Нагревшиеся пулеметы на турелях и оставшаяся у состава резервная группа не позволяли «вольным» высоко поднимать головы. Лучше всех работала снайпер, забирая столько же жизней бандитов, сколько турели и резервная группа вместе взятые. Ольхе только оставалось передавать позиции бандитов по рации, пытаясь указывать особо приметные ориентиры за неимением карт.
Так постепенно экспедиция зачищала местность вдоль железнодорожной линии, отвоевывая метры безопасного пространства.
Богдан, выглянув из укрытия, методично обстрелял позицию, откуда предположительно вел огонь противник. Бесполезно. С вражеской удобной точки вновь ответили залпом, удерживая большую часть группы прорыва на месте. Одна автоматная точка, будь она неладна, остановила прорыв, и гранатой до неё было не достать.
Зёма с Ольхой и прочие солдаты залегли на пути, пригнув головы. Те же, кто остался на задворках прорыва, не теряли времени, пиная заградительные доски, срывали их, откидывая всякий хлам с путей, расчищая путь «Варягу».
Умелый сапер бикинцев вовремя заприметил растяжку с гранатой, принявшись обезвреживать её в полевых условиях. Не боялся, что сам в любой момент мог получить осколок гранаты или пулю в любую незащищенную броней часть тела.
— Откуда там эта сука стреляет⁈ — крикнул Богдан.
— Дрон не видит, близко не подлететь, — ответила Ольха.
— Богдан, используй гранатомёт. Убери точку, — приказал Зёма.
— Последний же выстрел остался. Жалко.
— Миномет, что ли, тащить? И Ленка не достанет! Я не хочу вас сегодня штопать. Понял? Так что быстро достал!!!
— Есть быстро достать и разметать к чертям собачим! — скороговоркой проговорил Богдан.
— Группа, общий плотный огонь по цели на раз-два! — поддержал Демон, отдав приказ на прикрытие основного действующего лица. — Раз-два.
Автоматчики подняли оружие над головами, осыпая засевшего впереди стрелка плотным огнем. Богдан, прихрамывая, выскочил и, почти не целясь, отправил снаряд к засаде. Действовать нужно было быстро, и от реакции зависела жизнь.
Снаряд пробил кучу хлама, разнеся засаду вместе со стрелком.
— Вперёд! — рявкнул Богдан, не дожидаясь, пока адмирал перехватит инициативу.
Всё-таки именно его поставили старшим пробивной группы.
Округа стала более безопасной. Бойцы ринулись дальше по пути. Зёма с Демоном остались, дожидаясь работы сапера. Богдан неподалеку с тоской посмотрел на опустевший гранатомет.
— Хороший выстрел, чудик, — усмехнулась Ольха, подбадривая военспеца похлопыванием по плечу. — Промах тебе бы не простили.
— Это да, — протянул Богдан. — Жаль, почти одноразовые.
— Ну как, одноразовые? Просто заряжать нечем. Выстрелы в дефиците, — объяснил Зёма, подхватывая рацию. Сапёр подал знак, что всё чисто. — Кузьмич, продвигайся потихоньку, следуем подле тебя.
Ожидающий в нетерпении локомотив дал рассерженный гудок, и колёса закрутились, продвигая пулемётные вышки на помощь передовой группе.
Только глазастый снайпер продолжал работать с крыши желтого вагона, отыскивая в оптический прицел притихшие цели. СВД разила без промаха, охлаждая пыл охотников до наживы.
Группа пошла за составом, цепляясь по пути к вагонам, безуспешно пытаясь забраться на крышу в брониках и без лестниц. Какой там! Инженеры наложили броню гладко, зацепиться было практически не за что, ещё и на ходу. В итоге рискнул и оказался на крыше один только юркий Демон, скинув броник и оставшись в одной «саламандре».
Турели замолчали. Зёма сначала обрадовался, что враги перевелись — прорвались! — но рация несколько минут спустя донесла прискорбную весть друга:
— Зём, бойцы на автоматах убиты. Ряжину горло пробило, а бикинец… Тут вообще какая-то каша. В лицо попало. Я сажусь на турели. Пришли ещё кого-нибудь.
— Ленка? — тут же спросил Зёма ещё до того, как понял, что случилось.
— Я в порядке, — ответила снайперша. — Ряжин… жалко. Он и однорукий парень был не промах.
Отослать в помощь Демону пришлось Вики. «Саламандры» под брониками и касками давали больше надежд на выживание. Вики без споров потащила другу дополнительную броню, не забыв напялить на свой костюм модуль, функции которого так и не поняла. На удачу.
Отправив друзей на турели, Зёма несколько поник. Группа таяла. Самое обидное было терять людей на последних километрах к цели.
Бой стих. Экспедиция въехала в город без дальнейших происшествий. Разогнав резервистов по вагонам, адмирал и передовую группу рассредоточил на крыше, в розовом вагоне и у Кузьмича. Машинист за тесноту бурчать не стал, прекрасно понимая, что стрелки могут понадобиться в любом месте сию секунду.
Брошенный цивилизацией город представлял собой жалкое зрелище. В спальных районах ещё советских времен маячили только мёртвые коробки «хрущёвок», чуть лучше держались «сталинки». Вдоль проспекта 60-летия Октября обрушились, прогнив насквозь, старые деревянные двухэтажные бараки. А редкие высотные новостройки, встречавшиеся вдоль железнодорожного пути, были целы лишь наполовину. Верхние этажи отсутствовали у всех — строили не на века. А те, что уцелели, стояли с выжженными пожарами пентхаусами. Высотные здания уничтожаются в первую очередь, как самые приметные.
Все напряглись, подъезжая к железнодорожному вокзалу. Путь вывел на первую платформу, прямо на перрон перед обрушенным зданием, заложенным в основе своей еще в XIX веке. Стоя рядом с Кузьмичом, Зёма видел, как некогда красивое широкое двухэтажное здание с высокой зеленой крышей в дореволюционном стиле стало одноэтажным форпостом с деревянной вышкой посередине. Никаких больших часов, как раньше на картинке в сети. Никаких больших букв «Вокзал». Лишь серое блеклое здание, осколок былой красоты, поникший, потухший под ветром времени.
— Сколько лет уже эти рельсы у вокзала не знали проезжающих по ним поездов? — вздохнул Амосов. — На что ушёл весь парк, если союзники не смогли найти ни одного паровоза?
— Тепловозы с электровозами сейчас и даром никому не нужны. А ближайший музей паровозов, насколько я помню, находится в Новосибирске. Нам его слайды показывали, — поддержал речь Зёма, который порой почитывал литературу о том, что могло быть на поверхности. Инфраструктура интересовала его не в последнюю очередь. — Но есть ли ещё такой город на карте мира? Все города с населением больше миллиона жителей должны быть уничтожены. Это Владивостоку ещё несказанно повезло, что не дорос.
Группа «чернорубашечников» — как адмирал назвал союзников — высыпала на перрон. Подтянутые, вооруженные, строгие. Бледные, хмурые лица, цепкие взоры. Из вооружения у кого что: пистолеты, ружья, пистолеты-автоматы. Зиновий даже увидел пару луков со стрелами.
— А ЭТО что? Глаза меня не подводят, нет? — забормотал Демон в рацию, увлечённый совсем не луками. — Вот это да! Магазинная винтовка Сергея Мосина! Она же — русская трехлинейка! Вот это раритет! Из музея, что ли, стащили бойцы? Её же ещё в 1889 году изобрели. Две Мировые Войны прошла, вплоть до Афганской. Вот это действительно снарядный голод у союзничков. Помнишь военную картотеку в инфосети?
— Оружие есть оружие, Дем.
Только у главного в группе в руках был автомат Калашникова образца сорок седьмого года.
Зёма, Богдан и ещё пара ребят выпрыгнули на перрон, не дожидаясь полной остановки состава. Заметив, что люди собираются вокруг паренька в странном чёрно-алом облегающем костюме, от союзников вышел вперёд молодой рыжий паренек, добротно усыпанный веснушками.
— Адмирал Зиновий? С прибытием. Я капитан Моня. Гриша послал меня за вами.
Зёма прикинул, что капитан одного с ним возраста, протянул руку. Крепкое рукопожатие было недолгим. Взгляд капитана — холодный, строгий — говорил о том, что тот через многое прошёл в свои пятнадцать-шестнадцать.
Молодой адмирал выдержал взгляд, ощущая достойную крепкую хватку. Неплохо. Боевой капитан.
— Привет, Хабаровск. С чем нас встречаете?
— С самого утра по мосту чёрные чудики прут. Трупами засыпали весь автомобильный и железнодорожный путь. Врагам хоть бы хны, перелезают через своих и идут дальше, а нам скоро придется их штыками в реку сбрасывать, — ответил Моня. — А мы наслышаны, что вас горячо встретили на въезде в город фанатики.
— Радужная встреча. Двое не пережили приёма. Забирайтесь в состав, прокатимся до вашего чуда начала двадцатого века.
— Чудо начала двадцатого века? — переспросил капитан.
— Я про мост через Амур. В своё время он считался гениальнейшим изобретением. Рельсы всё ещё ведут через город к мосту?
— Должны, но за весь путь не ручаюсь. Мы на «броне» примчались. Вездеход свой. А так стре́лки переведены в нужном направлении.
— Вездеход много топлива жрет. Остались, что ли, ещё запасы?
— Жрёт, — не стал спорить Моня. — Получите вместе с углём в обратный путь.
— Загружайтесь, — Зёма кивнул на дверь, откуда выглядывал Кузьмич. — Всё равно ваша броня либо людей, либо взрывчатку взять не может. Места мало. Потом вездеход свой заберёте. По коням, джентльмены, — закончил он фразой, вычитанной из романов-вестернов.
Моня кивнул и махнул своим людям. Те без вопросов выстроились в очередь перед дверью. Десять человек.
«Либо лимит „брони“, либо Григорию у гидропоники действительно очень туго, раз на встречу послал лишь десяток молодых пацанов», — подумал Зёма.
Богдан махнул с той стороны состава и вернул своих людей в вагоны. В тесноте ехать недолго. Не больше десяти километров по городу.
Взволнованная связистка Евгения пробилась к адмиралу и Кузьмичу. Всем рации Зёма раздал, а ей не хватило, пришлось бегать.
— Шеф! Там Григорий на связи. Срочно вас требует.
Быстрый шаг через толпу растерянных союзников, бег в вагонах, где никто не видит, снова быстрый шаг.
Адмирал подхватил трубку на лету:
— На связи!
— Всё, приплыли, адмирал! Они на прорыв пошли! — закричал Григорий.
— А до этого не прорыв был?
— Похоже, что только разведка! А теперь здесь просто мясорубка. Моим бойцам нечем драться! Камнями почти кидаемся! Сейчас в штыковую пойдем! Зёма, быстрее, прошу тебя, иначе меняться будет не с кем.