– Как вы верно заключили, господин Хоторн, я работала в компании «Макнамара, Ортега и Джонс». Там мы с вашим дедушкой и познакомились. А наши пути разошлись ровно пятнадцать лет назад, через девять месяцев после начала моей работы.
Пятнадцать лет. Отец Лиры умер в ее четвертый день рождения. Сейчас же ей было девятнадцать – ровно пятнадцать лет.
– Как вы уже поняли, природа моих отношений с Тобиасом… была сложной.
Лире вспомнились слова Одетты о жизни и любви. О Тобиасе Хоторне, лучшем и худшем человеке в ее жизни. О возлюбленных, ради которых она готова была спуститься в ад – и спустилась. «А теперь рисуй своего Хоторна, как я когда-то».
– Не надо прикидываться, будто у вас был роман с моим дедом, – отчеканил Грэйсон стальным голосом. – Он никогда не скрывал, что после любимой Алисы у него никого не было. «Такие мужчины, как мы, любят лишь один раз», – вот что он нам с Джеймсоном говорил за несколько лет до смерти и значительно позже вашего предполагаемого расставания! Я помню всё, до последнего слова: «Вашей бабушки нет уже столько лет, и ее никто не заменит. Это исключено». – Грэйсон шумно вдохнул, потом выдохнул. – Он не лгал.
– Из этого следует логический вывод: в глазах Тобиаса я не смогла ее заменить, – тоном юриста пояснила Одетта, – а в самом конце он вообще обращался со мной как с пустым местом, – поджав губы, призналась она.
«А теперь рисуй своего Хоторна, как я когда-то».
Всем своим существом, каждой клеточкой Лира почувствовала, что Одетта говорит правду – и в этот раз вовсе не для того, чтобы их отвлечь.
– А про свою жену он говорил не иначе как «ушла», – спокойно продолжала Одетта.
У Лиры пересохло во рту. Мысли взвились в голове беспощадным роем.
– Не умерла, а ушла.
– Хватит! – Грэйсон уже был на пределе. – Мою бабушку похоронили. Есть надгробие. Были похороны, на которые, кстати, пришло много людей. Моя мать оплакивала ее смерть, сколько я себя помню. И вы хотите, чтобы я поверил, что бабушка жива? Она что, инсценировала свою смерть? А дед знал и потворствовал этому?
– Уверяю, сперва не знал, – Одетта снова посмотрела на океан. – Когда мы познакомились, Тобиас еще оплакивал любовь всей своей жизни. Печать скорби на его лице была видна всякому, но потом появилась я. Мы.
Пятнадцать лет назад Одетте было шестьдесят шесть, а Тобиасу – чуть меньше.
– А потом… она вернулась.
Ветер заглушал голос Одетты, но Лира услышала всё что нужно и даже больше.
Она. Алиса. А. Хоторн.
– Якобы мертвая жена Тобиаса вернулась к нему и попросила об услуге – точно они никогда и не расставались, точно он ее и не хоронил. Конечно, он повиновался. Тобиас использовал меня в интересах своей истинной возлюбленной, а потом просто вышвырнул и, воспользовавшись своим влиянием, лишил лицензии.
Ну вот он, тот самый ответ, который им пообещала Одетта. Теперь понятно, как она познакомилась с Тобиасом Хоторном и почему попала в Список.
– А с чем вы должны были ему помочь? – спросила Лира.
Ответа не последовало.
– Когда вы доделали свое дело, моя бабушка, надо полагать, опять исчезла? – уточнил Грэйсон тоном, который невозможно было истолковать. – А дед об этом никому и словом не обмолвился? Мол, весь в мать, да?
Лира не понимала, к чему он клонит.
– Держи. – Одетта вложила ей в руки оперные очки. – Они могут пригодиться на следующем этапе. А я выбываю.
Она и правда уезжает!
– Если у вас возникла иллюзия, что мы закончили разговор, госпожа Моралес, – зловещим тоном произнес Грэйсон, – позвольте вас от нее излечить.
Она посмотрела на него как на маленького мальчишку.
– Я отдала куда больше, чем имела, мистер Хоторн, и сказала больше, чем нужно. Лучший ответ на некоторые загадки – молчание.
Мысли Лиры ни на миг не останавливали свой бег. В памяти звучали голоса – отца и Одетты: «А Хоторн – вот кто всему виной», «В грандиознейшей из игр совпадений не бывает», «Не всякое наследство хочется передавать».
– Еще вы сказали фразу «Всегда три». – Грэйсон и не думал сдаваться. – О чем она? – Ответа не последовало. – Почему вы выбываете из игры, госпожа Моралес? Почему отнимаете у себя шанс выиграть двадцать шесть миллионов долларов? Чего боитесь?
Лира подумала об отце. Обрадовалась, что совсем не может вспомнить его тело. «А Хоторн – вот кто всему виной». Вспомнила карамельные бусы, лилию калла, омегу, нарисованную кровью.
Но тут на поверхность выплыл один вопрос – Лира всей душой надеялась, что Одетта на него ответит.
– Записки с именами отца, – произнесла она, сжав кулак, – это вы их написали?
Одетта резко выдохнула. Ее вдруг объяло удивительное спокойствие.
– Нет, это не я.
Глава 80Джиджи
– Ну вот мы тебя и подлатали, зайка.
С той самой секунды, как Джиджи ушла с причала, она думала о том, что непременно признается во всем. Может, не Нэшу, который, как и Грэйсон, прямо-таки излучал готовность от всего тебя защитить. И, пожалуй, не Джеймсону, тот слишком непредсказуем. Но, возможно, Эйвери или Ксандру.
– Спасибо! – воодушевленно, пожалуй, даже слишком поблагодарила она Нэша. Южная инквизиция могла бы и продолжиться, если бы не стук в дверь.
«Это ведь уже и не моя комната», – подумала Джиджи. Горло сдавило от чувств.
Нэш открыл дверь, вошел Брэди. Он уже успел переодеться в обычную одежду, но по-прежнему повсюду таскал с собой меч. Джиджи невольно умилилась, представив, как он его оберегал всю ночь. Так умеет только Брэди. Меч явно понадобится на следующем этапе игры, если она вообще продолжится после признания Джиджи.
«Я знаю, что вы здесь!» – «Нет, солнышко мое, ничегошеньки ты не знаешь».
– Если что понадобится, зови, – сказал Нэш Джиджи.
Он снял ковбойскую шляпу, наградил Брэди долгим, пугающе невозмутимым взглядом, отвернулся и вышел из комнаты.
Наедине с Брэди Джиджи вдруг невероятно заинтересовала собственная кутикула. Она впилась в нее взглядом, почувствовав, как прогнулся матрас. Брэди сел рядом.
– Продолжишь играть, – сказала она, не находя в себе сил взглянуть на парня. Подняв руку, она стянула с волос резинку, которую он ей когда-то одолжил, и протянула Брэди. Горло сдавило. – А где Нокс?
– Почему ты меня о нем спрашиваешь?
Джиджи подумала о шраме Нокса, но это был чужой секрет, и раскрыть его она не могла.
– Ты мне солгал, Брэди.
– Чисто технически я солгал ему, а ты услышала.
Она покачала головой.
– Не надо.
– Да я бы еще тысячу раз солгал, лишь бы ее вернуть, – с непривычной решимостью отчеканил Брэди.
Ее! Прав был Нокс: вся его жизнь строится вокруг Каллы.
– Если выиграешь, Калла Торп от этого не вернется, – заметила Джиджи.
Брэди выдержал долгую паузу.
– А что, если я скажу тебе, что такое возможно?
– Что? Это вообще как? – Джиджи попыталась поймать его взгляд.
На этот вопрос Брэди не ответил.
– Ты могла рассказать Нэшу про жучок, но, кажется, не сделала этого. Ты могла отменить всю игру, но нет.
– Я никому еще не говорила, – поправила Джиджи.
Брэди и не догадывался о всей тяжести ее тайны.
«Я знаю, что вы здесь!» – «Нет, солнышко мое, ничегошеньки ты не знаешь».
Брэди потянулся и взял ее руки в свои.
– Прошу, пускай всё идет своим чередом!
Она ощутила тепло его прикосновения. Он явно на это рассчитывал.
Джиджи убрала свои руки.
– Хоть что-то же было искренним? – спросила она дрогнувшим голосом. Его прикосновения. Взгляды. Теория хаоса.
– В замкнутой системе всё возможно, – тихо проговорил Брэди.
– Там ничего не появляется и не исчезает, – продолжила Джиджи. Как в запертой комнате. Или на острове.
– Я не лгал, когда говорил, что мой мозг любит, если информации многовато.
Она всеми силами пыталась не смотреть на него. Взгляд зацепился за меч.
– А если я попрошу отдать мне эту штуку, отдашь?
– Что ты будешь с ней делать, Джиджи? – мягко спросил он.
Ее вышвырнули из игры, а Брэди – нет.
– Я так и думала. – Джиджи изобразила самую безмятежную из своих улыбок, потому что ей стало больно. – Ты хотел пробудить во мне чувства. Хотел, чтобы я тебе поверила. Пытался мне понравиться. Наверное, даже рассчитывал, что сможешь мною воспользоваться на следующем этапе, если наша команда успеет к рассвету. – Джиджи по-прежнему улыбалась, не могла перестать, не могла позволить себе. – Ты меня переиграл, Брэди!
– Я играю так, словно на кону ее жизнь, – Брэди подался вперед, и вот уже Джиджи не видела ничего, кроме его лица. – Джулиет, мне нужно, чтобы игра продолжалась.
Он уже второй раз назвал ее по имени.
– Я, кстати, ни разу не спрашивала, откуда ты узнал мое настоящее имя.
Он не ответил.
«Хоть что-то было искренним?» – «В замкнутой системе всё возможно».
Но ведь этот остров не такая уж и замкнутая система, если подумать. Тут у нее мелькнуло предположение – пока просто предположение, догадка.
– Забавно, знаешь… – Джиджи посмотрела Брэди прямо в глаза, – ты рассказал мне о спонсоре Нокса, а про своего не упомянул.
Он не стал ничего отрицать.
Джиджи вспомнились слова Нокса, что кроме Торпов существуют и другие энтузиасты, а Орион не единственный в семье, кто жаждет поиграть. Джиджи подумала о том, что Брэди играет в «Грандиозную игру» так, словно от нее зависит жизнь Каллы, о шраме Нокса, о том, что Калла, по его словам, ушла сама.
Брэди встал и пошел к выходу, а на пороге появился Ксандр.
– Знаешь, как бы там ни было, а за последние шесть лет я ни на секунду не забывал о Калле, – сказал Брэди напоследок, пряча улыбку, – а с тобой вот забыл.
Ксандр дождался, пока Брэди уйдет, закрыл за ним дверь, повернулся к Джиджи, подняв бровь на рекордную высоту.
– Чую интересненькую историю.
Джиджи понимала: надо сказать Ксандру правду – о жучке, о ноже, о Мимозасе, обо всём. Да, она обязательно признается. Но почему-то она произнесла совсем другое: