда были несчастны, потому что не умели вовремя остановиться. Увлекаясь чем-то или кем-то — человеком или делом, — они упрямо шли до самого конца, каким бы ни был этот конец. Емельянов знал такую породу людей. Как правило, они всегда заканчивали плохо.
— Добрый день! Разрешите угостить вас чашечкой кофе? — начал он.
— Смотря о чем мы с вами будем говорить. — Голос у Али оказался приглушенный и такой чувственный, что у Емельянова пошел по спине озноб.
— А о чем вы хотите? — Константин смотрел на нее в упор.
— Здесь подают не кофе, а бурду, — прищурилась Аля.
— Тогда, может, пойдем в другое место? Где есть хороший кофе?
— А зачем? — Она тоже уставилась на него в упор. Было ясно, что ее не так-то просто будет обмануть.
— Вы мне понравились, — прямо сказал Константин.
— Меня это не интересует, — лицо Али оставалось ледяным.
— А что интересует?
— Вы знаете, чем я занимаюсь? — Было понятно, что Емельянов заинтересует ее только в том случае, если станет ее клиентом. — Я работаю в костюмерном цеху.
— И что же вы продаете? — так же прямо спросил опер.
— Все, что вас интересует. — Впервые за все вре-мя разговора губы Али тронула легкая ироничная улыбка.
— Тогда ваше время.
— Не уверена, что правильно понимаю вас.
— Я сказал прямо. Уделите мне время и дайте небольшой шанс. Может, я и сумею вас удивить.
— Но вы мне неинтересны, — девушка пожала плечами.
— Не судите по первому взгляду. Вы можете ошибаться.
— Я никогда не ошибаюсь. И это как раз такой случай.
— Что ж, ценю прямоту! Желаю удачи, — поднявшись и картинно поклонившись, Емельянов развернулся и ушел к своему столику.
На лице Али застыло недоумение. Было видно, что она не привыкла к такому. Большинство ее кавалеров вели себя нагло, хамили, принимались настаивать. А такое явное равнодушие совершенно сбило ее с толку.
Посмеиваясь про себя, Емельянов направился к своему столику. Немного посидев, взглянул на часы и, изображая, что торопится, вышел. Пора было приступать ко второй части его плана.
Он спрятался в подворотне, прямо напротив красного автомобиля, и стал внимательно наблюдать. Ждать оставалось недолго. Вскоре возле машины остановился служебный автомобиль ГАИ. Двое милиционеров направились в здание киностудии, еще двое остались в машине.
Минут через десять из здания киностудии двое гаишников вывели раздраженную Алю. Держали они ее под руки. Девушка при этом что-то бесконечно говорила и пыталась вырваться.
— Вы не имеете права! Я объяснила вам ситуацию! — кричала она. Лицо ее было уже красным, как вареный рак.
К сожалению, до Емельянова доносились только отдельные слова, и большую часть реплик Али он не услышал. Тем более, что бормотала она их не прерываясь, вообще без всяких пауз.
— Автомобиль мы забираем на штрафплощадку, вы нарушили… — бубнил гаишник, слова которого опер тоже едва слышал.
Крики, суета… Внезапно Аля вырвалась из рук милиционеров и стукнула одного из гаишников сумкой по голове. В тот же самый момент ее бросили на автомобиль и надели на нее наручники.
Емельянов решил, что момент подходящий, и вальяжно вышел из своего укрытия.
— Простите, а что здесь происходит? — резко вмешался он. — За что вы надели наручники на мою знакомую?
— Арестована… сопротивление работникам милиции, — заученно начал было гаишник, который не знал Константина, но знал, что участвует в «спецоперации».
Аля смотрела на Емельянова полными слез глазами. Было понятно, что она раздавлена и уничтожена. Всю надменность сняло с нее как рукой. Теперь это была самая обыкновенная испуганная женщина.
— Можно вас на минуточку? — Взяв милиционера под локоток, опер отвел его в сторону, так далеко, чтобы девушка не могла слышать их разговор.
Проговорили они минут десять. Все это время Аля стояла у автомобиля с руками, скованными наручниками за спиной. Вернувшись, милиционер снял их с нее.
— Извините, ошибочка вышла! — бросил он и сел в машину.
— Не плачьте при них, — шепнул украдкой Але Емельянов и протянул ей носовой платок.
Машина с милиционерами уехала. Девушка повернулась к Константину, губы ее дрожали.
— Как?.. — Слезы безостановочно текли по ее щекам.
— Теперь можете плакать, — улыбнулся Емельянов. — Но машину отсюда придется убрать. Давайте вы развернетесь, и мы поедем в сторону парка Шевченко. Там есть шашлычная, и кофе в ней неплохой.
Он спокойно уселся в машине. Аля села за руль, развернулась и поехала в сторону парка Шевченко.
— Я должна вас поблагодарить, — через пару минут сказала она. — Но все-таки — как вы это сделали?
— Проще простого, — Емельянов вспомнил Тищенко. — Я работаю юристом в горкоме партии. Так что…
Впервые Аля покосилась на него с интересом. Глаза ее все еще были полны слез.
Глава 10
…Аля тихонько всхлипнула во сне, прижалась к руке Емельянова. Он нежно погладил ее по плечу, натянул на нее одеяло. Длинные волосы Али разметались по подушке. Спала она тихо, как ребенок, только всхлипнула несколько раз, но, возможно, просто она так дышала.
Эта бесконечная ночь подходила к концу, сквозь неплотно задвинутые шторы пробивались первые полоски рассвета. Как всегда после таких ночей, Константин испытывал пустоту и удовлетворение.
Когда они приехали в парк Шевченко, оставили машину и вошли в шашлычную, Аля была уже настолько ручной, что готова была есть из его рук. И это даже немного его удивило — он думал, что она окажется более неприступной.
Но, возможно, Аля настолько изголодалась по мужским поступкам, что восприняла все происшедшее всерьез. Так бывает, когда в нужном месте пробьешь броню, покрывающую независимых женщин. А Емельянов в каждом человеке умел пробивать броню, это было его работой. С Алей он сработал вполне профессионально. Только вот результат немного его испугал. Не то чтобы она вызвала у него добрые чувства — Константин ни к кому не испытывал добрых чувств, просто девушка была уж очень необычной — даже для той ситуации, в которой он оказался. И ему было легко проводить время с ней.
Они ели шашлык, пили грузинское вино. И говорили на абсолютно отвлеченные темы. Аля ничего не рассказала Емельянову о своем сбежавшем режиссере, а он не спрашивал ее об этом.
А вот о самоубийце-монтажере ему удалось получить некоторую информацию.
— Наверное, он был под воздействием наркотиков, — предположил Константин.
— Я слышала другое, — вино уже развязало Але язык. — Говорят, он проходил курс какого-то экспериментального лечения. И в качестве эксперимента ему давали новые, еще не одобренные наукой препараты. И оказалось, что они вызывают такой результат.
— А что за лечение, от чего? — удивился Емельянов.
— Я не знаю, — Аля пожала плечами, — может, от алкоголизма. А может, и еще отчего-то. Он неплохой человек был. Для жены духи у меня покупал. А то, что за воротник закладывал, так не больше, чем все в этом мире. В кино все пьют.
— У него были проблемы с женой? — нахмурился опер.
— Нет, они очень хорошо жили. Она даже не пилила его за то, что он пил. Он ей подарки хорошие делал, когда удавалось зарабатывать больше, чем обычно. — Видно было, что Алю действительно умиляло это качество погибшего монтажера, возможно, потому, что ей самой никто не дарил подарков. — У него просто не было причин для такого поступка. Так что всему виной экспериментальные лекарства.
— Печально все это, — сокрушенно произнес Константин. Ему понравилась версия про экспериментальные лекарства, она могла быть верной. — А кто же ему лекарства давал? — Изобразил он удивление. В районной поликлинике или в какой-нибудь больнице?
— Говорили, что это частный врач, — пожала плечами Аля. — Такие разговоры ходили. Но я не знаю, насколько это правда.
Емельянов задумался: рассказ Али отлично укладывался в картину происходящего. Врач-экспериментатор и незаконные лекарства — Это уже что-то. Ну в любом случае лучше, чем ничего…
Потом они заговорили о другом. С Алей Емельянову общаться было легко. У нее был цепкий ум, она с ходу улавливала различные нюансы, чувствовалось, что у нее богатый жизненный опыт. Время с ней пролетало мгновенно.