«Осуждают? Вряд ли. Каждый, подумав какое-то время, придёт к такому же выводу — обойма не зря лишилась патрона. И жестко со Столбовым я поступил лишь потому, что так надо. В работе отвлечется. Мы все должны работать и не забывать об обязанностях. Иначе всё перестанет иметь смысл. Пусть хоть снова по небу летят ракеты, но завтрак должен вариться, печка топиться, а состав мчаться по рельсам, оставляя за собой километры пути. Это единственный ориентир, который говорит нам всем, что мы движемся вперёд. Закрыться в купе и плакать в подушку разрешено только ночью. Таковы правила, привитые экспедицией».
Зёма отцепил с пояса рацию.
— Кузьмич, что там следующее по трассе?
— Подъезжаем к Лучегорску.
— Делаем остановку… Салават, приготовь группу с лопатами. Нужна будет глубо-о-окая яма. Мерзлую землю долбить придется долго. Разведите над ней костер. Алфёров, твоя группа пилит лес. Ленка, распределить охрану равномерно… Завтрак переносится на более поздние часы. Мы устроим похороны. Предадим тела земле. Так надо, так положено. Это единственное, что можно сделать по-человечески.
Споров не возникло.
Миновали поселок Игнатьевка. Это на старой карте он был поселком. Теперь Зёма не разглядел ничего, наблюдая за округой с передней пулемётной турели. Это место затерло время. Один лес, куда ни глянь.
Греться на солнышке на дежурстве — то, что надо после душного купе. Процесс реабилитации заметно ускорялся. Неудивительно, что капитанша поддержала инициативу с дежурством в светлое время суток.
После захоронения радиоактивного тела в отдельной могиле и прочих тел в братской могиле экспедиция проехала несколько безлюдных станций. Повсюду были видны следы пребывания ботов-«муравьев», валялись тела людей, словно изъеденные изнутри. Похоже, ИИ активно собирал ДНК. И начал он это делать совсем недавно, так как тела на вид были довольно свежие. Возможно, среди этих людей были и торговцы-сталкеры. Остановиться бы и посмотреть, но разум подсказывал, что не стоит. Хотелось протянуть без остановки как можно дольше. Время в простое убегает, а таинственный Хабаровск ближе не становится.
«Пока люди прятались в закрытых анклавах, зондируя окружающий мир слабыми радиосигналами, новая нечеловеческая раса активно осваивала поверхность. Поселения мутантов и искателей нового типа чем-то напоминали поселения древних людей. Как успели разведать рейдеры во время сбора дров, чёрные „муравьи“ селились большими группами-племенами, отделенными друг от друга довольно значительными расстояниями. Как и у древних людей, у них было развито рабовладение. Вернее, производство мяса, если, конечно, человеческое существо можно было считать „мясным“ видом. Но разводил же человек раньше коров на убой. Кто сказал, что прочие виды не могут так же использовать людей?» — размышлял Зёма.
Белые твари в поле зрения в дневное время суток не попадались.
Состав двигался в направлении Лучегорска, потом, судя по карте, должна была быть станция Бурлит-Волочаевский. Но до неё без остановки экспедиция уже не дотягивала. Столбов с Пием и так уже превратились в пару терминаторов. Бревна из листвяка, сырые, промёрзшие, топором не рубились категорически. Приходилось пилить, пилить, и снова пилить. Топке паровоза постоянно требовалось топливо. Не успевали подбрасывать. Сначала хитрили, разбавляя дрова остатками угля, да и тяги раскалённой печи хватало, но когда не смогли больше наскрести и половину лопаты, «Варяг» стал вращать колесами заметно неохотнее.
«На одних дровах далеко не уедешь. Дерево не дает такой жар, как уголь. Неплохо бы мазута найти. Но нефтепродукты — это миф в мире, где давно не качали нефть», — раздумывал завхоз.
Тендер-вагон превратился в царство дровосеков. Отсеки с досками, когда-то огораживающие центральный проход от угля, убрали. Один вовсе распилили на дрова, доски второго побросали на пол до лучших времен. День и ночь по составу разносились стук топора и скрежет пил. Пока рабочие не были заняты своими прямыми обязанностями, они посменно заступали на вахту под предводительство официального кочегара и его массивного помощника.
Дементий ходил по крыше поезда и вздыхал — брёвен, которыми запасались полдня, почти не осталось. Нужно снова идти в лес. И там бродить в опасной близости от «муравьев». А остановка означала холодную печку — то есть экспедиции требовалось после простоя хоть немного угля, мазута или любого топлива, чтобы вновь растопить нормально печь. Иначе придётся помучиться. Но топливо было припасено только для генератора. Дефицитные бочки на вес золота. Без топлива для антирадиационной комнаты никак не закончить экспедицию. Потому что ещё возвращаться через Уссурийск обратно.
Ветерок подул в лицо Зёме, тёплый, приятный. «Варяг» замедлил скорость. На горизонте появился Лучегорск. До Войны, по слухам, здесь находился топливно-энергетический комплекс с водохранилищем. Оставалось надеяться, что обилие воды не разрушило железнодорожные пути. В любом случае, рация сообщила, что топить печь больше нечем. Поезд замер на рельсовых путях при въезде в город.
— Ребят, собираемся на прогулку. Все, кто может. Раненым и машинисту спать. Алиса, с тебя ужин. Демон, раздай оружие все желающим.
— Хорошо, но я тоже пойду, — заверил рыжий друг.
— Ещё бы, кто-то же должен добычу на месте пересчитывать, — хмыкнул Зёма.
Через пятнадцать минут все, кто был способен нормально стоять на ногах, не падая вперёд под весом оружия, выстроились перед составом. Двадцать человек из тридцати. Добрыня умер, Андрейка вошёл в группу.
«Ничего вроде как не изменилось, нас по-прежнему — тридцать», — подумал Зёма, но вслух этого не сказал.
Плюнут в рожу.
— Так, Кабурова, бери пару человек в разведку, и выступайте вперед. Ленка, далеко не разбредаемся, ищем что-нибудь полезное по периметру. Демон, бродим у леса, присматриваем удобное место для лесопилки. На обратном пути все идем в лес за дровишками. Кстати, кто найдет угля — свобода от дежурств на неделю! — Зёма задрал голову, повысив голос так, чтобы было слышно на второй пулеметной турели. — Богдан, возьми на вторую турель Вики!
Глаза личного состава посветлели, загораясь поисковым задором. Соревновательный азарт взял верх. Все устремились вперёд едва ли не быстрее разведчиков.
Сам Зиновий остался в тылу. Силы ещё не восстановились, брёл последним, лениво посматривая по сторонам. Демон, заметив, что лидер отстал, сам замедлил ход, поравнявшись плечо в плечо. Пошли молча. Вроде много чего можно сказать, но говорить-то особо и не о чем. Прорывались дорогой жизни через мир, населенный новой расой, и в любой момент эту попытку могли оборвать недружественные силы. Вот и все слова.
Зёма замер, недоверчиво поглядывая на лес. Демон тоже застыл, не переставая моргать и щурить глаза, как будто смотрел на призрака. Оба увидели одно и то же — над лесом стелился дымок!
— Не туман, не пожар — дымок! — огласил мысли вслух Демон.
— Для пожаров время пока не наступило. Всё вокруг ещё с месяц будет сырое. Молний не наблюдалось, значит — рукотворный, — добавил Зёма, делая анализ на основании фильмов о весне на поверхности.
— Мутанты огнём не пользовались, насколько мы заметили. Значит — человеческий.
Зёма спешно подцепил рацию, вызывая Ленку.
— В лесу замечены признаки жизни. Верни нам с Демоном часть людей для прикрытия. Осторожнее там тоже.
Салават с Ленкой примчались быстрее всех. Вчетвером пошли к лесу. Едва спустились с рельсовых путей, как попали в грязь и лужи. Все тут же пожалели, что вместо ботинок не надели сапоги. Снег на путях растаял под солнцем, но в лесу лежал вперемешку с грязью. Как западня: под небольшим на вид клочком ноги проваливались глубоко в жижу.
Извозившись по колено в грязи, Зёма пришёл к выводу, что живи в лесу люди — оставались бы глубокие следы. Анклавовцы тоже хороши. Привыкли бродить по городам, совсем забыли, что такое лес и отпечатки.
Дымок привёл к землянке на возвышенности. Её определенно строили уже после того, как запустел город. Хилая растительность вечной зимы отвоевывала территорию там, где некогда были протянуты во все стороны линии электропередач, кабели с которых, как и сами опоры, посрезали на нужды постапокалиптической металлургии.
Демон первым обнаружил возле землянки следы. Она была явно обитаема. Периодически сверяясь со счётчиками радиации и всякой раз обнаруживая приемлемый уровень группа столпились у деревянной двери.
Почти не струганная землянка выглядела неказистой, кривой, но из-за краев торчали элементы утепления, и походило на то, что дверь неплохо держала тепло внутри помещения. Осторожно приоткрыв дверь, Салават первым шагнул внутрь. Следом юркнули Демон и Ленка. Затем вошел завхоз.
Пахнуло теплом и немытыми телами. Затхлый запах смешивался с запахом пота и чего-то кислого. Внутри был полумрак. Свет от теплушки едва освещал стол, широкую кровать и табуретку. Всё самодельное. На кровати лежал человек, а на стуле сидел без движения ребёнок, держа в ладонях руку пожилого человека. Отец? Мать?
Зёма пристальнее присмотрелся к силуэтам тени… Седая старушка. Волосы из-под старого покрывала торчали абсолютно белые, кожа на лице была сморщена, как печёное яблоко. Грудь не двигалась. Не дышала. По виду — скелет и кожа.
Мертва.
Пацан сидел на стуле без движения, обращая на вошедших людей столько же внимания, сколько на догорающие угли в приоткрытой теплушке или тьму, что становилась в землянке все ощутимее. Ему было лет двенадцать-тринадцать. Чуть старше Андрейки. Бледный, вымазанное в саже лицо, длинные засаленные волосы, поношенная одежда. Тощий, как… Таранов.
Неприятная догадка кольнула в грудь.
— Пацан, это твоя бабушка? — задал вопрос Зёма и ощутил, как громко прозвучал голос в создавшейся тишине.
Мальчик вздрогнул и повернулся на звук. На лице виднелись две высохшие дорожки от слез.
«Сколько он здесь сидит-то? Тело старушки начинает разлагаться».
— Парень, ты как? — Демон приблизился и положил руку на плечо парнишке.