Лира наблюдала, как он ощупывает камин слева направо, а потом спускается ниже. Его движения были машинальными, будто он систематически проделывал такие упражнения и отработал их уже десять тысяч раз.
– Почему именно корона? Может, просто что-нибудь тяжелое. «Тяжела голова, на которой корона».
– «Тяжелый» – слишком размытое понятие, а загадка не может быть абстрактной! – Слово «абстрактной» Грэйсон произнес так, будто это страшное оскорбление.
Лира посмотрела на Одетту. Та как-то подозрительно затихла и водила пальцем по лабиринту на деревянной стене. Вместо того чтобы к ней присоединиться, девушка переключила внимание на тяжелые предметы мебели в комнате.
Абстрактной, черт побери. Оба столика были из белого мрамора, покрытого тоненькой сетью трещинок. И каждая трещинка была украшена золотыми вкраплениями.
– Они тоже похожи на корону, – подметила девушка, скользя ладонью по первому столику. В движениях она невольно переняла манеру Грэйсона. Через минуту она уже осматривала второй столик, покрытый стеклянными осколками.
– При прочих равных, мисс Кейн, я предпочел бы, чтобы ваша рука не превратилась в фарш этим вечером, – сказал Грэйсон.
Его тон опять перенес Лиру к скалам, напомнил, как Хоторн касался ее руки.
– У меня стопроцентное зрение и побольше ума, чем у некоторых, – Лира осторожно взяла один из осколков, – так что со стекляшками как-нибудь разберусь.
– Придется простить мой скепсис – он объясняется числом шрамов, которыми были вознаграждены мои братья за фразочки типа «Со стекляшками как-нибудь разберусь».
«Ничего мне прощать не придется», – мысленно огрызнулась Лира. А вслух сказала другое:
– А ты за меня не волнуйся, малыш Хоторн.
– Я не волнуюсь, а оцениваю потенциальные риски.
– Занятно наблюдать, как вы препираетесь, но в моем возрасте на это уже нет особого времени, – вклинилась Одетта. – Лучше спросите, что я обнаружила.
Лира положила осколок.
– Что же вы обнаружили?
– Пока ничего! – Одетта тут же пошла на попятный. – Мне не одно десятилетие приходилось убирать в чужих домах, чтобы хоть как-то свести концы с концами, так что я научилась читать и дома, и людей. – Женщина прижала ладонь к дереву. – Там точно есть потайной отсек, – она опустилась на четыре фута ниже и постучала по стене кулаком, – и что-то крупное.
– И вы называете это «пока ничего»? – возмутился Грэйсон.
– Пока мы не поймем, как попасть в этот отсек, находка и впрямь пустяковая, – возразила Одетта и спустилась еще чуть ниже. – А вот тут, наоборот…
Лира подошла к ней.
– Посмотри на фактуру дерева, – велела Одетта. – Видишь, как она меняется? Резкого перехода нет, тут работал профессионал, но ты пощупай.
Лира послушно ощупала нужный участок стены. Дерево поддалось. Совсем немного. Но она успела заметить.
Пальцы Грэйсона оказались совсем близко. Верный своей клятве, он не позволил себе даже легонько соприкоснуться с Лирой и с силой надавил на дерево. Внушительная часть стены поддалась.
Где-то загудели шестеренки, и с потолка начала опускаться люстра, дюйм за дюймом. Хрупкие хрустальные украшения на ней подрагивали и звенели. Лира затаила дыхание, слушая эту мелодию.
И вот люстра остановилась – правда, всё еще слишком высоко.
Одетта нетерпеливо ткнула пальцем в Грэйсона.
– Мистер Хоторн, что же вы стоите? – Она кивнула на Лиру. – Придется ее поднять!
Глава 31Лира
Сердце так и замерло у Лиры в груди. Поднять меня? Она уже успела понять, что прикосновения Грэйсона остаются в памяти надолго, пристают, точно призрак, которого невозможно изгнать. Нельзя допустить такого. Нужно найти другой способ.
Она посмотрела на люстру – до нее оставалось добрых двенадцать дюймов.
– А мебель… – начала девушка.
– Мебель приклеена к полу, – сообщила Одетта на удивление радостно, – а я уже не так легка и проворна, как когда-то, поэтому придется вам двоим выкручиваться.
На люстре, поди, под три сотни хрустальных украшений, и в любом может скрываться подсказка!
– Может, это пустяки, отвлекающий маневр, – напряженно предположила девушка.
– Глупости. В таких играх в какой-то момент начинаешь подмечать закономерности – при наличии опыта. Так вот, прошлая игра, которую придумал мой дед, та, что должна была начаться его смертью, тоже стартовала с афоризма и девушки.
Лира вспомнила интервью, увиденное несколько лет назад, с Грэйсоном Хоторном и Эйвери Грэмбс. В шестнадцать Лира пересмотрела его столько раз, что и вспоминать неловко. Их поцелуй! Если честно, именно из-за интервью она решила обратиться именно к Грэйсону, а не к другим братьям. И больше года пыталась раздобыть его номер.
Отчасти она ненавидела Грэйсона и его семью, обласканную привилегиями, и в то же время – на некотором уровне – верила, что человек, который может так целовать девушку, не способен на злодейства.
– Та самая игра, – спокойно продолжал Грэйсон, – завершилась почти через год и тоже хрустальной люстрой. Нынешнюю игру придумывали как раз те люди, которые участвовали в финальном испытании моего деда, и вот у нас опять появляются афоризм и хрустальный светильник.
– Да и девочка имеется, – подметила Одетта.
Я! У Лиры пересохло во рту. Ладно, пошло оно всё. Она не позволит Грэйсону Хоторну будить в ней такие сильные чувства. Она сохранит полное равнодушие.
– Ну поднимай меня! Покончим с этим поскорее, – сказала девушка.
– С чем покончим? – не понял Грэйсон.
Лире не хотелось ничего объяснять.
– Кладешь руки ей на бедра, – инструктировала Одетта, – и вперед!
Собравшись с духом, Лира встала прямо под люстрой. Грэйсон подошел к ней.
– Пока не дашь команду, я не буду ничего делать, Лира, – сказал он. На этот раз он произнес ее имя правильно, как надо.
Лира сглотнула.
– За дело!
Прикосновения Грэйсона были бережными, но уверенными. Большие пальцы легли на поясницу, а остальные – протянулись вдоль бедренных костей.
Ткань платья неожиданно показалась чересчур тонкой.
– На счет три, – сказал Грэйсон, и прозвучало это вовсе не как вопрос.
Лира решила не длить эту пытку.
– Три, – скомандовала она.
Грэйсон поднял ее над головой. Девушка вытянула руки, впившись взглядом в цель. По телу пробежал электрический ток. Кончики пальцев задели краешек люстры, но этого оказалось мало.
Грэйсон скользнул рукой по ее спине. Лира невольно выгнулась. «Это просто рефлекс, – сказала она себе, – всего-навсего».
Оставив одну руку на пояснице Лиры, Грэйсон скользнул второй ниже и сжал ее бедро сквозь ткань платья. Тонкая ткань сморщилась под его пальцами. Тело Лиры тоже отозвалось: вторая нога отклонилась назад, а рука дернулась вверх. Грэйсон смог поднять девушку еще выше.
Казалось, они вместе танцуют па-де-де из «Лебединого озера». Но почему, почему прикосновения Грэйсона такие манящие? Для него-то они точно ничего не значат.
Собрав в кулак всю свою решимость, Лира вытянула руку и задела нижний ряд хрустальных украшений.
– Ищи то, что хуже всего держится, – сказал Грэйсон.
Всё никак не избавится от своего приказного тона!
Лира постаралась сосредоточиться на дыхании и на своей руке, на прохладных украшениях под ее пальцами, лишь бы не на нем, не на платье, не на его руке, лежащей на ее бедре…
Она тронула первый кристалл, потом еще один и вдруг почувствовала, как Грэйсон начал ее поворачивать – медленно и бережно.
Еще кристалл, еще, еще…
Увы, отвлечься от Грэйсона не получалось – она чувствовала его прикосновения при каждом вдохе. А потом вдруг нащупала заветный кристалл.
– Что-то нашла! – Лира попыталась ухватиться за предмет большим и указательным пальцами, а когда не получилось, попробовала поймать его средним и указательным.
– Не могу!
Через мгновение обе ладони Грэйсона легли ей на бедра. Лира расставила ноги пошире и распрямила спину, а Хоторн поднял ее прямо над своей головой. Пальцы наконец сомкнулись на кусочке хрусталя.
– Поймала, – глухим голосом сообщила Лира.
Грэйсон опустил ее. В полете она крепко сжала ноги, а перед самым приземлением Грэйсон успел легонько придержать ее за талию. И вот она наконец распрямилась на своих двоих. А он проворно убрал руки.
Тело болело, будто она марафон пробежала, накатывала дрожь. Стиснув зубы, девушка посмотрела на свою добычу. На кристалле было выгравировано какое-то изображение.
– Это меч! – сообщила она тихо и хрипло.
Голос показался каким-то чужим – даже для нее самой.
– Вы, мисс Кейн, первоклассная танцовщица, – похвалила Одетта, подойдя к ней. – А ты, Грэйсон, истинный Хоторн.
Истинный Хоторн – очевидно, Одетта хотела сделать Грэйсону комплимент, а Лире эти слова напомнили, с кем и с чем она имеет дело.
Но парень не клюнул на эту удочку. А еще не сказал Лире ни единого слова. Просто отвернулся и отошел в сторону.
– Меч, – повторила девушка, стараясь убедить себя, что к ней уже возвращается привычный голос, – надо нам…
– Мне нужна пауза, – сказал Грэйсон. Мышцы вокруг его лопаток заметно вздыбились под тканью смокинга – напряженные, совсем как ее голос.
Лира наотрез отказалась придавать этому значение, а направилась к экрану и ткнула по мигающему курсору правым указательным пальцем.
– Что ты делаешь? – Видимо, пауза Грэйсона уже подошла к концу. А может, он просто был силен в многозадачности.
– Попробую вписать меч. – Лира старалась излучать спокойствие, хотя совершенно его не чувствовала.
– Ответ не может быть настолько простым, – резко перебил ее Грэйсон.
Лира с излишней яростью ткнула в нужные буквы. Меч. S-W-O-R-D. Нажала на «ввод», и экран засветился зеленым. Воздух наполнился знакомым звоном колокольчиков. На дисплее высветилась табличка с баллами.
На самом верху значились три символа: черви, бубны, трефы. Под значком червей обновилось число баллов: 1.