– Я же видел, что ты замерз! – воскликнул я.
– Замерз, – чуть кивнул замотанной в бинты головой Егор. – А потом снова ошпарило, и я оттаял. Ты не переживай, боярич. Я крепкий. И спасибо тебе!
– За что?
– За то, что спас. Если бы не твоя стена ледяная, то конец бы нам обоим пришел. Та первая волна кипятка особенно сильной была. Не поставь ты преграду и у нас бы после неё мясо с костей отошло. А так лишь ошпарило легонько.
– Ничего себе – легонько, – нашёл я в себе силы хмыкнуть. – Лежим тут, как две жертвы пластической операции.
– Жертвы кого?
– Неважно, – отмахнулся я. И сразу же пожалел об этом. Снова всё разболелось. К счастью, боль хоть и была сильной, но её вполне можно было терпеть. И ещё я понимал причины её возникновения. А то в первый момент подумал, что «проклятье» Маркуса вернулось. – Так ты, получается, в себя пришел там? Прямо во время боя?
– А то! – горделиво улыбнулся Егор. – Я же говорю, что крепкий.
– И чем там всё закончилось?
– Мы победили! – тихо засмеялся боец.
– Ага, мы, – тоже хмыкнул я. – Как в том анекдоте.
– В каком? – заинтересовался Егор.
– «Мужик на телеге въезжает в село и кричит:
– Люди, я картошку привез.
Уставшая, взмыленная лошадь, поворачивает голову и, вздыхая, говорит:
– Ага, млять, ты привёз!»
– Ой, ой, – заойкал от боли парень, трясясь от смеха. – Лучше бы и не спрашивал. А вообще, прав ты, боярич. Мы Ивану Васильевичу лишь мешали. Видел бы ты, что там началось!
– Началось? – теперь заинтересовался уже я.
– Ага, – отсмеявшись и перестав ойкать, кивнул Зареченский. – Ты когда отрубился, боярин знатно лютовать начал. Забросал врагов техниками так, что их даже видно не было. А потом приказал мне хватать тебя и держаться к нему поближе.
– Зачем? – не понял я смысла такого приказа.
– Потому что враги все его атаки пережили. Да ещё и отвечать умудрялись. А один и вовсе пропал. Как сквозь землю провалился! Вот боярин и опасался нас одних оставлять. Слишком уж сильные Стихийники против нас бились. Как минимум двое такие же Богатыри, как и Иван Васильевич. А остальные, похоже, Витязи.
– И боярин справился?! – удивился я.
– А то! Боярин у нас сильный. Я когда тебя поближе к нему подтащил, то он нас обоих какой-то техникой прикрыл, а потом жахнул. Да так, что половина улицы в руинах. Теперь, наверное, с княгиней проблемы будут. Всё же бой на её земле шёл.
– С чего бы проблемы? – не согласился я. – Мы в своём праве. На нас напали в её городе. И именно княгиня это допустила.
– Не она, а её люди.
– Нет, Егор. Именно она! За всё, что происходит на её землях – отвечает она, – возразил я. И тут же удивился той убеждённости, что прозвучала в моём голосе. Откуда что взялось?
– Тебе виднее. Ты ведь боярич, – пожал плечами парень, и тут же снова ойкнул. – А я человек маленький. Но в тех домах, что наш боярин разрушил, люди погибли. А люди те – княжьи.
– Людей, конечно, жалко, – снова возразил я, – но если бы княгиня хорошо исполняла свои обязанности, то вообще не допустила бы боя в городе. Происходи всё в Дёмино, и к ней никаких вопросов. А так…
– Не любишь ты её, боярич, – хмыкнул Егор.
– Да нет, – отмахнулся я. – Я её и не видел-то никогда. Но так правильно!
– Тебе виднее, – повторил Зареченский. – Но если бы нашего боярина не остановил Перун, то боюсь, что лишь этими разрушениями дело не кончилось.
– Какой Перун? – не понял я.
– Самый что ни на есть настоящий. Иван Васильевич, когда понял что натворил с домами, начал выдавливать оставшихся в живых нападавших к Перунову храму. Там площадь большая, да и до жилья далеко.
– Ну да, помню. Он так и хотел.
– Ага, – согласился со мной Егор. – Так вот, к площади он их выдавил, да и дал жару. Точнее – холоду. Там такое началось, что я даже и не понимал всего. Да и тяжко мне было, боярич. Болело всё, и кожа пластами слезала.
И при этом он, судя по всему, моё бесчувственное тело на себе таскал. Кремень! Надо бы его как-нибудь отблагодарить. Как-никак, а без его помощи я вряд ли бы выжил. Иван Васильевич хоть и силён, но не смог бы вести бой и прикрывать меня. Да и не факт, что вообще захотел. Всё же я Дёмин лишь формально.
Егор тем временем замолчал и откинулся головой на подушку. Похоже что парню досталось не только физически, но и морально. Несколько раз по самому краю прошел. И только сейчас это, по-видимому, до него доходит.
Странно только, что я никаких последствий, кроме физических ранений, не ощущаю. Или тоже не дошло ещё? Сомневаюсь… Скорее всего дело в том, что я уже умирал. И не один раз.
– В общем, на площади Иван Васильевич совсем разошелся. Он мне ещё на подходе сказал держать подальше. Так что мы с тобой подотстали порядочно. А боярин устроил Ледяной шторм. Да такой силы, что я снова, несмотря на расстояние, леденеть начал. Два врага, из оставшихся троих, рассыпались ледышками. От холода даже колонны храма трескаться начали. И когда казалось, что вот-вот, и они начнут ломаться, появился Перун. Наверное за свою собственность испугался, – чуть слышно рассмеялся Егор. Несколько секунд помолчал и продолжил: – Явился, осмотрелся, вытянул меч из ножен и к небу его воздел. И в тот же миг с неба молния жахнула. Да так сильно, что весь лёд, что боярин наморозить успел, попросту исчез. А у меня такое ощущение возникло, словно вот-вот солнышко покажется. Так тепло стало. И благостно. И это ночью!
– А боярин что? – тихо спросил я. Не скажу, что сильно был удивлен визиту одного из богов. Тем более – богу войны, да на поле боя. Но и ординарным это событие не назовешь.
– А боярин удила закусил! – снова негромко рассмеялся Зареченский. Причем чувствовалось сейчас в его голосе самая настоящая гордость за своего боярина. – Он на Перуна пристально так посмотрел… И ударил! Чем-то таким, чему я даже название не подберу. Мир кругом словно выцвел. И сам воздух каким-то белёсым стал. Последний вражина, что до сих пор был жив и даже держался, упал замертво. Без видимых повреждений. Сердце, похоже, не выдержало. А ещё… – Егор замолчал, а когда продолжил, то в его голосе чувствовалось сомнение. Словно он сам себе не верил, – Звезды стали намного ярче и будто бы ниже. Намного ниже.
– Охренеть! – завороженный рассказом парня, чуть слышно выдохнул я. И задал очередной вопрос: – А Перун?
– А Перун на боярина нашего посмотрел пристально-пристально. Затем меч в ножны вложил и в ладоши хлопнул. Несильно. И в этот раз никаких молний не было. Только снова всё закончилось. Мир прежним стал. А боярин зашатался и на одно колено опустился. Словно ноги держать плохо стали. А Громовержец неожиданно улыбнулся! Честное слово! Я даже глазам своим не поверил. Улыбнулся, пальцем Ивану Васильевичу погрозил и исчез, как ни бывало. И знаешь, боярич… Я вот сейчас думаю – а не привиделось ли мне всё это?
– Не привиделось, воин! – раздался от двери властный голос. И мы оба с Егором медленно, словно ожидая увидеть там самого Перуна, посмотрели в ту сторону. Но это оказался всего лишь боярин Дёмин. Иван Васильевич. Он стоял в дверном проходе, облокотившись на косяк плечом и скрестив руки на груди. И судя по всему – стоял так довольно давно. Но рассказ Егора так увлек, что я даже не заметил, когда боярин появился. – Боги снова вмешались в дела смертных.
– Снова? – переспросил я.
– Да, снова, – повторил боярин. Несколько секунд посверлил меня взглядом и вышел из палаты. Но, как оказалось, ненадолго. Не успели мы с Егором обменяться ничего не понимающими взглядами, как Иван Васильевич объявился снова. И не один. За ним следом вошел молодой парень, в форменной одежде целителей, который без видимых усилий тащил большое и, судя по всему, удобное кресло.
Установив кресло напротив наших больничных коек, парень коротко поклонился Дёмину, бросил на нас с Егором задумчивый взгляд, и вышел, прикрыв за собой дверь.
Иван Васильевич сел в кресло, устроился поудобнее, но начинать разговор не спешил. Мы с Зареченским тоже молчали.
– То, что я тебе сегодня расскажу, Маркус, не должен знать никто. Вообще никто! – спустя долгих три минуты заговорил боярин.
– Никто? – уточнил я, скосив взгляд на Егора.
– За исключением вас двоих, – поправился Дёмин. – Ты, в свете недавних событий, просто обязан владеть этой информацией. А Зареченский… – он перевел взгляд на замотанного в бинты бойца. – Ты, парень, и так узнал уже слишком многое. Понимаешь меня?
– Не совсем, боярин, – хрипло ответил Егор и отрицательно покачал головой.
– Не совсем… – усмехнувшись передразнил его Иван Васильевич. – Не старайся выглядеть глупее, чем есть на самом деле. Уж я-то тебя знаю.
– Не знаю как Егор, а я точно ничего не понимаю, – встрял я.
– Сейчас поймешь, – бросил на меня быстрый взгляд Дёмин и снова пристально посмотрел на Зареченского. – Егор, с этого дня ты переходишь в полное подчинение Маркуса Дёмина. Безоговорочное. Отныне он и только он твой господин. Его приказы не обсуждаются. Его жизнь – твоя жизнь. В случае чего ты обязан защищать его несмотря ни на что. И, кабы так сложатся обстоятельства, именно ты должен умереть первым. Ты понял меня, воин?
– Да, боярин! Я не подведу! – с фанатичным блеском во взгляде, ответил Егор.
– Надеюсь на это. Теперь ты, Маркус… – Иван Васильевич снова посмотрел на меня и задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Словно собирался с мыслями, решая с чего начать свой рассказ. – Что ты знаешь об Источнике?
– Источник позволяет управлять стихиями. Оперировать Силой, что даруют нам боги, – после небольшой заминки ответил я. Если честно, то вопрос боярина сбил с толку. Я думал, что разговор пойдет совсем о другом. Всё же в недавнем бою мною было продемонстрировано намного больше, чем следовало. И если даже Егор это заметил, то Иван Васильевич и подавно.
– Боги не даруют нам Силу – со злостью в голосе произнес боярин. – Сила – она ничья. Она была до богов, и будет после них. А вот Источник… Его нам действительно даровали боги. Точнее – они им нас прокляли!