— Что это за больница? — выпалил Сергей в спину медсестре, продолжавшей наблюдать за его соседом. Похоже, он слишком резко это сделал, потому что она вздрогнула. Обернулась. Лицо ее было по-прежнему равнодушным.
— Я позову доктора, — сказала и вышла из палаты.
Аджанов закрыл глаза. Внезапно он почувствовал такую усталость, словно разгружал вагоны с углем. Час от часу не легче… Вместо тюрьмы — больница. Значит, он болен. Все это не сулило ничего хорошего. Погружаясь в морок этой усталости, Сергей закрыл глаза.
Очнулся от того, что кто-то легонько тронул его за плечо. Глаза открылись мгновенно. Перед ним вплотную к кровати стоял невысокий лысоватый мужчина лет 50-ти в белом халате и очках в огромной черепаховой оправе. Толстые линзы не могли скрыть умных, проницательных, но слишком быстро бегающих глаз.
— Как вы себя чувствуете, Сергей Рафаилович? — спокойно спросил мужчина, не сводя с него внимательных глаз.
— Почему я связан? — Аджанов, не ответив, пошевелил руками.
— Чтобы вы не причинили себе вреда. Вы находились в очень тяжелом состоянии.
— В тяжелом состоянии? — Сергей по-прежнему ничего не понимал. — А что это за больница?
— Специализированная клиника для изучения душевных болезней.
— Душевных болезней? — Апатию сняло с него как рукой, и он даже привстал немного, пытаясь опереться на локти. — Вы хотите сказать, что это сумасшедший дом? Меня заперли в сумасшедшем доме?
— Ну, не надо таких слов, — покачал головой врач. — Не сумасшедший дом, а психиатрическая клиника. И потом, все это для вашей же пользы.
— Я здоров! — От напряжения голос Аджанова сорвался на крик. — Я абсолютно здоров! Никогда еще не чувствовал себя таким здоровым!
— Обстоятельства могут меняться, — врач пожал плечами. — Вас даже связали, чтобы вы не причинили себе вреда. А вы говорите…
— Как я могу причинить себе вред?
— Вы пытались себя поранить. Даже нанесли несколько порезов. Вы были очень возбуждены и явно не понимали, что с вами происходит.
— У меня были раны на теле, пятна. Какая-то накожная болезнь, причиняющая мне мучительный зуд!
— Нет, — доктор снова покачал головой, — никакой накожной болезни у вас не было.
— Вы хотите сказать, что… Но я же ясно видел эти прыщи, эти пятна! По всему телу! И еще жар! У меня был жар!
— Это была галлюцинация.
— Что? — Такого Сергей явно не ожидал, все это не укладывалось в его голове. — Но это невозможно! Я же ясно видел…
— Это была галлюцинация, — твердо повторил врач. — Вас преследовали видения, очень красочные и образные. Они стали следствием переутомления мозга и прогрессирующего психического заболевания. Из-за этих галлюцинаций вы пытались себя поранить.
— Это неправда! — Аджанов не мог прийти в себя. — Но я же ясно видел…
— Вот поэтому мы вас и связали. Чтобы в случае повторения приступа вы не совершили чего-нибудь непоправимого.
— Но сейчас уже все хорошо? — Он снова пошевелил руками. — Можете меня развязать?
— К сожалению, пока нет. Вы только пришли в себя. Ваше состояние нестабильно.
— И долго я буду находиться в сумасшедшем доме?
— Здесь, у нас, — нет. Позже вас отправят в другое место.
— В какое именно? — Аджанову становилось все интересней и интересней.
— В специализированное медучреждение более закрытого типа. Строгого режима. У нас ведь обычная больница.
— Вы хотите сказать, что меня отправят в спецлечебницу?
— В специализированное место, — повторил доктор. — Да, можно сказать и так. Вы прекрасно понимаете, что вы не обычный пациент.
— Да, я арестованный. Это я помню.
— Вот и хорошо. А теперь вам надо успокоиться, набраться сил и не воспринимать все так трагично. Заболеть может каждый.
— Я — не каждый.
— Это я знаю. Я читал ваш сценарий.
— Зачем? — Аджанов нахмурился, чувствуя себя мухой, попавшей в паучью сеть.
— Для проведения экспертизы. Меня попросили дать оценку.
— И какую оценку вы дали?
— Судя по всему, вы не способны отдавать себе отчет в своих поступках. Параноидальный бред вызвал галлюцинации и послужил толчком для обострения психического заболевания.
— У меня никогда не было психических заболеваний, — покачал головой Сергей.
— Видите ли, — усмехнулся врач, — творческие люди всегда находятся в зоне риска. Болезненное воображение, обостренная фантазия, тонкая нервная структура… Плюс различного рода излишества — такие, как алкоголь, например. Все это служит причиной того, что в любой момент может возникнуть и обостриться психическая болезнь. А судя по вашим сценариям, вы вообще не отдаете себе отчета в своих поступках.
Аджанов вслушивался в слова врача очень внимательно, и вдруг понял самую важную вещь, которую только и надо было понять: он врет. Весь этот заранее разученный и отрепетированный текст не был правдой.
Врачу просто поручили сказать все это, и он старательно выполнял предписания, за завесой пустых слов скрывая настоящую суть. Слушать дальше просто не имело смысла.
— Развяжите меня, — попросил Сергей еще раз.
— Если ваше состояние немного улучшится… — неопределенно ответил врач.
Развязали его только вечером. Принесли еду — миску какой-то неопределенного цвета бурды, отдаленно напоминающей овсяную кашу. На вкус эта бурда была столь же отвратительна, как и на вид. К ней полагался кусок черствого черного хлеба и кружка закрашенной коричневым цветом воды — подразумевался чай, однако ни чая, ни сахара в этом пойле не было.
Голода он не испытывал. Однако через силу заставил себя проглотить несколько ложек этой бурды, понимая, что хоть как-то должен поддерживать силы.
К вечеру в палате появился третий пациент — высокий седой беззубый старик. Он вообще не разговаривал, а все время шамкал беззубым ртом, издавая очень неприятные звуки. Казалось, что он все время жует, однако никакой еды у него не было.
После безуспешных попыток вывести нового соседа на разговор Аджанов полностью оставил эту затею.
К вечеру проснулся и первый сосед и снова стал мычать. От этих двух несчастных Сергею казалось, что он действительно сходит с ума. И он почти все время проводил в кровати, накрывшись головой с одеялом.
Ему нужно было выжить, чтобы не поехать крышей. Единственное, что он мог сделать, — вспоминать свой сценарий, из-за которого на него обрушилось столько бед. Особенно ту часть, которая нравилась ему больше всего — рассказ старого солдата.
«Постепенно мы стали томиться от скуки. Так бывает, когда за первым успешным заданием не появляется второе. Только тренировки, обыкновенные тренировки, как будто мы не были опытными боевыми пловцами, применившими свои знания в самом настоящем бою.
По ночам, после вечерних тренировок, нам разрешалось немного поплавать в море. Мы предпочитали плавать ближе к берегу, чтобы хоть немного развлечься. Постепенно мы стали грозой местных жителей. Мы отвязывали лодки от пристани, разрезали сети с рыбой и творили множество подобных пакостей, чтобы отвлечься от той рутины, которую мы не хотели переносить.
Мы очень ждали дня, когда нам дадут новое задание. И вот наконец такой день настал. Мы узнали, что нас будут готовить для взрыва эсминца. Это было просто невероятно! Настоящий боевой эсминец… Я грезил этим заданием с утра до вечера. И был готов на что угодно, чтобы это досталось мне. Тем более, что уже прошли слухи — только один из курсантов сможет получить такое боевое задание, так как для проникновения на воинский вражеский объект понадобится только один человек. Для двоих это будет слишком рисковано.
И вот пришел день… Мы находились на очередном занятии, когда в кабинет вошел наш офицер и необычным тоном — потому, что не орал, как всегда, — обратился ко мне. Произнес мой порядковый номер, затем приказал идти на выход. Сердце замерло в моей груди и рухнуло вниз. Неужели настал этот миг? Меня выбрали как лучшего из лучших?
По дороге до кабинета начальства я пережил целую жизнь! Но все мои эмоции, все чувства, весь фейерверк этих нахлынувших переживаний подтверждали, что это так. Меня выбрали для этого задания. Значит, я оказался достойным. Значит, я должен выполнить задание с честью. Несмотря ни на что…»
Глава 14
Сергей так и не понял, как умер шамкающий старик. Да и умер ли он, тоже не знал. Просто утром следующего дня, открыв глаза, он сразу уперся взглядом в белое ровное пятно на соседней койке. Старика больше не было. Ночью он исчез. И какое-то внутреннее чутье подсказывало Аджанову, что в палату старик больше не вернется.
Очень скоро он понял, что это место не было обычной больницей. И уж конечно не было психоневрологическим диспансером. Оно не было даже обычным сумасшедшим домом — психиатрической лечебницей в том представлении, какой она должна быть.
О том, какой должна быть психиатрическая больница, Сергей имел представление, знал не понаслышке. Очень давно, еще до первой судимости, он снимал несколько учебных короткометражек, когда после окончания вуза был прикреплен к одной из известных киностудий. Такие короткометражки обычно показывали перед сеансами в кинотеатрах. назывались они «Журнал». В них было всё: сталелитейные заводы, колхозные поля, школьные классы, ну и больницы. И везде все было прекрасно. И вот действие одной короткометражки — вернее, часть действия, а не основной сюжет, — разворачивалось как раз в психиатрической больнице.
Однако в кино поведение врачей, палаты, симптомы больных — все выглядело совсем не так. Здесь же абсолютно все было по-другому.
Впервые Аджанов понял это, когда ему позволили выйти в коридор, и он столкнулся с охраной. Эти охранники, одетые в белые медицинские халаты, изображающие из себя дежурных, не имели никакого отношения к медицине. Это были специализированные, обученные охранники из тюрьмы, режимного объекта. Сергей узнал их сразу.
И они узнали его — каждый из них, встреченный в коридоре, бросил подозрительный взгляд. Они так же знали, что он уже сидел в тюрьме и понял правду.