– Смотря в каком смысле он опасен, – дружелюбно подметила Джиджи.
– Да во всех. – Брэди внимательно посмотрел на нее. – Знаешь, как мы познакомились? Мне тогда было шесть, и я уже успел перескочить аж два класса. Ноксу было девять с половиной, и его оставили на второй год. Мы попали в один класс, но ни разу не общались до того дня, когда он избил парнишку, который меня доставал.
– Вот только не надо мне тут рекламировать историю становления злодея Нокса… – предупредила Джиджи.
– Задира лет двенадцати для своего возраста был просто великаном. Эдакий психопат с детской площадки. Нокс казался вполовину меньше, но втрое злее, и совершенно неуправляем. Ну прям костлявый яростный маленький берсерк. До сегодняшнего дня не видел, чтобы кто-нибудь еще так дрался, – Брэди едва заметно покачал головой. – А потом, когда я попытался поблагодарить моего озверевшего бесстрашного защитника, Нокс сказал: «Отвали!»
Джиджи подумалось: а если она приложит все усилия, чтобы сойти за хорошую слушательницу, расскажет ли ей Брэди остаток истории? Объяснит ли, как они с Ноксом стали близки как братья? Какие тренировки вместе проходили? Кто такие Северин и Калла? Но она понимала: не стоит заваливать его такими вопросами.
– И что же ты сделал, когда костлявый берсерк Нокс велел шестилетнему гению Брэди отвалить?
– Эта малявка решила, что мы теперь друзья, – сообщил Нокс, вернувшийся в комнату. Волосы у него были мокрые, как и лицо, видимо, он умылся, и не раз. – Мелкий ботан просто прохода мне не давал. Начал приносить в школу по два ланча, а я не из тех, кто откажется от еды. – Нокс отвел взгляд. – Потом я начал ужинать у него дома. Каждый вечер.
– Моя мама прекрасно готовит, – похвастался Брэди, мгновенно напомнив Джиджи о том, как с Нокса мгновенно слетела спесь, стоило ему только услышать о страшной болезни матери Брэди.
Ужин дома у Брэди, еда, приготовленная его мамой, каждый вечер – и правда совсем как братья. Джиджи остро почувствовала, что как раз сейчас их лучше всего оставить наедине, хоть ненадолго. Может, наконец поговорят по душам или вернутся к загадке.
Как бы там ни было, а надо дать им шанс.
Приняв решение, она пулей выскочила в коридор.
– Я в туалет! – объяснила она на ходу. – Но, прошу заметить, мочевой пузырь у меня побольше, чем у некоторых.
Глава 43Рохан
Время шло, точнее тратилось попусту, как казалось Рохану. Конечно, нельзя решать загадку второпях, но он просто не видел смысла в таком вот оцепенении. Иногда для победы нужно терпение, но куда чаще – действия.
– Давай заключим пари, Саванна Грэйсон.
– Серьезно? – холодным, отстраненным тоном спросила Саванна, но в том, как она поджала губы, Рохану почудилась… агрессия.
– Как думаешь, сколько еще загадок нужно решить до зари? – Помимо прочего Рохан считался превосходным фехтовальщиком, но меч, который он в эту минуту держал в руке, выкован совсем для другой битвы, так что пришлось переключиться на словесную дуэль. – И сколько мы уже пялимся на эти строчки и топчемся на месте?
Никакого ответа.
– Хочешь, поделюсь размышлениями? – предложил Рохан. – Черно-белый ответ – это либо однозначный, либо тот, который реально окрашен в черный и белый. Как зебра, или газета, или шахматная доска.
– Или игральные карты, – добавила Саванна. – Трефы или пики.
– Неплохо! – Рохан посмотрел на стену. – Но неверно. – Он шагнул вперед, провел рукой по буквам, ощупал неглубокие борозды, оставленные на металле. – Может, подбавим азарта, а? Спорим, что я решу загадку раньше, чем ты? Дополнительная мотивация никогда не помешает!
Наглая ложь, но такова уж лживая сущность Рохана. Саванна на его уловку не купилась.
– Либо ты ее уже разгадал, а сейчас не вполне убедительно пытаешься этим козырять, либо не можешь ее решить и наивно надеешься, что спор поможет сдвинуть дело с мертвой точки.
– У меня пока нет ответа. – Рохан снова пошел в атаку. – Просто я понимаю стратегическую ценность корректировки правил игры.
– Лжец! – Саванна отвернулась от него.
– Если выиграю я, – упорствовал Рохан, – ты расскажешь мне, почему же так сильно хочешь стать победительницей «Грандиозной игры». – Он нарочно не использовал фразу «нуждаешься в победе». – А если первой задачку решишь ты, я расскажу тебе о наших соперниках всё. Раскрою их сильные и слабые стороны, личные трагедии, тайны.
Рохан не любил пускать гостей в свой лабиринт, но в этом случае готов был сделать одно маленькое исключение.
– Блефуешь, – бесцветно подметила Саванна, но ее выдал изменившийся размер зрачков и едва заметное подергивание пальцев. – В этом году список игроков публично не объявляли. Откуда тебе знать, у кого какие секреты?
Рохан только пожал плечами.
– Может, у меня сделка с самим дьяволом.
– Сомневаюсь, что у тебя есть то, что ему нужно.
– Да всем что-нибудь от меня нужно. – Иногда правда приносила пользу, но лишь временами. – Я знаю все секреты, Савви, потому что такова уж моя работа.
– Что за работа? – тут же спросила она.
Она пробудила в нем любопытство. И он отплатил той же монетой.
Ее глаза – сейчас, скорее, льдисто-голубые, чем серые, – сощурились.
– Ну ладно, заключим пари, Британец, только мне не нужны секреты других людей – я предпочту твои. Когда я первой разберусь с этой загадкой, расскажешь, что у тебя за работа – без недомолвок, без уверток. Только правду!
Но недаром ведь «Милость дьявола» была так строго засекречена.
– Страшно? – спросила Саванна.
– Да я просто в ужасе, – отозвался он. – По рукам.
Отлично! То что нужно. Уж что Рохан знал о себе наверняка, так это следующее: когда проиграть нельзя, он всегда отыщет путь к победе.
Глава 44Лира
«С чего начать пари? Нет, думай до зари». Надо бы поскорее решить нынешнюю загадку, чтобы отвлечься от той, что никак не идет из головы, а заодно и выбраться из этой тесной комнатки, в которой от Грэйсона Хоторна никак не спрятаться.
– «Слова не проронив, что-нибудь пожелай…» – Лира перечитала надпись на стене, подумала. – Желания обычно загадывают, когда смотрят на звезду или кидают монетку в колодец.
– Или задувают свечку, – добавил Грэйсон, стоявший слева.
Краешком глаза Лира заметила, как всё та же непослушная светлая прядь беспечно упала ему на глаза. Опять.
И почему он весь так и лучится беспечностью?
– Или дуют на одуванчик, – не отставала Лира, – ломают куриную «вилочку»[9], трут волшебную лампу.
– А вот это напрасно, – подметил Грэйсон. – Ты же слышала, что джиннов потом крайне сложно вернуть на место?
Да уж, не всё в этой жизни поправимо.
Лира проглотила все колкости, которые так и вертелись у нее на языке. Хотелось сосредоточиться только на загадке. Джинн, звезда, монетка, свеча – возможные ответы развязали настоящую войну у нее в голове. Она поискала взглядом Одетту – всяко лучше, чем снова смотреть на Грэйсона.
– Одетта?
Пожилая женщина стояла, уперев правую руку в металлическую стену. Голову она склонила под каким-то неестественным углом, а подбородком уперлась себе в плечо. Мышцы шеи вздулись, на лице читалось напряжение.
Не напряжение, а боль, – догадалась Лира. Доля секунды – и она уже подскочила к Одетте, подставила ей плечо.
– Я в порядке, – с трудом выговорила Одетта.
– Вы юрист, – вдруг сказал Грэйсон, пересек комнатку двумя широкими шагами и тоже перекинул руку Одетты себе через плечо, чтобы той было удобно держаться, – и очень дорогой. «Технические тонкости и лазейки» – недаром же вы о них упомянули. Так что позвольте-ка задать уточняющий вопрос, госпожа Моралес: в каком это смысле вы «в порядке»?
Одетта попыталась выпрямиться, насколько это вообще было возможно, учитывая, что Лира и Грэйсон буквально зажали ее с обеих сторон.
– Если бы мне была нужна помощь, вы бы узнали об этом; впрочем, мистер Хоторн, я бы не отказалась использовать вон тот меч вместо трости.
Лира обратила внимание, что технически Одетта не стала оспаривать потребность в помощи. Она прибегла к условному наклонению вместо того, чтобы констатировать факты, а потом попыталась провернуть отвлекающий маневр, попросив меч.
Технические тонкости и лазейки.
– На самом деле трость вам не нужна, правда? – уточнила Лира.
– Как и живые костыли, однако же кое-кто всё равно ко мне приклеился и никак не отстанет.
Лира слегка отстранилась. Уж она-то прекрасно знала, каково это, когда хочется, чтобы все вокруг думали, будто ты действительно в порядке. Одетта явно не горела желанием обсуждать свою боль. Из сочувствия Лира решила ей подыграть и тоже сменить тему.
– Так вы юрист?
Та язвительно улыбнулась.
– Я ведь этого не говорила, верно?
– Тогда скажите, что я не прав, – потребовал Грэйсон.
– Упрекать кого-то из Хоторнов в неправоте – точно не к добру, – парировала Одетта. Она сбросила с себя руку Грэйсона.
– Я. Не. Прав? – чеканя каждое слово, переспросил он.
Одетта фыркнула.
– Знаешь ведь, что прав.
– Но вы говорили, что десятилетиями убирали в чужих домах, – напомнила Лира и сощурилась, – чтобы хоть как-то свести концы с концами!
А ведь она тогда была так убедительна! Как и в минуту, когда предложила «не искать факты не в ее пользу» и не обсуждать ее потенциальную причастность к истории с записками.
Томас, Томас, Томмазо, Томаш.
– Я женщина старая. Позади долгая жизнь. – Одетта вскинула подбородок. – Вы и представить себе не можете, сколько всего я пережила, скольких любила. И… – Она медленно выдохнула: – Я правда в порядке. – Женщина направилась к стене с загадкой, медленно, но уверенно. – Иногда боль проясняет мысли. Я тут подумала: лягушку можно помыть, но вымыть с мылом – вряд ли. – Она уставилась на загадку. – Давайте уберем первые две строчки. Что там у нас осталось?