Демон поднялся, откидывая последнюю одежду пленника. Майор перехватил взгляд рыжего «напарника» и кивнул. Действия молодых гостей экспедиции ему сегодня нравились гораздо больше, чем тактические промахи адмирала. «Парни подземелья» проявляли себя ничуть не хуже, чем его солдаты, ряды которых таяли после выходок Брусова как снег в руках. Это бесило майора, но он также не мог не отметить, что сам был неправ в отношении невольных пленников экспедиции. Ребята были явно башковитые. И — чисто по-мужски — стойкость парней и их говорящие поступки ему импонировали.
Ленка меж тем упрямо потянула Брусова в дальнюю комнату. Адмиралу пришлось идти за ней следом. Соседняя комната оказалась чуть побольше той, где держали пленников, но, судя по крови на полу, функциями от нее не отличалась — тюрьма, пыточная, разделочная.
Твари понимали толк в пытках не хуже людей.
Брусов застыл как каменный, щуря глаза: среди трёх тел на полу одно всё ещё подавало признаки жизни. Сразу впотьмах не заметили.
— Лен, он же дышит.
— Дышит? — Снайпер склонилась, щупая пульс. — Точно. Живой.
Это был мальчуган лет десяти с проломленным черепом. Волосы на макушке были все в крови, словно его треснули по голове молотком или хорошенько приложили о стену. Крови и на стенах хватало, где-то могла быть и его.
— Живой. Как только ещё дышит? — добавил адмирал, понятия не имея, сколько здесь находится малец.
Вполне возможно, что это Таранов только что проломил ему голову.
— Батя, его надо к доктору отнести, — капитанша склонилась над мальцом и протянула руки.
— Стой, — остепенил адмирал, — может, его двигать нельзя — навредим. Может, отравлен чем. Отойди от него вообще, пока Зёма не осмотрит.
— Ну батя! — молящим голосом протянула снайпер. — Малой же совсем.
— Стой на месте! Зёма!!! Ты где? — крикнул адмирал в коридор, подойдя к двери. — Позовите доктора кто-нибудь!
— Я вам что, бегунок, что ли⁈ — донеслось от юноши спустя несколько минут.
Костюм его был весь в крови. Не своей. Тварей и людей. Но это месиво заставляло выглядеть АРК как фартук мясника. Руки были по локти в крови. Парень запыхался. Усталый вид говорил о том, что дел и среди своих хватало, чтобы бежать ещё куда-то смотреть на незнакомцев.
— Ты оглядись здесь, может, найдешь чего интересного. Трупы в комнате еще не разложились. Что-то же твари с ними делали. А этого хоть препарируй, если сдохнет.
Ленка несогласно ткнула под ребра.
— Белых и черных тварей вы вскрывали. Этот тоже может дать ответы на наши вопросы, — добавил рассудительно адмирал.
Зёма отметил, что схрон повлиял на адмирала. Он стал жестче.
«Будешь тут жестче, когда людей теряешь одного за другим», — промелькнуло в голове доктора, пока осматривался.
Вони в комнате с телами особой не было. Монстры прикончили людей совсем недавно. Возможно, перед самим их приходом. Парня, вероятно, треснули головой о стену и посчитали дело сделанным.
Мужчина с распоротым животом, лежащий возле ребенка, вполне мог годиться парню в отцы. Хотя второй убитый пленник тоже был мужиком. Но в первой комнате были две женщины. Возможно, одна из них — его мать. Тогда парню не повезло вдвойне — осиротел.
— Без нас его шансы на выживание отсутствуют, — заключил Зёма. — Как вы относитесь к другим выжившим людям, адмирал?
Брусов про себя отметил, что упустил момент по части информирования гостей о взаимоотношениях между выживальщиками и анклавовцами. Но сейчас на это не было времени.
— Терпимо. Бери мальца и пошли, — это адмирал сказал уже Елене. — Сдохнет по дороге — чтобы ни слезинки. Поняла?
Не дожидавшись более вразумительных советов от доктора, Ленка подняла пацана на руки и понесла в коридор. В глазах снайпера были лишь огонь и слезы. Скажи чего поперек сейчас — не услышит.
Зёма вздохнул. Он понимал, что шею пострадавшему надо зафиксировать. Транспортировка при открытой черепно-мозговой травме в принципе не показана. Не надеялся на то, что парень с вываливающимися мозгами проживет до конца часа. Потому доктор промолчал. Стоило сконцентрироваться на тех, у кого было больше шансов выжить.
Пока майор с Демоном пытали сталкера, основная группа соорудила носилки для транспортировки тяжело раненных, в первую очередь — Ряжина. Материалом стали раскуроченные металлические стеллажи, изодранные химкостюмы и куртки, снятые с убитых товарищей. Мёртвым они ни к чему.
Адмирал приказал сложить тела в ряд, не в состоянии даже похоронить павших товарищей где-нибудь или сжечь. Ветхая вентиляция не простила бы подобной вольности. Массовые ритуальные костры ни одно бомбоубежище не выдержит.
Даже в анклаве трупы под землей в первые годы негде было хоронить, и их приходилось выбрасывать на поверхность на поруки зиме, так что к отсутствию похоронной церемонии привыкли.
— Не-е-ет, — протянул Таранов странно изменившимся голосом, едва увидел пацана в общем помещении.
Брусов повернулся, высвечивая фонариком лицо седого сталкера. Глаза того забегали, пальцы затряслись, он принялся их кусать. Пытался сказать что-то ещё, но получалось лишь «нет». Пискляво, надрывно, мучительно.
«Странно. Спятил совсем. Но убивать его сейчас не стоит. Лучше на „мясо“ тварям кинем, если заявятся. Даст передышку в случае чего», — решил адмирал.
Коридоры оказались длиннее, чем предполагалось для стандартного бомбоубежища. В одной из комнат повезло больше — наткнулись на приставленное к стенке оружие. Словно кто-то собирал для себя и забыл забрать перед походом. Возможно, оно принадлежало родителям мальца. Если они были в родстве.
Нестандартное бомбоубежище тянулось на многие километры под землей сетью туннелей, переходов, десятков, возможно, сотен комнат и помещений. Выражение «генеральский схрон» обрастало подробностями.
Экспедиция осознала, что оказалась в бункере для высокопоставленных лиц, очень обеспокоенных своей безопасностью ещё в смутные годы волнений и кризисов. Но «спартанская» обстановка, создающая антураж подземелья, явно говорила о его военном происхождении.
Все остальные комнаты оказались пустыми. Мутанты как будто исчезли полностью, потеряв к людям всякий интерес. Возможно, как раз после гибели троих самых рослых своих собратьев ими больше никто не управлял. А Зёме, говорившем о непрекращающееся давление на мозги, никто не верил. Не воспринимали его слова, что могут быть ещё кукловоды.
Шагая по длинным коридорам растянувшейся процессией, группа могла только обсуждать, ожидать ли повторной атаки.
— У мутантов должна быть иерархия подчинения, а это уже зачатки разума, классовый строй, — прикинул Демон.
— Хочешь сказать, что они должны проявлять разум и без руководителей? — задал встречный вопрос Зёма. — Да, я бы и не сказал, что мутанты глупы. Напротив, они действовали с определенной целью, сообща, зажимая нас со всех сторон. Это понятно. Непонятно только, была ли какая-то связь тех, кто был на поверхности, с теми, кто нападал снизу? И не обеспечивали ли эту связь именно титаны?
— Ты хочешь сказать, что титаны просто трансляторы чей-то воли? Тогда выходит, что у мутантов есть нечто вроде телепатии для биологических особей и волны определенной длины для роботизированных единиц, — ответил Демон.
— А главный кукловод нам так и не попался, — тихо добавил адмирал.
Ребята вздохнули, продолжив путь.
Таранов начал бормотать, только потеряв последние пеньки зубов. Его лицо превратилось в фарш стараниями майора. Старик странно хихикал. Как безумный. И раз за разом повторял одно и то же: «Таранов знает, Таранов не скажет». Его приходилось вести на пинках, тащить волоком. Дед словно потерял разум, и группу сопровождал его истеричный смех. Он веселился с каким-то непонятным чувством превосходства, словно знал большую тайну и был выше всех на целую голову. Хмурого майора бесило, что он никак не может вытащить эту тайну из старичка, и оттого он бил все сильнее и сильнее.
Но стоило Таранову оказаться поблизости от мальца, как в нём просыпался какой-то непонятный страх. Он становился адекватным и тыкал пальцем в темноту, твердо указывая — туда!
Зёма держал пацана под постоянным визуальным контролем и отметил эту особенность. Но чем могла пугать рана сталкера? По виду лишь сотрясение мозга и вскрытый череп — вот и всё, чем отличался паренёк. Больше доктор сказать ничего вразумительного не мог. Малец валялся без сознания, и только тот факт, что он дышал сам, позволил Ленке уложить его на носилки рядом с оружием и ценным инвентарем павших. Ничего полезного он для группы дать не мог, но ворчать насчет лишнего груза не стали. Слишком много смертей делали жизнь ребенка ценнее.
С какой-то одержимостью Ленка натянула на мальца огромный для него костюм химзащиты и положила рядом противогаз, явно намекая, что наденет фильтры на лопнувшую черепушку, едва группа выйдет на поверхность.
Так люди и пошли по коридорам, слушая эхо шагов и освещая фонариками дорогу впереди себя. Шли то наугад, то по странным подсказкам Таранова, которым не верили, но все же прислушивались.
Носилки с отключившимся от боли Ряжиным, прочими контуженными и пацаном несли в середине группы. Впереди вечным дозором шли майор со всеми военспецами, Дема и основная часть группы. Прикрывали группу в арьергарде Зёма со старшим лейтенантом Богданом, забрав себе существенную часть общего груза: оружие, боеприпасы, остатки аптечек и личные вещи.
Адмирал подумал, что полная разведка бункера затянется, если ходить толпой. Разведчиков стоило раскидать по двое-трое. Но в случае, если твари вернутся, в полном составе у группы больше шансов на выживание. Да и доктор постоянно твердил, что лучше выбираться отсюда как можно быстрее.
Ни одного монстра так и не встретилось. Порой лишь казалось, что слышен скрежет когтей, отдаленное, учащенное дыхание, посторонние шорохи, но так или иначе — к людям твари не подходили. И то ли сами запутанные коридоры привели к выходу, то ли редкие, но ценные указания сталкера дали результат, но в итоге остатки экспедиции вышли к металлической лестнице, вбитой в бетонную стену. Она вела к поверхности под прямым углом. Тяжелее всего оказалось тащить наверх людей без сознания. Пятьдесят метров до свободы стали настоящим испытанием на прочность. На подъем ушел почти час.