Группа растянулась вдоль рельс и шпал в розовом вагоне. Первая пятерка зашла в обеззараживающую камеру. Ресурс той не позволял принимать большее количество человек одновременно. За стеной хлопнула дверь, выпустив людей. Тут же камера заработала, принимаясь с гудением откачивать зараженный воздух. Зелёная лампочка вспыхнула почти минуту спустя. Брусов вошёл со второй группой. Спрыгнув на шпалы вместе с Зёмой, Демоном, Богданом и Ленкой, адмирал закрыл за собой дверь и тут же услышал возобновившееся гудение камеры, которая подготавливала себя для принятия еще пяти человек.
Гостям достались АК-74 в заводской смазке и по пять рожков на брата. Рожки закрепили изолентой на запястьях. Под костюмы их не спрятать и не достать в зараженной зоне.
Взгляды под противогазами посуровели.
В анклаве с малых лет знали, как обращаться с оружием. Раньше, чем учились читать и писать, изучали автомат. Но при взгляде на лица подземных парней без оглядки на костюмы, что спрятались под радзащитой, можно было подумать, что те тоже готовы убивать по первому приказу.
«В какие игры вы там под куполом играете?» — подумал Брусов.
Дождавшись группы, отправились в дождь на поиски приключений. Каждый знал, что поход опасен, но эта игра определенно стоила свеч. Хотя бы по рассказам деда Таранова.
Растянувшись в линию, люди торопливо побрели вдоль железной дороги. Серый, мрачный полдень навевал унылый настрой. Поднялся ветер, подгоняя в спины. Нужно было вернуться по шпалам немного в город и пройти порядка пяти километров в самом городе, прежде чем подобраться к необходимому месту. По расчётам, затемно должны успеть туда и обратно, если судить по старым картам города. Но те давно не соответствовали действительности.
Кузьмич, получив команду по рации, погнал состав дальше. Туда, где был приемлемый радиационный фон. Вскоре группу и состав будет разделять более десяти километров. Рация перестанет брать, и начнутся несколько часов томительного радиомолчания.
Брусов брел третьим, периодически поправляя лямки почти пустого рюкзака. Автомат в руках, изолентой к прикладу примотан запасной рожок. В сумме с собой — девять полных рожков. На рейд должно хватить. На дне рюкзака лежали несколько сменных комплектов к противогазу и пара рожков с бронебойными. Всё остальное было прилажено к внешней стороне рюкзака за отсутствием карманов на костюме химзащиты: основные рожки на автомат, нож, гранаты, счётчик, прыгающий стрелкой на красной линии, персональный медпакет. Всё это можно было условно считать одноразовым.
Зёме помимо прочего досталась и аптечка. Он не роптал, «саламандра» тонизировала мышцы, давая ему небольшой бонус к подвижности.
Первым шёл майор Сергеев, вторым сержант Ряжин. В их руках не было оружия (автоматы покоились за спиной), но они держали плотные мешки с чем-то непонятным для адмирала. Когда же майор остановился и аккуратно извлек из мешка мину, все встало на свои места — подарки несли.
— Значит так, народ. Мы вдоль линии возможного отступления будем мины и фугасы ставить. Если назад будем драпать, кто наступит — я не виноват. Ставлю между обоими рельсополосами, так что бежать обратно лучше внутри попутки или встречки, но никак не в центре между ними. С первого раза все запомнили? Дебилов в группе не наблюдается? — как по полочкам разложил майор, докричавшись до каждого. — Повторяю — отступать только по встречке и попутке! Если не хотите потом искать свою половинку.
— Майор, ты ставь только так, чтобы рельсы не повредить, — напомнил Брусов. — Ставь даже так, что вообще заберем мины на обратном пути, если не придётся использовать. Мины всегда пригодятся.
— Батя, но фон же, — напомнил старлей Богдан.
Сергеев перехватил взгляд адмирала. Серых глаз за противогазом почти не было видно.
— Само собой, командир, заберём. И урон путям минимальный, и самим ещё пригодятся в случае чего. Мы с минером Ряжиным задержимся немного, догоним вас на перроне. Идите.
— Добро.
Люди вновь растянулись в две линии вдоль рельс. Теперь группу вёл адмирал, бодро вышагивая во главе отряда до самого железнодорожного вокзала Уссурийска.
Ещё на перроне глазам предстала унылая картина. Наскучивший меланхоличный дождь только добавлял ей печали: от здания железнодорожного вокзала остались только руины. Оттаявшие кучи строительного мусора с торчащими шпалами, плитами, кусками ржавых арматур напоминали заброшенную стройку. Сам перрон был весь в воронках, местами обугленный. Знал он и взрывы, и пожары. Кто же здесь вёл боевые действия? С кем? Искатели добивали выживших людей в первые годы? Об этом думали все, но молчали. Говорить в противогазах было неудобно, и дождь глушил слова. Оставалось только орать, срывая горло, отдавая приказы.
Ответы могли дать лохмотья одежды на перроне, там же лежали части костей. Фрагмент скелета, по беглому взгляду Зёмы, говорил ему, что его обладатель был уничтожен либо очень крупным тигром, либо осколками гранат. На костях были характерные царапины от когтей или осколков.
— Бедняга. Шалости зверья, — нарушил молчание старший лейтенант Богдан Бессмертных. — Сталкер?
Ленка подошла поближе, пошуршала ногой в лохмотьях одежды, ответила:
— Какой тебе сталкер без комбеза? Гражданский какой-то.
— Да при чем тут гражданский? — праведно возмутился старлей. — Тех давно и скелетов бы не осталось, а этот брошен в этом году… или том.
— Может, оттаял под дождем? — продолжила спор капитанша. — Тогда плюс-минус десять лет. Так?
— Хватит гадать, — буркнул адмирал. — Смотрите в оба. То, что его сожрало, может быть ещё здесь. Искатели часто придерживаются своего района обитания. — Брусов приблизился к Богдану, сказав как можно тише: — Тут вполне может бродить то, что оставило глубокие следы ночью. Гляди в оба. Самое мощное вооружение у нас — ручные пулемёты и гранаты. Надеюсь, что хватит.
— Я тоже надеюсь, что не зря ПТУРы с РПГ забыли. Я бы не донёс. Это вон Гордеев здоровяк. — Богдан кивнул на дюжего младшего сержанта с косой саженью в плечах. Он легко тащил на себе ручной пулемёт Калашникова, не вспотев.
Все как-то даже собрались, принялись оглядываться по сторонам, обращая внимание на каждую мелочь. Жаль, что дождь глушил все отдаленные звуки и видимость сокращал на порядок. Группа для имеющих чутье была как на ладони, а сами они мало что видели-слышали.
— Долго там Сергеев с Ряжиным плестись будут? Ленка! — крикнул Брусов.
— Да, батя? — отозвалась капитанша.
— Возьми стрелка, и займите удобную позицию на привокзальной площади. Одна рация остается у вас. Будете прикрывать в случае чего. Дождитесь Сергеева с Ряжиным. Мы пойдём дальше. Нечего время терять.
— Хорошо, — она кивнула младшему сержанту. — Пойдем, здоровяк, гнездо совьём.
Богатырь действительно был широк в плечах, и адмирал даже подумал посоветовать ей взять другого, этот вроде как должен из схрона утащить больше, но, заметив его нерасторопность, решил, что лучше этому медведю действительно прикрывать снайпера.
Гордеев кивнул и покорно побрел за той, что была выше по званию.
Четверо отделились от группы, прочие побрели вдоль мёртвых улиц и пустых серых домов, поглядывая на потускневшие корпуса машин, уничтоженный временем асфальт и разбитые стеклопакеты витрин. Покосившиеся вывески и прочая разруха, царившая в некогда цветущем мирке, не добавляла красок. Единственным ярким цветом выделялась ржавчина. Вся прочая палитра радуги сошла на нет, оставив только чёрный и серый тона. Монохромный мир унылого дождя навевал одно желание — поскорее вернуться в родной вагон, в милое сердцу купе.
Адмирал достал карту, пытаясь сориентироваться по оставленным указаниям деда. Низкие тучи, как нарочно, затянули небо, сделав мир настолько сумрачным, словно солнце уже зашло. А ведь был самый полдень. Потускневший от времени листик бумаги, как бы тщательно ни прикрывал его Брусов от косого дождя, все же намок. Карандашные наброски схем улиц расплылись. Они и раньше-то не были чёткими после каракулей сталкера, теперь же и вовсе представляли унылое зрелище.
— И где этот чёртов банк? — забормотал адмирал, больше оглядываясь по сторонам, чем глядя в никчемные расплывшиеся схемы. — Рассыпаться по периметру. Ищите какое-нибудь крепкое здание. Но далеко друг от друга не уходить, держать друг друга в поле зрения! От банка идём к центральной площади!
Пока все тащились по рельсам, дождь шёл. А теперь он просто лил, повторяя вчерашнее издевательство. Разве что под костюмом ливень ощущался не так явно. Но это было слабое утешение для тех, кто от ближайшего тепла находился в десятке километров.
Группа зашла вглубь города и обомлела от перемен. Мёртвый город здесь поражал отсутствием выбитых стекол и гор мусора. Центральная часть города была как живая, словно брошенная совсем недавно. В то же время на улицах не видно было ни единого существа, кто мог бы следить за порядком.
— Здесь тоже был анклав? Кто мог следить за чистотой? — послышалось от Демона.
— Был, — кивнул адмирал. — Мог. Но я не помню такую чистоту у нас во Владивостоке.
Богдан подбежал, тыкая пальцем вглубь улицы. Отделение банка запряталось в старом здании. «Сталинка» — желтоватое двухэтажное здание с высокими потолками —выглядела живее прочих, более новых зданий, которые строили не как возможные бомбоубежища.
Отрядом вышли на главную площадь, где, согласно рассказу сталкера, находился центральный вход в подземное бомбоубежище. Оно стало последним домом для вымершего Уссурийского анклава.
— Так, теперь ищем бомбоубежище. И людей. Если вокруг чистота, то где-то есть ее причина, — приказал адмирал.
Отряд рассредоточился по площади, и тут же с разных сторон посыпались сообщения о следах на размокшей земле.
— Кай Саныч, смотрите… — подошёл к адмиралу Пий, тыкая в сторону.
Брусов присмотрелся, разглядывая множественные следы на земле. Они походили на детские, словно были оставлены маленькими сандаликами. Дождь затер многие, но некоторые были достаточно глубоки, чтобы хорошо разглядеть их.