— Теплоэлементали возобновили подачу энергии в энергоколлекторы. Вытяжка работает на максимум. Дым вытягивает, уровень кислорода растет. Я настроил связь между Алыми Саламандрами и основными центрами. ИМИИ теперь работают в пассивном режиме по принципу приемника-передатчика. Доработанные версии модулей можно начать штамповать на заводе для рядовых культистов на Саламандры-4. Весь город вскоре будет на связи. Разделю на разные каналы, чтобы не слушать хор голосов. Но наши сообщения услышат все каналы в любом случае в приоритете.
Адмирал кивнул. Последний хакер на Земле импонировал Зиновию как человек дела. Тихий, послушный, не конфликтный, исполнительный, он был в то же время человеком большого ума и запросто решал сложные математические задачи без инженерного калькулятора. А такие мелочи как власть или распределение материальных благ в свою пользу его интересовали в последнюю очередь.
— Мэрию запитали электричеством. При перегрузке сети аккумуляторы просто расплавились. Их заменили на новые, — продолжила общий отчёт Вики. — Кабинет Поверенного расчистили. Дверь шахты лифта восстановили. Проблема в том, что кабинка лифта осталась на верхнем уровне. Необходимо спустить её вручную. Автоматика решила, что у нас здесь произошел конец света после направленного взрыва. Возможно, чипы оплавило, заклинило команду. Для того чтобы разубедить систему, надо подняться наверх по тросу и разобраться с проблемой сверху. Пока не знаем, что там конкретно нужно сделать. Связи с поверхностью нет. Наши смертники… — светловолосая девушка кивнула на Седых с Клавдией. — То есть варвары… не подумали о том, как будут поднимать захваченный груз.
— Чипы управления никто не трогал, — ответила Морг. — На поверхности должны были спустить лифт через десять минут. Мы спустились на верёвках. Точнее, сначала минёр заложил направленный заряд, потом его подняли. После взрыва мы спустились все следом. Точнее, нас спустили. Путь не близкий. Лифт остался на месте. Но верёвки висят не подтянутые. Что-то произошло. Может, переворот? Без капраза народ всегда на взводе. Но это маловероятно, учитывая секретность нашей миссии. Никто не знает где мы, и сколько будем отсутствовать, кроме страхующих людей.
— Переворот? Бунт? Восстание? Чушь! — подал голос Седых, сверкая обновленной челюстью как довольная молодая акула. — Люди ждут еду. А если им раздать такие же зубы, как сделали мне, то аппетит будет о-го-го. А где удовлетворенный аппетит, там и довольные люди. Никаких восстаний.
— Не будем гадать, — осекла Клавдия. Себе она вставлять пару зубов не спешила. Были дела поважнее. — Ядерный реактор медленно останавливается. Процесс этот не быстрый, но взрыв городу не грозит.
— Почему медленно? — на всякий случай спросил Седых.
— Потому что ускоренная остановка реактора на той же Чернобыльской АЭС привела к взрыву, — повернулась к Седых Морг с видом и немым вопросом «действительно ли ты хочешь знать эти подробности?».
Но вопрос стоял и в глазах Вики, Ольхи и Зиновия. Детали не интересовали лишь Тимофея и Елену. Сдавшись под этим напором, Клавдия вздохнула и продолжила:
— Водяное замедление в ядерных реакторах не должно довести до плавления оболочки тепловыделяющих элементов. Они же — ТВЭЛ. Плавятся ТВЭЛ при температуре тысяча восемьсот градусов Цельсия. Вода к тому времени уже испарится, реакция, заглохнет и замедление прекратится. Столь же безопасны и энергоблоки, в которых тепло получают на быстрых нейтронах. Наш мини-реактор конечно представляет собой более доработанную версию и работает не со стержнями из графита, а из реакторной конструкционной стали, но и он нуждается в осуществлении контроля над ядерной реакцией путем погружения стержней из нейтроно-поглощающих сплавов.
Она вздохнула, отмечая самые разные эмоции людей за столом.
— Проще говоря, поднимая стержни, реакция ускоряется, опуская — замедляется. И суть остановки ядерных реакций в энергоблоке состоит в опускании стержней, которые активно поглощают нейтроны в активной зоне. Так вот, если опускать стержни слишком быстро, количество поглотителя в реакторе возрастает. Соответственно, реакция начинает разгоняться очень интенсивно. Хотя, казалось бы, должно происходить обратное. Как результат — реактор может разогреться настолько, что стержни деформируются. Их заклинит, и большая их часть в активную зону просто не попадет. Результатом такого быстрого разогрева становится неконтролируемая ядерная реакция и тепловой взрыв. Что нам совершенно не нужно. Так что в настоящее время невозможно одновременно вытащить из реактора сразу все стержни. В целом процесс остановки реактора продлится до двух лет. Когда оборудование будет переведено в ядерно-безопасное состояние, его можно будет полностью законсервировать. И я смогу гордо заявить, что я полностью остановила реактор. А пока… ждите.
— Остановила в перспективе. Только поэтому ты жива, — бросила «тётке» в лицо Ольха, переваривая сказанное. — Ответь мне на другой вопрос. Зачем ты прикидывалась сестрой моей «матери»? Зиновий мне всё рассказал. Мы из пробирки. Родства между нами не больше, чем у кошки с коровой. Хотя по ДНК наполовину мы все — банан. Но это уже частности, относящиеся к вопросу зарождения Вселенной. А меня интересует зачем ты мне врала? Нет никакой матери, по существу. И ты мне не тётя!
Клавдия, уже внутренне готовая к этому вопросу, снова вздохнула, и начала медленно подбирать слова:
— Даже гению из пробирки нужна семья. Не говоря уже о недоработанных в эмоциональном плане инкубаторах, что вас выносили. Понимая, что машины не могут полностью заменить человеку тепло другого человека, Сотня распределила вас по семьям. Мы придумывали минимальные легенды и пытались заменить вам родных, привить общечеловеческие нормы, свойственные предыдущим поколениям. Мы старались, как могли. Человек существо социальное. Не так важны условия нашего рождения, как воспитание! Без воспитания вся ваша гениальность оставалась на памперсах, которые выкидывали роботы.
— То есть… — протянула Ольха.
— То есть знания не были в вас заложены изначально, как ты понимаешь. Это невозможно биологической природной обусловленностью. Вы просто получили возможность их лучше сохранять и быстрее создавать подходящие нервные соединения в мозгу, чтобы быстрее осваивать и применять навыки. Повторюсь, ваши навыки не заложены генетически. Вы сами выбрали то, что у вас лучше всего получается. Каждому по способностям. Вы не суперы, но я бы сказала, что вы потенциальные универсалы.
— Лгунья! — вспыхнула Ольха, скорее из-за невозможности пробить железобетонные доводы «тетки».
— Дура! — парировала Морг. — Я полюбила тебя как родную. Карлов смешал мне все карты. Знаешь… — названная тётка на секунду задумалась. — … поход наверх на два года был как глоток свежего воздуха в этой бесконечной череде дней без солнца. Только наказание было жестоким. Я лишилась тебя. Я же к тебе прикипела, как к собственной дочке. Нам… не позволяли слишком сильно к вам привязываться. Постоянно контролировали психоэмоциональную сферу. Но я игнорировала инструкции. Веришь? Любила тебя, как собственную дочку. За что на меня скопилась гора выговоров в ЛУКе. Сотня собирала досье на неблагонадежных и при любом удобном случае переводила их в разряд «гномов».
Ольха надула щеки, глядя на тётку с недоверием.
Зиновий поднял руку, отвлекая внимание и возвращаясь к главному.
— Погодите вы со своими семейными трудностями. Насколько я понял про работу ядерного реактора, Клавдия не всё нам рассказала. Не так ли? — он пронзил Морг взглядом-прожектором.
Чёрный дракон на белке глаза впился в женщину. Та усмехнулась. Бывала она и не на таких допросах, да все без толку. Жива.
— Какие ещё детали тебе нужны?
— Ядерное топливо состоит из урана или плутония, самопроизвольно распадающихся с выделением энергии, — припомнил Зиновий. — Вылетающие при этом нейтроны провоцируют распад других ядер. Эта цепная реакция позволяет добиться высокой мощности реактора. Её действительно можно заглушить, введя в реактор стержни из вещества, поглощающего нейтроны. Но остановить первичный радиоактивный распад невозможно. Поэтому тепловыделяющие элементы реактора постоянно греются, и даже на холостом ходу установку необходимо охлаждать. А это значит, что…
— Чтобы полностью остановить реактор, надо выгрузить из него всё топливо. — продолжила пораженная Вики, придя к этому простому решению как физик-теоретик.
Клавдия кивнула.
— Да, нам нужно будет куда-то деть радиоактивные отходы. Москва-сити доработал проект по полной переработке ядерных отходов Росатома в условиях малых габаритов городов, но для этого процесс работы реактора должен быть беспрерывным. Пока реактор работает — отходов нет. Когда встанет полностью — появятся. Но с этим справимся. Весь мир на поверхности — сплошной могильник. Вывози куда хочешь, закапывай, оставляй под небом, топи в реке.
— Это неприемлемо! — оборвал Зиновий. — Мы переработаем все на безопасные составляющие. Москва-сити не поставит на измученную поверхность ни одного лишнего проецирующего рентгена!
Вики посмотрела на Зиновия и пришла к ещё одному простому выводу.
— В радиационном мире поверхности это, конечно, важно, но не цель номер ноль. Но почему никому не пришло в голову, что наша «лишняя» ядерная энергетика подземного города никому не понадобится на поверхности? В анклаве Владивосток с её помощью можно расстроить целый город. Она угрожает нам здесь и сейчас, но там, наверху, на вес золота. Надо лишь создать загрузку, чтобы реактор не работал вхолостую, а мог обеспечивать сто процентов коэффициента полезного действия. Надо загрузить мощности, а не останавливать выработку. Мы же можем запросто автоматизировать лесопилки, подачу воды, дать анклавам и целым городам освещение. Бог-электричество снова появится среди людей.
— Девка дело говорит, — вставил свои пять копеек Седых. — На поверхности ваша энергия нужна как воздух. Так что замедленный реактор всегда можно разогнать. Не останавливайте его совсем, по крайней мере. По ДВЖД может бегать не только радужный паровоз, но старые-добрые электровозы. Мы потянем линию в семьсот километров, если захотим. Было бы кому ездить, было бы что возить. Маршрут разовьём.