«Врагу не сдается наш гордый „Варяг“», — всплыла в голове строчка из народной песни полуторавековой давности. А поднятые руки — это временно. Русские вообще не сдаются. Что до Войны, что после. Это не нация. Это Дух. Но вспоминают о нем только во время Войны или того, к чему она привела'.
Зёма застыл метров за двести до ворот, ожидая посланника с бикинской стороны. Там люди уже тревожно наблюдали с вышек и из-за ворот и должны были понимать, что происходит.
Время потянулось резиной. Зёма кожей ощущал, как его держат на прицеле. И мог лишь сожалеть, что с его стороны осталась всего одна снайперша, а там, за воротами, могло оказаться сколько угодно снайперов. Десятка хватит, чтобы перебить всю экспедицию. И от этого по лбу бежал пот, а мышцы застывали.
Из всей брони Зиновий надел только «саламандру». Её «внеземной» вид должен был пугать вероятных противников больше, чем простые броники. Да и взятый по случаю модуль защиты готов был в любой момент активироваться на руке.
В какой-то момент ворота приоткрылись и к парламентеру направились сразу трое. Это напрягло. Двое, правда, отстали от предводителя метров на двадцать, но руки лежали на автоматах и Зёму при всем желании могли снять в два счёта.
Бикинский представитель был ниже ростом, чем завхоз, но шире в плечах. Застыл за пять шагов, пристально смотря в глаза и ожидая первого слова. На вид ему было лет сорок. Бородатый мужичок с мрачным лицом. На главного не был похож, уж очень брезгливое лицо. Но Зёма и себя считал также не похожим на главу.
— Приветствую! — крикнул Зёма, делая ещё несколько неторопливых шагов навстречу. — Я — Зиновий Бесфамильный… адмирал анклава «Владивосток».
— Привет, привет, молодой, — тихо проговорил он, сурово поглаживая автомат. Убирать оружия он и не думал. — Я Максим Стародубцев. Генерал анклава «Бикин». У вас что там, детский сад на поруках? И что у тебя с глазом? Меченый?
— Я избран военной демократией по причине гибели предыдущего адмирала, — отрезал Зёма. — А это адмиральская отметина. У вас большущий такой зверь часом не появлялся? С виду как тигр, только здоровый как танк.
Разговор происходил без пожатия рук, на дистанции. Словно четко оговорено — вот я, а вот ты, — и между нами черта, не приближайся.
— Какой зверь? Чего ты мелешь? Какая отметина? Что тебе надо?
— Причина очевидна, — адмирал кивнул на людей и состав за ними. — Мы хотим проезда. Тихого, мирного. Возможно, на взаимовыгодных условиях, но чтобы без перегибов. Как тебе такое предложение?
— Не тыкай мне, мальчишка. Залил в глаз чернил и совсем зрение потерял, кто перед тобой?
— Я не мальчишка. Я — адмирал экспедиции состава «Варяг»! — оскалился Зёма, суровея. — Мой глаз к этому не имеет отношения. Давай разойдёмся по-хорошему. Повторяю: мы просим мирного проезда!
— Мирного? Вижу по твоему грозному безусому лицу, что воевать не умеешь, — ухмыльнулся он. — Но людей зачем послал на разведку? Или скажешь, что не твои люди были?
— Мои. Потому и посылал, что разведка, — не стал отрицать Зиновий. — Не хотелось на «муравьев» нарваться. Выживальщики, опять же, заражённые. Радиация, рельс нет. Да хренова туча проблем. Разведка на первом месте. Кто в омут с головой сейчас лезет? Осторожнее надо быть!
— Ну рельсы-то на месте, — хмыкнул Максим. — Мы по ним к вам и на север дрезины засылали, да всё без толку. Встречали нас. Без пряников. В Хабаровск не пробиться.
— В Уссурийске мутантов полно, потому и без толку. Насчёт севера не знаю. Если и там жаркий приём, то мы с ним разберемся. Обязаны решить этот вопрос.
— Ишь, какой грозный.
Зёма не отреагировал на очередную поддевку, пригляделся к округе и вдруг понял, что за периметром бикинцы следят хорошо: ни кустика, ни деревца в округе, не подступишься незаметно. Искателю здесь делать нечего. Обойдёт опасную зону.
— Ну, допустим, — ухмыльнулся Стародубцев, понимая, что время подтруниваний прошло и теперь будет разговор по существу. — И что ты хочешь нам предложить со своим детским садом?
— Искателя добить, пока вас не выкосил. Он размерами всего с сарай. Да скоро придёт и всем, кто меньше ростом, мало не покажется.
— За вами идёт, что ли?
— Впереди, — Зёма немного помедлил, раздумывая, что еще сказать. Предложишь мало — развернётся и уйдёт, много — да хрен тебе, сам попробуй раздобудь! — А что ещё нужно?
— Странный ты, паря. Костюм то ли военный, то ли лабораторный на тебе. Говоришь как чудак. Молодой совсем, опять же, — генерал приблизился. — Ты точно с Владивостока?
— Важно, не откуда, а куда мы идём, — поправил юный адмирал. — У нас Зверь только вчера ещё одного спутника сожрал. И вас всех перебьёт. Можем поохотиться на него вместе. А можем пайки погибших на месяц отдать и оружие. Просто за то, чтобы проехать дальше. На обратом пути — ставка та же. Мы планируем вернуться. На пошлину готовы, только если обеспечите безопасность и топливо для проезда. Просто так ничего не дадим. Зверь и так многое у людей отнял.
— Зверь, говоришь… — протянул Максим. — У нас чёрные за последнее время девятнадцать человек утащили в лес. Может, за них пайки на месяц дашь? И оружие? Как тебе идея?
— Соболезную вашей потере, генерал. Но мы сами в пути из-за еды. Так что много не наскребём. Ты ещё предложи вагон тебе отстегнуть сразу. Или десятину всего товара подарить, — насмешливо обронил Зёма. — В этом мире не будет налогов. Предложи полезное дело или даже не начинай об этом.
— Что ж, и по пайкам хорошее предложение, — кивнул Стародубцев. — А что за товар везёте?
— Бартер для анклава в Хабаровске.
— И что везёте? — повторил предводитель Бикина.
— Ящики, бляха-муха, везём! — вспылил Зёма, поднабравшись словарного запаса у анкалавовцев за время пути. — У меня людей двенадцать вагонов. Любопытство до добра ещё никого не доводило!
— Ну вот, вроде по-нашему заговорил, а то девкой прикидывался. Если грозные такие, то разберитесь с мутантами и будет вам проезд, — посуровел Максим, убирая ухмылку. — Вот это я понимаю — «полезное дело»!
— А сами чего не разберётесь с этими мутантами? Мы в Уссурийске всех чёрных с белыми перебили. Жаркая «баня» была. Но умирают они быстро.
— А мы били, умник, — оскалился он и в глазах тоска появилась. — Много раз били. А они через неделю снова лезут. Плодятся с огромной скоростью. Борзые стали в последнее время. Люди боятся выходить за пределы периметра. А продовольствие тает, пайки твои продлят агонию, но по существу ничего толком не дадут, пока мы в кольце. Так что — слабо разобраться самим? Все ещё хочешь отправить нас в лес за дровами для ваших паровозов?
«Хороши дипломаты, нечего сказать. Каждый в душе кричит о помощи, но маскирует свои страхи за „а вам слабо?“», — невольно подумал адмирал, но вслух спросил другое:
— Если с мутантами поможем, угля хоть дадите?
— Нет у нас угля, — вздохнул Стародубцев. — Откуда? Зима всё спалила.
— Тогда долгую охоту обещать не могу, — притворно вздохнул Зёма. — Люди и в наших краях голодают. Понимать должен, что задерживаться долго не стану. Время дорого.
Постояли, сверля друг друга пристальным взором. И никто не желал уступать.
— Дров-то хоть поможете нарубить на весь тендер-вагон? — сделал новый заход Зёма. — Вместе как-то веселее по лесу бродить после охоты.
— Это можно, — кивнул собеседник, но тут же добавил. — Если патронов для охоты подкинете.
— А что у вас с радиацией? — спросил адмирал, уже понимая, что торгуются до последнего люди не столько по прихоти, сколько от большой нужды.
— В городе нормально, в лесах — скрипит счётчик. Чем ближе к границе с Китаем, тем выше шкалит, — уже начал терять терпение генерал. — Да ты подожди, сейчас чёрные расплодятся, и не будет Бикина. Будете свободно проезжать. Только год-два, потом и до вас доберутся.
— Стой, не горячись. Ты хотел охоты? Так давай выжжем их селения, — тут же предложил адмирал. — Быстрым рейдом! Как тебе? В этом помочь можем. Пару часов сегодня, полдня на обратном пути. А?
— Идея то хорошая насчёт сегодня, а вот насчёт на обратном пути — не очень. — Стародубцев задумался. — С севера большие группы ещё не возвращались. Пара удачливых торгашей в месяц, не больше. Голодные, злые, чаще с грёбаными личинками в животе, от которых наши ребята не своими становятся. И, кажется, что все вокруг уже заражены. Вы вот не заражены? Может, пузо покажешь?
Зёма спорить не стал, прекрасно понимая, о чём говорит генерал.
— Нормально всё с нами. Что мясом для тварей быть не хотите, это понятно. Короче, в рейд от нас пойдут двадцать человек, остальные останутся в вагоне закрытыми. Наружу не полезут. Неприятностей не доставят. Можешь дать своих тридцать, остальных оставить охранять состав, если так опасаешься за диверсии. Понимаю, что в нашем мире слово давно мало значит, но я обещаю тебе, что нам ничего не надо от вас. Просто пропустите, после того как поможем, и всё. На обратном пути можем подкинуть достаточно еды, чтобы жить, а не существовать.
Рация генерала хрипнула. Макс приблизил её к лицу, собираясь ответить, когда та сама закричала:
— Товарищ генерал, они поперли! Их сотни! Тысячи!
Стародубцев побледнел на глазах. Показалось, что сейчас свалится в грязь. Двое его телохранителей подскочили, начали спорить и ругаться.
Зёма едва успел поднять руку, чтобы вся цепочка за спиной не рванулась к нему на выручку и не дай бог кто-то начал бы стрелять.
— Генерал, мы можем помочь! — крикнул ему Зёма. — Но ты нас пропустишь. Пообещай!
Тот махнул рукой, согласный уже на все.
— А чёрт с тобой, бери людей… помогите нам. В долгу не останемся!
Зёма взял рацию, крикнул:
— Всем за мной! Идём спасать Бикин от «муравьев»! Кузьмич, подгони состав! Прикроем ребят пулеметными турелями!
— Турелями? — повернулся Максим.
— «Утёсы». Хорошее средство зачистки. Открывай врата. Залпом с вышек встретим, если близко подойдут.
— А десант не высадишь, случаем?