После смены руководства Клавдия получила гораздо большую власть мгновенно, взяв в свои руки контроль над основными системами жизни всего потенциально мыслящего человечества. Но была одна тонкость: распоряжалась многими вещами от распределения провианта до передачи технологий, отныне она была привязана к месту, чтобы контролировать эти процессы. Тем самым ей приходилось отдавать власть на местах в руки тех, кто будет прорываться вперёд, присоединяя к грядущему Содружеству новые земли.
«А там каждый генерал просто обязан совершить кучу ошибок, которые меня уже не будут касаться», — раздумывала глава подземного города.
И всё же у Клавдии было ощущение, что её переиграли. Только пока не могла понять где.
— А что ты делаешь? — вопрос в спину застал Поверенную врасплох.
Клавдия едва не спрыгнула с крыши!
Статная лысая женщина в чёрной саламандре повернулась и обнаружила вихрастого мальчика лет семи-восьми. Загоревшее лицо явно говорило, что он не с подземного города. Правда и в анклаве Морг таких не встречала. Это был тот самый загадочный юный паранорм, который по слухам и справился с Хозяйкой — Андрейка. Один из вершителей ее судьбы на Малом совете.
«Вот они, дети будущего, в котором ей уже не руководить», — промелькнуло в мыслях Моргуновой.
— Андрейка?
— Да, тётя Клава.
— А где наши учёные? Почему ты не с ними?
— Они отпустили меня погулять, — беззаботно ответил мальчик и улыбнулся. — Красивый у вас город. Столько всего интересного. Прогуляемся вместе? Покажи мне округу.
— Конечно, прогуляемся. Пойдём, — Клавдия попыталась моментально взять себя в руки, но голос подрагивал.
«Отпустили погулять» означало, что как минимум весь штат научного корпуса из двадцати человек не нашёл дел, которые бы могли занять парня. И это было весьма странно, так как единственной их задачей, порученной ещё Карловым, было изучение возможностей паранорма. На мгновение даже пожалела, что не одела алый костюм, а ограничилась чёрным. Но тут же отогнала от себя эту мысль, как трусливую. Вся Палатенная Сотня была одета в костюмы высшей степени защиты. И где они теперь?
— Где батя? — спросил в свою очередь кудрявый малец.
Он был приятным на вид мальчиком. Улыбчивым. Словно его не коснулись ужасы на поверхности. И Моргунова помимо симпатии даже ощутила нечто, вроде материнского инстинкта. Значит, что-то внутри нее ещё не отмерло из добрых ощущений и чувств. Возможно, благодаря Седых. Старый все-таки любил её эти годы. Делился крохами тепла. Даже в те моменты, когда все происходящее шептало одно и то же: «пусти себе пулю в лоб».
— Батя? — переспросила Клавдия, припоминая по докладу, что так парень называл в последнее время Зиновия. Хотя тот был ненамного старше мальца. — А-а, ну так с волками сошелся в рукопашную, отдыхает.
— Волки его покусали? — переспросил малец.
— Немного, — призналась Морг. — Правда, один выжил. Хочешь посмотреть на волка?
— Ага, — глаза пацаненка загорелись любопытными огоньками. — А он злой?
— На поверхности сейчас всё злое.
— И люди?
— Люди в первую очередь. Но мы сделаем их немного добрее.
— Ага. И волков, — задорно добавил пацаненок. — Когда всех накормим, все станут добрыми. Не бывает злых людей с полными животами.
— Хорошо бы, если так, — невольно улыбнулась Клавдия.
Очень хотелось найти ответ, как затереть в сознании картинки с окровавленными телами и крики о помощи и…пощаде.
— И обогреем, — важно добавил мальчик, но посмотрел на тетю Клаву так, как будто на миг увидел эти ужасы перед глазами пожилой женщины.
Моргунова вдруг ощутила, как по коже прошлись мурашки. Странное ощущение. Странный мальчик. Её словно просвечивали рентгеном.
Вдвоём спустились с крыши, миновали здание мэрии, прошли площадь и пришли к восстановительному центру. Клавдия вдруг поняла, что никто из встречающихся по пути культистов словно вообще не обращал внимания на Андрейку. Отводили встречные люди взгляд и от нее. Вдвоем прошли, словно сквозь сотни людей, но не зацепили внимания ни одного из них.
— Андрей… они же нас видят?
— Конечно, видят, — удивился глупому вопросу мальчик. — Просто заняты все. Не замечают. Некогда им. Как всем взрослым. Зяки тоже ничего не видели в схроне. Мимо проходили.
— Зяки?
— Да, белые — зяки, чёрные — бяки. Ходили вокруг меня, но не видели ни те, ни другие. Занятые, — повторил паренёк, когда вошли в здание и степенно отмеряли шаги вдоль ожившего приемного отделения Медицинского центра.
Клавдия невольно передернула плечами, представляя, как маленький мальчик долгое время жил среди мутантов или чего там они из себя представляют? В генеральском схроне. Один. В полной или частичной тьме. Перед глазами встала картина, как малец порой замирал, разглядывая вмороженные в лёд тела близких людей в холодильных комнатах. Донесения от Варяга по походу от Евгении были обстоятельными, полными безжалостных подробностей. Детали, что раньше сносили бы психику предыдущему поколению, молодежь перерабатывала на раз-два, мечтая сделать добрыми даже волков. Возможно, понятие добра и зла для них ещё не было размыто?
— А «титанов» ты как прозвал?
— Никак. От них голова болит, — признался мальчик. — Злые они.
— А зяки и бяки не злые? — полюбопытствовала Клавдия.
— Они не злые и не добрые. У них выбора нет.
— Инструменты, выходит. А у титанов выбор есть?
— Теперь есть. Они больше не подчиняются Хозяйке.
«Сборщики с ИИ, обладающие собственной силой волей и псионическими способностями. Над чем ещё экспериментировала Богиня?», — подумала Морг, но вслух больше ничего не сказала. О деле надо думать. О настоящем. А что на поверхности, то больше не её забота.
Незадолго до конца света наука дошла до технологии целостной разморозки, которая позволяла размораживать живые ткани без фатального повреждения мембран клеток в большинстве внутренних органов за исключением мозга, который так и не научились размораживать без последствий. Но мозги подземникам сейчас и не требовались. И без того вотчина Ольхи кипела работой: на первом этаже патологоанатомы опустошали холодильники, буквально разбирая присланные тела на куски. Хирургические установки трудились без отдыха. Союз людей и робо-хирургов был поставлен на поток роди общего будущего.
Холодильники подземного мира отличались функцией мгновенной заморозки. Жизнеспособные органы можно было извлечь из тела даже несколько месяцев спустя после фактической смерти физического носителя, если тело сразу было заморожено. Трансплантология в Москва-Сити стояла на высоте. В любой момент можно было использовать части тел при условии их надлежащего хранения в морозильных камерах.
Клавдия знала, что процесс частичной реанимации мёртвых тел из крио-заморозки стоял особняком в подземном городе, потому что Сотня не жалела ресурсов для развития этой технологии. Ярослав Яров и его приближенные рассчитывали жить вечно, даже не подозревая что символ их власти уже тикает бомбой в их головах.
В любом случае, технология работа. Наноботы на молекулярном уровне боролись с кристаллической структурой льда замерзших органов, не позволяя разморозке рвать структуры мембран клеток. Так и сохранялась целостность органов, которые могли позднее пойти на трансплантацию. Сколько лет не хватило технологии, чтобы успешно воскресать и мозги, Клавдия не знала. Выбилась из графика научных открытий подземного города. Возможно, технологию можно было развить. Но не в ближайшее время. Других дел по горло.
Процесс криоразморозки был сложным. И нанониты лучше справлялись с данной работой, фокусируясь в определенных областях. Они легко реанимировали отдельно сердца, почки, печень, легкие и железы, чем размораживали всего человека. Чем больше их высыпало на указанную область, тем быстрее размораживался орган. И поскольку целостного воскрешения не требовалось, на каждый стол робо-хирургу выделили минимальное количество нано-единиц. Это порядком сокращало общее время работы.
Клавдия посмотрела на тела и вдруг поняла, что ничуть не сожалеет, что в морге не лежит ни одного человека из Палатенной Сотни. Мозг упорно отказывался размораживаться без дефектов, как самый сложный орган человеческого тела. И погрузить в полный анабиоз кого-то без возможности восстановления было все равно, что отправить на тот свет. А рисковать они и не собирались. Ни один из них.
«Все эти властные ублюдки носа своего на поверхность ни разу не высунули, куда уж им экспериментировать».
«Морг» улыбнулась. Надеяться на то, что человек прошлого пригодится кому-то в будущем, было так же наивно, как на дружбу с волками. Разве что для опытов. Чем бы Ольха не тешилась, лишь бы не бросала работу. Пусть развивает интереса. Всю эту молодую поросль генетически запрограммировали обучаться в процессе. Главное, подпалить запал. Процесс они сами унифицируют, ускорят и модернизируют. Все шестеро как лентяи, которые пойдут в цели лишь самым быстрым путем, автоматически отметая все остальные, как не рациональные.
«Лишь бы людьми быть в процессе не перестали», — додумала Моргунова и осмотрелась. Остатки распотрошенных тел складировали в черные мешки. Их должны были захоронить на поверхности в числе прочих тел, что уже не были первой свежести.
Клавдия вдохнула полной грудью, пытаясь ощутить запах смерти. Тщетно. Ни разложения, ни гари. Крематорий больше не включали. Дым и смог постепенно вытягивала вентиляция города, стационарные кондиционеры. Избыточный углекислый газ направили в гидропонику на радость растениям. Фотосинтез без участия людей в здании служил временной, но довольно эффективной мерой переработки воздуха. В ответ трудолюбивые растения делали все, чтобы воздух насыщался кислородом без помощи с поверхности.
Они так и гуляли вдвоем. Мальчик в молчаливом восхищении. И пожилая женщина в раздумьях, которую состарили по большей части совсем не годы, но пережитое на поверхности. На втором этаже медицинского помещения Анд