В августе — сентябре 1933 года ОГПУ провело серию рейдов и арестовало в Ленинграде и Москве несколько сотен гомосексуалистов. 15 сентября заместитель председателя ОГПУ Ягода направил Сталину докладную записку, в которой сообщал о раскрытии объединения гомосексуалов, которые якобы занимались «созданием сети салонов, притонов, очагов, групп и других организованных формирований для превращения в прямые шпионские ячейки. Актив, используя кастовую замкнутость в непосредственно контрреволюционных целях, политически разлагал разные общественные слои юношества, в частности, рабочую молодежь, пытаясь также проникнуть в армию и на флот».
На эту записку Сталин наложил резолюцию: «Т. Кагановичу. Надо примерно наказать мерзавцев, а в законодательство ввести соответствующее руководящее постановление».
Через три месяца, 13 декабря 1933 года, Ягода направил Сталину «Проект Постановления Президиума ЦИК СССР» с пояснительной запиской к нему, в которой уже не упоминается обвинение в шпионаже.
16 декабря Политбюро ЦК ВКП (б) проект Ягоды утвердило. 17 декабря Президиум ЦИК СССР принял постановление. На основании ст. 3 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик президиум Центрального исполнительного Комитета Союза ССР постановляет: распространить уголовную ответственность за мужеложство, то есть половое сношение мужчины с мужчиной, на случай добровольных сношений, независимо от недостижения одним из участников половой зрелости.
Предложить центральным исполнительным комитетам союзных республик включить в уголовные кодексы этих республик новую статью следующего содержания: «мужеложство, то есть половое сношение мужчины с мужчиной, влечет за собой лишение свободы на срок до 5 лет». «Мужеложство, совершенное с использованием зависимого положения либо с насилием, за плату, по профессии или публично, влечет за собою лишение свободы на срок до 8 лет».
7 марта 1934 года Президиум ЦИК СССР принял постановление в новой редакции, которая исключила ряд формулировок отягчающих обстоятельств и установила нижние сроки наказания, что было новшеством для законодательства того времени: лишение свободы на срок от 3 до 5 лет; с применением насилия — на срок от 5 до 8 лет.
Введение статьи в союзных республиках произошло в разные сроки. Первой поправки в Уголовный Кодекс внесла Украинская ССР — 11 января 1934 года.
Вскоре после принятия антигомосексуального закона Сталину поступило письмо от жившего в Москве британского коммуниста и журналиста Гарри Уайта. В этом письме он попросил Сталина разъяснить принятие нововведения, параллельно осветив позитивные марксистские взгляды на гомосексуальность и намекнув, что данные действия СССР вызовут негативную реакцию Коминтерна. Сталин на письмо не ответил, но на полях сделал заметки, надписи «идиот и дегенерат».
Однако уже 23 мая 1934 года по заказу Сталина в газетах «Правда» и «Известия» вышла статья Максима Горького «Пролетарский гуманизм». Гомосексуальности давалась однозначная оценка как зловредному свойству немецких оппонентов.
«Не десятки, а сотни фактов говорят о разрушительном, разлагающем влиянии фашизма на молодежь Европы. Перечислять факты — противно, да и память отказывается загружаться грязью, которую все более усердно и обильно фабрикует буржуазия. Укажу однако, что в стране, где мужественно и успешно хозяйствует пролетариат, гомосексуализм, развращающий молодежь, признан социально преступным и наказуемым. А в «культурной» стране великих философов, ученых, музыкантов он действует свободно и безнаказанно. Уже сложилась саркастическая поговорка: «Уничтожьте гомосекусалистов — фашизм исчезнет».
Вслед за Горьким этот тезис повторила на Первом съезде советских писателей М. Шагинян: «Без притока свежей социальной новизны, в затхлой атмосфере типических трафаретов любовь белокурых немца и немки так загнила и выветрилась в искусстве, что пришлось подновлять и сдабривать ее домашними средствами, внутри своих же расовых возможностей, то есть вводить в литературу гомосексуализм и прочие формы извращений».
Введение статьи за «мужеложство», в отличие от других уголовных законов, не сопровождалось обычными циркулярными письмами, разъясняющими ее для судов и прокуратуры.
Однако суды были информированы. Разъяснения передавались устно или секретным циркуляром. При этом в советских уголовных кодексах, как и в царском, не давалось расшифровки формулировок, что также повлекло разночтения. Уклонялся от прямого пояснения и Верховный суд.
Ряд дел гомосексуалов рассматривались трибуналами ОГПУ тайно, во «внесудебном порядке», как политические преступления. Другие проходили через суд. Суды часто проходили за закрытыми дверями, ни один из них не был показательным процессом. Дела заводились на основании доносов или результатов милицейских рейдов.
В ходе следствия у арестанта выпытывали имена других известных ему гомосексуалистов, просматривались дневники, личная переписка, телефонные блокноты. Все это служило основанием для дальнейших арестов.
Доказательствами в суде обычно служили показания свидетелей и признания обвиняемых, часто проводилась судебно-медицинская психиатрическая экспертиза.
После смерти Сталина в 1956 году начались процессы «десталинизации» и «хрущевской оттепели», направленные на политические преобразования в стране и деконструкцию системы тотального насилия. Был взят под контроль КГБ, прекращен массовый террор, демонтирована система ГУЛАГа, проведена амнистия, пересмотрены репрессивные законы. Скорректирована государственная идеология.
Однако установление «социалистической законности» не привело к пересмотру антигомосексуальной политики. Известно, что в 1958 году был издан секретный документ МВД «Об усилении борьбы с мужеложством». Однако его содержание являлось серьезной государственной тайной.
В ходе реформы уголовного законодательства в начале 1960-х годов были приняты новые уголовные кодексы союзных республик. Но наказание за добровольные гомосексуальные связи осталось. Изменился и номер статьи. Теперь это была статья 121. Фактически она повторяла предыдущую, отменяя только нижний предел наказания и уточняя отягчающие квалификации.
Угроза уголовного преследования побудила многих людей бежать из СССР. Так «невозвращенцем» в 1961 году стал балетный артист Рудольф Нуреев.
Кроме судебного преследования милиция и КГБ вели списки действительных и подозреваемых гомосексуалов. Эта информация часто использовалась для шантажа.
Во всех крупных городах СССР продолжали существовать места встреч геев, «плешки», однако все они находились под пристальным наблюдением милиции и КГБ.
Антигомосексуальный закон также использовался для борьбы с инакомыслящими и неугодными. По нему часто осуждались участники диссидентских движений. Однако верхние пределы сроков заключения по этой статье советские суды никогда не давали.
Милиция четко реагировала на все заявления о гомосексуальности. Часто велись списки гомосексуальных мужчин, которых, шантажируя уголовным делом, заставляли стать информаторами.
После реформы статьи о мужеложстве в Уголовном кодексе 60-х годов ежегодно в СССР по ней осуждалось около тысячи человек.
При этом по статье 121 судили только мужчин. Женщин не могли уголовно преследовать из-за их сексуальности. Для них практиковалось медикаментозное и психиатрическое «лечение» — их сразу отправляли в психиатрические клиники. Многих мужчин — тоже.
Психиатрическая больница часто была наиболее вероятным путем разрешения ситуации. В СССР для лечения женщин и мужчин, которые могли оказаться в психиатрической лечебнице, использовали электрошок и медикаментозные препараты.
Лори Эссиг, американский профессор социологии, посещавшая СССР, выяснила, что в СССР некоторые врачи делали мужчинам и женщинам с гомосексуальной ориентацией операции по смене пола. В основном это исходило из теории о том, что если, например, у мужчины сексуальное влечение направлено на мужчину, то он женщина.
Таким образом советские врачи пытались «излечить» гомосексуалистов. Для этого не обязательно нужно было решение суда. Достаточно было обратиться за помощью и стать пациентом. Такие операции делались за счет государства.
Однако такие операции широко не афишировались и были очень опасны. Большинство пациентов умирали на операционном столе. Поэтому работу над улучшением и изучением таких операций постоянно проводили в секретных клиниках спецслужб — под тщательным присмотром КГБ. В этих же клиниках на гомосексуалах проводили различные опыты. Часто они становились жертвами шокирующих медицинских экспериментов.
На них испытывали вакцины и яды, вещества, провоцирующие развитие различных болезней, психотропные вещества и новые, неизученные наркотики.
В жертвы экспериментов отбирали особо «социально опасных» — то есть гомосексуалистов, уже осужденных по 121 статье и вновь замеченных в каких-то нарушениях закона. Такие люди были «социально неисправимыми».
Официально они проходили лечение в психиатрических клиниках по решению суда. Но из клиник они больше не выходили. О существовании подобных клиник ничего не знали даже многие сотрудники правоохранительных органов. А места их нахождения содержались в глубоком секрете.
Глава 24
Прошел месяц, когда Сергей изучил все подробности страшного места. Даже больше месяца — он давно потерял счет времени.
Очень скоро Аджанов понял, что отделение, в котором они находятся, это секретная часть одной из больниц. Что это за больница, он так и не узнал, — их отделение находилось во флигеле, стоящем за высокой и прочной стеной, и вход в него был запрещен всем сотрудникам без исключения. Здесь могли находиться только пациенты и свой персонал. Для всех же остальных попадание на секретный объект грозило очень большими неприятностями — вплоть до ареста и заключения в такую же психушку.
За это время Сергей уже вполне уверенно стал передвигаться по территории, за исключением сада вокруг отделения — выходить на улицу запрещалось.