– Эй! – крикнул им Нокс.
– Кажется, он там что-то нашел. – Голос у Брэди глухой и низкий. – Иди, а я подойду через минутку.
– А ты… – начала было Джиджи.
– Уверен, – закончил за нее Брэди.
Пока девушка пересекала комнату, она думала о первом ответе Нокса на вопрос о том, что делает его счастливым: деньги. Своей истинной сути он и не скрывает.
– Вот! – уже нетерпеливее воскликнул Нокс и указал на деревянную панель на одной из полок, которую он освободил от книг.
В полке находилось щедро украшенное увеличительное стекло. Ручка лупы была усыпана кусочками серебра и золота, а там, где она соединялась с панелью, поблескивал ряд крошечных бриллиантиков.
Нокс вытащил лупу из углубления, словно меч из камня. Раздался щелчок, и половицы в центре комнаты пришли в движение. Целый участок пола разделился пополам, а снизу появился другой и с щелчком заменил своего предшественника.
На новом деревянном островке возвышался кукольный домик.
Вот только Джиджи занимало вовсе не это, а то, что Нокс не оспаривал утверждение, что Орион Торп по-прежнему его спонсор.
Глава 53Рохан
Рохан и Саванна встретились посередине – у последнего шкафа с играми. Она проверяла верхние полки, а он – нижние. Скользя пальцем по коробкам, он внимательно прочитывал название всех игр до единой.
– «Камелот», – прочла вслух Саванна.
– «Рыцари и король», – пробормотал Рохан, – «Мечи и корона». – И тут вдруг в уголке сознания, населенном пока не раскрытыми тайнами, забрезжила новая мысль. Кажется, смысл нашелся там, где его прежде не было. – А что если нам не выдали никаких инструкций к этой комнате и этому заданию, потому что они у нас уже есть? «У каждой команды расклад будет свой…
– …корона и скипетр да трон пустой», – подключилась Саванна.
Рохан вернулся и начал снимать коробки с полок.
– «Королевства», «Доминион».
За минуту Саванна проверила еще пять коробок. Рохан пополнил свою стопку, возвышавшуюся на полу, а потом они снова встретились посередине. Саванна вернулась к верхним полкам, Рохан – к нижним.
– «Властелин разума», – продолжила она, – вроде подходит, но что-то не то. – «Морской бой» – не то, «Риск» – не то. «Титан»?
– Тащи сюда! – велел Рохан, а сам поднялся на одну полку выше.
Саванна спустилась чуть ниже и достала «Кэндиленд».
– Тут есть король!
– Не знаю такую, – сказал Рохан. Сам он в детстве играл лишь в те игры, что были в чести в «Милости дьявола». Те, в которые играют за столами. Те, в которые играют, чтобы выжить.
И вот наконец последняя полка.
– «Медичи».
– Почему бы просто не назвать игру «Наследственная власть» и не закончить на этом? – проворчала Саванна.
Рохан добавил коробку в стопку и продолжил поиски. Нахмурился.
– А вот тут, кажется, игра про… буррито. – Саванна фыркнула. Потом на какое-то время воцарилось молчание, и вдруг: – Рохан!
Саванна редко произносила его имя, упустить такой момент было невозможно. Рохан тут же метнулся к ней, встал плечом к плечу, присмотрелся к коробке, которую она взяла: черная с золотыми буквами – «Иголка в стоге сена».
Под названием был начертан символ – бубны. Рохан вспомнил самое первое задание и таблицу с результатами. Тогда их команду тоже пометили этим символом.
– Шрифт такой же, как на золотых билетиках, – подметила Саванна, – это несуществующая игра, они ее придумали.
Они – это, должно быть, организаторы: Эйвери, Джеймсон и остальные.
– Открываем! – предложил Рохан и уселся за стол, расположенный в углублении. – Раскладываем.
Саванна спрыгнула следом за ним, и на этот раз на ее лице не отразилось и намека на боль. Она поставила коробку на стол и открыла. Рохан провел рукой по крышке, пощупал боковую часть, потом перевернул и крышку, и дно.
– Основательно, – похвалила Саванна таким тоном, что Рохану захотелось услышать это еще.
Опасненько!
Он переключил внимание на содержимое коробки: две стопки белых карточек, белое игровое поле, сложенное пополам, восемь металлических фишек. Саванна взяла одну – в форме короны, в наборе таких корон было пять.
– Пять корон.
Они с Саванной явно мыслили в одном направлении. Рохан обратил внимание на выбранную ею фишку. Та была сделана очень искусно: вдоль нижней части шли крошечные жемчужинки, они же украшали зубцы.
Рохан тоже потянулся за фишкой. Самая крупная корона словно появилась из мрачной сказки – очертания зубцов напоминали рога и терновые шипы. Остальные три короны в наборе выглядели куда скромнее: одна бронзовая, другая серебряная, третья золотая. Оставались еще три фишки: прялка, лук со стрелой и сердце.
Пока Рохан размышлял о найденных предметах, Саванна потянулась к коробке, достала и развернула на столе игровое поле нехитрого дизайна: квадратные островки вдоль внешних краев, а по центру – прямоугольники, наверное, для карточек.
Саванна разложила карточки по местам, поставила свою корону на квадратик с надписью «Старт». Теперь, когда коробка опустела, Рохан наконец смог прочесть правила – вернее, правило – отпечатанное на дне.
Оно было нехитрым: «Бросьте кости».
– Но в наборе нет костей, – заметила Саванна.
– Серьезно? – переспросил Рохан.
Он нырнул рукой в карман пиджака, что-то достал и медленно разжал ладонь. Пальцы распрямились, как лепестки цветка поутру: в самом центре ладони лежали два игральных кубика красного цвета.
– Я это у себя в комнате нашел, – пояснил Рохан. – Когда взял их, сразу появился экран, но вряд ли это их единственное предназначение.
Саванна потянулась к своей густой светлой косе и достала из нее пару игральных костей.
– Та же история. – Только ее кости были не красные, а белые, но тоже стеклянные на вид. – Пойду первой.
Ну а как иначе! Рохан с улыбкой наблюдал, как она бросает кости.
– Пять и три.
– Восемь. – Саванна переместила свою корону с жемчужинками на восемь квадратиков вперед и оказалась на островке с надписью «Сено». Впрочем, так на этой нехитрой доске были подписаны почти все квадратики.
Рохан тоже бросил кости.
– Шесть и два – опять восемь. – Он поставил свою корону рядом с фишкой Саванны. – Твой черед, Савви. Мои кости или твои?
Саванна снова кинула свои белые кости.
– Снова пять и три.
Рохан не стал ждать, пока она сделает ход, а поспешил бросить кости. У него они тоже выдали прежнее число. Он перебросил их, чтобы перепроверить.
– Они всегда приземлятся одинаково. Наверное, что-то намудрили с весом.
Выходит, число очков – это подсказка? К этой комнате? Или к другой?
Саванна передвинула свою фишку на восемь пунктов вперед, а потом еще – и жемчужная корона оказалась в одном из двух квадратиков, на которых было написано не просто «Сено», а «Стог сена». Та же надпись была и на карточках, размещенных по центру поля. Саванна взяла себе одну.
– Пустая! – Она прищурилась и взяла следующую. – И эта тоже! И эта…
Рохан снял карту с ближайшей стопки и ловко перевернул с ее помощью всю колоду, а потом сделал то же самое с колодой Саванны, разложив все карты в аккуратный ряд.
Пустыми оказались все, кроме одной. На ней черным маркером было выведено пять слов: «Это вовсе не ваша подсказка».
Глава 54Лира
– Омега. – Голос Лиры вдруг стал хриплым, но тело наполнилось внезапным, непривычным спокойствием. Пальцы Грэйсона по-прежнему лежали у нее на шее. Лоб соприкасался с ее лбом. Она точно знала, что он услышит ее вопрос, и нет нужды говорить громче. – Тебе это о чем-нибудь говорит?
– Нет. – Грэйсон отстранился, но совсем чуть-чуть – просто чтобы можно было повернуть голову, – и с пристальностью снайпера уставился на Одетту. – А вам, госпожа Моралес?
Лире опять вспомнились записки на деревьях, имена отца. Получалось, что список подозреваемых не так уж и велик.
Томас, Томас, Томмазо, Томаш.
Он умер пятнадцать лет назад. Кто еще на острове мог знать об этом, кроме Одетты, учитывая возраст всех участников и устроителей?
– Омега – это конец. – Пожилая женщина поднесла два пальца ко лбу и перекрестилась. – «Yo soy el Alfa y la Omega, el principio y el fin, el primero y el ultimo»[16]. Это из испанского перевода «Откровения» – «Апокалипсиса».
– Вы католичка? – спросила Лира, внимательно вглядываясь в лицо Одетты, выискивая хоть какие-то признаки лжи – или искренности.
– Куда уместнее спросить, был ли твой отец религиозным человеком, – подметила Одетта.
– Этого я не знаю. – Лира и правда так мало знала о смутной тени, подарившей ей половину ДНК. Знаю, что его кровь была теплой. Что наступила в нее. Что он нарисовал на стене этот символ.
– А других ассоциаций со словом омега у вас нет, госпожа Моралес? – Грэйсон убрал руки с шеи Лиры и сделал пару шагов к Одетте. – Может быть, с этим символом связано что-то еще?
– Единственное место, где я его встречала, – это у алтаря церквушки, в которую ходила в детстве, – спокойно произнесла Одетта. – Но я не переступала ее порога и не была в Мексике с семнадцатого дня рождения, который заодно стал днем моей свадьбы с человеком, который был гораздо старше. Однажды он увидел меня и воспылал страстью, а потом убедил моего отца-музыканта, что якобы сумеет сделать из него звезду.
Чувствовалось, что слова Одетты искренни, но ведь Грэйсон спросил совсем не об этом.
Он не спрашивал, когда она видела омегу в последний раз. Его интересовало, что у нее связано с этим символом. И на этот вопрос она не ответила.
– Госпожа Моралес, подскажите, за долгие годы работы дорогостоящим адвокатом, – Грэйсон склонил голову набок – ни дать ни взять тигр, который вот-вот набросится на свою жертву, – вы случайно не сотрудничали с фирмой «Макнамара, Ортега и Джонс»?
Одетта хранила молчание.