Наполовину итальянец и житель Венеции, я восприимчив к последствиям туризма в принимающей стране. Несмотря на то что туризм — это бизнес-модель или, по крайней мере, таковой задуман и многие туристические направления лишены альтернативных источников доходов, он чинит неудобства, наносит ущерб и представляет собой крайне проблематичное явление для местного населения. В Амстердаме, кстати, происходит то же самое. Город сдается на милость туризму, продает свою душу. Пока туристы рыщут в поисках аутентичного опыта, их массовое присутствие вызывает потерю аутентичности, которой они так жаждут. Либо эта аутентичность не совсем аутентичным образом специально для них создается. Туризм разрушает то, что его порождает. Во всей своей трагичности это, на мой взгляд, чрезвычайно захватывающий феномен.
Туризм существовал всегда, однако массовый туризм — явление новое, примета нашего времени. Моим родителям было восемнадцать, когда они впервые отправились на велосипедную прогулку за границу, к тройному пограничному стыку. В двадцать два они впервые увидели Париж. Земной шар был тогда еще на диво большим. Всего одно поколение назад. Бюджетные авиакомпании изменили мир. Сегодня все направления приблизились на расстояние одного-единственного перелета, доступного любому плебею. Эта тенденция подкрепляется прочими современными достижениями, такими как устойчивое увеличение у нас свободного времени.
В итоге люди больше не связывают собственную идентичность исключительно с родом своей деятельности, как это было до недавних пор, а все чаще и с тем, как они проводят отпуск. Прежде отпуск был синонимом отдыха. Ныне это неотложный способ саморекламы. Времена, когда мы считали отпуск периодом праздности и расслабления, прошли. Теперь, пускаясь в путь, мы ищем уникальные, аутентичные впечатления. При этом все остальные, пребывающие в том же поиске, являются досадными помехами на нашем пути, ибо их присутствие разрушает аутентичность и уникальность нашего опыта.
Мысль о том, что подобное стремление нас обогащает, лежит в основе нашей индивидуальности. Считается, что особенные дела делают нас особенными. Отпуск превращается в соревнование. Мы состязаемся с друзьями и коллегами в том, кто способен расширить личный список достижений наиболее уникальными и аутентичными впечатления. Бурное развитие социальных сетей лишь добавляет масла в огонь. Ваша самобытность определяется селфи, которыми вы делитесь, а селфи в экзотических уголках планеты отражаются на вашей популярности. Посчитайте, сколько фотографий с места работы и сколько на зависть праздных моментов досуга размещают в «Фейсбуке» ваши так называемые друзья, а затем ответьте себе на вопрос: что они считают наиболее важным для построения собственного имиджа?[6]
Туризм, пожалуй, самое заметное последствие глобализации. Расстояние больше никого не защищает. В то время как захолустье темных континентов становится жертвой неоколониализма нашего оснащенного рюкзаком и фотоаппаратом любопытства, старушка Европа наводняется визитерами из новых мировых держав Азии и Америки. Последнее интересует меня особенно живо, ибо ставит нас перед фактом меняющихся международных отношений и заставляет задуматься о нашей европейской идентичности.
Европа предлагает миру свое прошлое. По мере того как старый континент по всем фронтам теряет влияние на мировой арене, у него, возможно, и нет иного выбора, кроме как торговать прошлым. Государства, стоявшие у истоков европейской цивилизации, Греция и Италия, сегодня практически полностью существуют за счет эксплуатации былого величия. Не будь туризма, они бы скатились до уровня стран третьего мира. Напрашивается вопрос: не уготована ли всей Европе участь такого рода?
Туризм образует неловкий контраст с другой формой миграции, которая является результатом глобализации и которую мы безоговорочно считаем проблематичной. Сколь гостеприимно мы открываем границы для иностранцев, приезжающих к нам тратить деньги, столь не по-дружески мы отгораживаемся от тех, кто хотел бы их заработать. Вдобавок обе формы миграции досадным образом взаимодействуют друг с другом. Туристы, отдыхающие на Средиземном море, по сути, купаются в братской могиле. Основной причиной, по которой в 2015 году греческие власти в срочном порядке стремились разрешить кризис с беженцами, заключалась в том, что присутствие беженцев на пляжах отпугивало туристов.
Завершая изложение своей навязчивой идеи, я хотел бы только добавить, что туризм затрагивает темы, неизменно возбуждающие мой интерес, о чем можно судить по всем моим книгам; я имею в виду призрачную грань между настоящим и искусственным, фактом и вымыслом, реальностью и фантазией, которая становится все более расплывчатой, поскольку предприниматели, желающие заработать на туристах, действуют, исходя из ожиданий и предрассудков иностранных гостей, сознательно создавая фантом искомой ими аутентичности. Феномен туризма представляет собой предельную проблематизацию и без того проблематичной концепции аутентичности.
— Я почти готова предложить вам написать заявку на грант, — нервно моргая, сказала Грета.
— Я бы не посмел отнимать у вас работу, — ответил я. — Уверен, что у вас это получится лучше, чем у меня. Но я рад, что наметил контуры подходящей отправной точки.
— Если я правильно понимаю, — уточнил Марко-итальянец, — фильм будет в основном состоять из интервью с туристами и местным населением Италии.
— Италию, безусловно, никак нельзя обойти вниманием, — сказал я, — но я бы, если позволит финансирование, разумеется, хотел посетить и другие части света.
— Мне особенно понравился последний пункт, который вы упомянули, — заметил Марко-голландец. — О расплывчатой грани между настоящим и искусственным. Эта мысль прекрасно характеризует ваше творчество. В кинематографическом плане здесь тоже, думаю, есть где развернуться. Какие локации для съемок у вас на примете?
— Для начала, безусловно, Лас-Вегас, — сказал я. — Вот этот Гранд-канал прямо перед вами воссоздан там на восьмом этаже отеля, в комплекте с гондолами и потолочным освещением, имитирующим итальянское солнце и звездное небо. Эта фальшивая Венеция, в сущности, является усовершенствованной версией того, что вы видите здесь. Если подлинная — историческая — Венеция тоже превратилась в луна-парк, то не лучше ли сразу отправиться в новую Венецию, изначально задуманную в качестве таковой. Вместо этих непрактичных, хрупких и безнадежно охраняемых исторических палаццо, примыкающих к Гранд-каналу, набережная его двойника в Лас-Вегасе оборудована магазинами, барами, ресторанами и всем, что только угодно прямодушному туристу. Мост Риальто, говорят, даже оснащен эскалаторами. А когда надоест Венеция, можно перебраться в соседний отель, где реконструирован Древний Египет. Мне хотелось бы это увидеть. Там нам нужно снимать.
— Заметано, — воскликнул Марко-голландец. — Лас-Вегас — отличный вариант. Что еще?
— По-моему, в Японии построили что-то похожее на Нидерланды, — вспомнил Марко-итальянец.
— Мне кажется, неудавшаяся подделка еще интереснее, — сказал я. — Я слышал, что где-то в Китае для туристов скопировали центр Парижа с Эйфелевой башней и Триумфальной аркой в натуральную величину, но там ни души.
Они принялись гуглить китайский Париж в телефонах.
— Тяньдучэн, — сказал Марко-итальянец, — в провинции Чжэцзян. Смотрите, вот фотографии. Я когда-то уже на них натыкался. Заброшенный город-призрак. Постапокалиптический Париж посреди беспросветной китайской пыльной пустоши.
— Очень фотогенично, — сказал Марко-голландец. — Мы непременно должны туда поехать.
— Можно поискать двусмысленность иного рода, — предложил я. — Во время отпуска в Индии мои друзья попали в городок на берегу моря. Пури, если мне не изменяет память. Или что-то в этом роде. Там находится известный храм, в котором они мечтали побывать. Но оказалось, что храм наводнен ищущими просветления европейцами в цветных одеждах, в то время как индусы в спортивных шортах и футболках Nike отдыхают на пляже. Ну и в какую сторону прикажете смотреть? Понимаете, о чем я? Где он, аутентичный опыт?
— По-моему, весьма кинематографично, — одобрил Марко-голландец. — Грета, ты записываешь?
— А как вы относитесь к трущобному туризму? — спросил Марко-итальянец.
— Что это? — уточнил Марко-голландец. — Посещение бедных районов?
— Верно, — сказал Марко-итальянец, — туристы отправляются в трущобы и фавелы, чтобы проникнуться ощущением крайней нищеты. Я когда-то проводил исследование на эту тему. Само явление не ново. Еще в девятнадцатом веке английская буржуазия посещала захолустные районы Лондона. С ним связано много любопытных и спорных аспектов, но с точки зрения настоящего — искусственного интересно то, что жители трущоб ныне из кожи лезут вон, чтобы сделать впечатления гостей максимально аутентичными. Известна история об американце, который в тридцатые годы прошлого столетия проводил экскурсии по китайскому кварталу в Нью-Йорке, имевшему в ту пору репутацию опасного района, управляемого гангстерами. Во время экскурсий, однако, ничего особенного не приключалось. Чтобы слегка развлечь туристов, он нанял актеров, которые стали разыгрывать на улицах потасовки. Позже к ним добавились погони и перестрелки. Туроператор сколотил на экскурсиях целое состояние.
— Потрясающе, — сказал я. — Я этого не знал.
— Об этом есть целая книга. Поищу для вас.
— А в наши дни происходит что-нибудь похожее? — спросил Марко-голландец.
— Мне известно, что организуются туры в трущобы Манилы, Рио-де-Жанейро, Йоханнесбурга и прочих городов. Но не знаю, используются ли там подобные уловки с целью приукрасить тамошние повседневные невзгоды в туристических целях.
— Вот мы и выясним, — объявил Марко-голландец, — когда туда съездим.
— Мне вспомнилась история, рассказанная подругой Клио, — сказал я. — Она отправилась в Мозамбик на работу в тамошнем приюте. Вы не представляете, сколько европейцев сейчас этим занимаются. Ведь это уникальный и аутентичный опыт. В африканских детских домах уже нет мест для волонтеров. Чтобы удовлетворить огромный спрос со стороны Запада, африканцы создают фальшивые приюты, нанимая детей из бедных семей, которые изображают там сирот. По окончании туристическо-волонтерского сезона эти дети возвращаются в свои семьи. Зачастую фальшивые приюты, где за внушительную плату европейцы могут подчистить свою совесть и получить уникальный опыт, устраиваются в непосредственной близости от идиллического песчаного пляжа.