Из травы выглядывали остатки дома – полностью разрушенного, но все же оставившего фундамент. Фэнсай уставился прямо на него, не отводя взгляда.
– Почтенный Тарану, – медленно произнес он.
– Что такое, господин? – занервничал за спиной староста.
– Есть тут у вас такое место, с которого вся деревня разом видна?
– Вон та скала, – немедля ответил Тарану, ткнув пальцем в нужную сторону.
– Тераи, – оглянулся Фэнсай на спутницу. – Если не сложно – возьми бумагу и чернила, поднимись на скалу и зарисуй мне деревню. Без деталей, главное – расположение домов и полей.
Воительница молча кивнула, извлекла из короба принадлежности для письма и быстрым шагом двинулась к скале. Фэнсай же развернулся к старосте.
– Что это? – поинтересовался он, указав на остатки дома.
– Так тут дом Лаи был, – удивленно ответил тот. – Его наши разобрали.
Фэнсай медленно вдохнул и выдохнул воздух.
– Почтенный Тарану. Я же спрашивал – не изменилось ли чего в деревне и окрестностях?
– Так никого чужого не было! Мы все сами, своей волей.
Фэнсай на мгновение прикрыл глаза, проклиная косность чужого мышления.
– Расскажите мне про хозяйку, – велел он. Тарану изумленно пожал плечами.
– Что тут рассказывать… Лаи тут давно жила. Замужем не была. Ребенка прижила незнамо от кого… да и других привечала. А что, с ней едой делились… К себе, конечно, никто не брал, зачем она кому нужна, кроме дела ночного? Потом умерла… денег у нее на чужого лекаря не было, а наш на празднике был.
– В деревне к ней как относились?
– Да кто ее знать-то хотел? – удивился староста. – Пусть к приличным людям не суется – так ее и не трогать никто бы не стал.
– Дальше.
– А нечего дальше. Лаи умерла. Сынок ее – уже крепкий парень был – прочь подался, дом соседи разобрали, не пропадать же ему, хоть и ветхий был, вот как раз пару месяцев как бы… – Тарану осекся. – Вы что, господин? Думаете… это сынок ее нас проклял?
– Нет, – жестко ответил Фэнсай. – Он тут совершенно ни при чем; сдается мне, он вас вообще постарается больше не вспоминать.
– А откуда проклятие тогда?
Вместо ответа Фэнсай развернулся к вернувшейся Тераи; та молча протянула лист с рисунком.
– Спасибо, – поблагодарил Фэнсай. – Пожалуйста, подойди к остаткам дома, послушай, что там.
Он опустил взгляд на лист; точная рука Тераи запечатлела всю деревню – дома, поля, лес… Фэнсай мысленно добавил еще один дом, представил, как текут потоки Эссенции и мрачно кивнул. Все сходилось.
– Ну как чувства? – оглянулся он на помощницу, задумчиво ходившую по развалинам дома Лаи.
Тераи оглянулась и постучала пальцами по наконечнику копья. Фэнсай снова кивнул.
– Так откуда проклятие-то? – повторил Тарану.
Фэнсай посмотрел на старосту и на крестьян, у которых любопытство все же пересилило боязнь – они постепенно подтягивались к окраине деревни. Ему очень хотелось сейчас просто развернуться и уйти, ничего не сказав. За настоящую работу Фэнсай даже еще и не принялся, деньги не получил, и профессиональный долг его не сковывал. Даже отваров, считай, и не потратил, сумка все равно была набита компонентами.
Редкий случай. Не то чтобы совсем необычный, но редкий… к счастью. Сталкиваясь с редкостями, Фэнсай радовался – но сейчас в душе плескались лишь горечь и хмурая неприязнь к этим… этим людям.
Стоит ли ему вообще расхлебывать такую кашу? Стоит ли трогать тех, кому и враждебного колдуна-то не требуется?
Он снова поглядел на людей, чувствуя волну раздражения. Но глаза крестьян приковали внимание: в них светилась надежда. И не надежда на то, что пришлый мастер решит все проблемы… скорее на то, что после решения они смогут позаботиться о своих. Прокормить. Вырастить.
«Может, и действительно смогут, – подумал Фэнсай. – Может, и усвоят».
И ответил:
– Откуда проклятие? Да от вас самих, откуда же еще.
Староста и его односельчане вытаращились совершенно одинаково.
– Разрушив дом, вы разбили гармонию потоков, – пояснил Фэнсай, – вот она и сложилась в нечто иное. И Эссенция на изменение отозвалась. Резонанс местности мог стать просто другим. А получились – проклятие, смерть урожаю. Видно, еще и потому, что дом этот и так пропитался отчаянием и горем… лучше к хозяйке относиться надо было! И не растаскивать дом, а новую семью хотя бы поселить! Или одного человека, если семьи нет.
– Э-э… – протянул староста.
– В каждом селении есть такие точки, на которых местная сила держится, – Фэнсай устало подобрал иные слова, чтобы было доходчиво. – Как ножки у стола. Вы же одну ножку вышибли, развели под этим углом ядовитое болото, а теперь дивитесь – и чего это посуда со стола падает, еда портится, да от запаха живот крутит?
Кажется, это дошло. А может, и прежние слова оказались понятны – но крестьяне переглядывались с изумлением и озадаченностью. Фэнсаю хотелось верить, что они задумались над сказанным по-настоящему.
– Но что теперь делать? – спросил Тарану. – Дом отстроить, господин Фэнсай?
– Не поможет, – покачал головой он, – потоки уже закрепились. Придется иначе поработать.
Он показал старосте рисунок Тераи.
– Вам нужно будет насыпать холм. Перенести пару домов. Посадить пять-шесть деревьев в нужных местах; я сегодня еще посижу, рассчитаю все. Тогда и проклятие снимется, и урожай лучше расти станет. Люди тут у вас крепкие, справитесь; я через месяц той же дорогой возвращаться буду, поправлю и помогу, если понадобится.
– Спасибо! – выдохнул Тарану, явно выражая мысли всех крестьян разом.
– Не благодарите, – угрюмо ответил Фэнсай. – Скажете об этом потом, когда благословение сумеет закрепиться… и если снова его не испортите.
Они ушли из Семи Ручьев на следующее утро, после того, как Фэнсай рассчитал все нужные изменения, убедился, что поняли его правильно, записал все указания, десять раз их повторил и получил плату. Шагал он быстро, и не оглядывался на деревню; только когда Семь Ручьев скрылись за холмом, Фэнсай позволил себе идти помедленнее.
– Ты сразу все понял, – прозвучал позади голос Тераи – мягкий, бархатистый, совсем не вязавшийся с суровой внешностью.
– Да нет, не сразу, – вздохнул Фэнсай. – Подозрения закрались быстро, но я все же хотел верить, что это колдовство со стороны. С осознанным и направленным злом и бороться легче.
– Ты мог их и еще сильнее проклясть, – заметила Тераи. – Расчеты не такие уж сложные.
– Мог бы, – согласился Фэнсай, – но лучше не стоит. Пусть запомнят, как может откликнуться жестокость к другим и как награждается сочувствие. Может, сами взгляд на мир сменят и детям накажут. А у тех в привычку войдет, без задней мысли уже.
– Люди редко меняются, – усмехнулась Тераи.
– Ты изменилась, – серьезно глянул на нее геомант.
– Я же не человек, – пожала плечами Тераи. – Хотя мы меняемся медленнее… так что в чем-то ты прав. Но мой народ никогда никого не изгонял. Казнили – да, но не изгоняли и не травили.
– Может, тебе не хотелось терять последователей? – усмехнулся Фэнсай.
Тераи лишь снова пожала плечами, перехватила копье поудобнее.
– Что теперь говорить? Их уже нет. Только ты почему-то меня поддерживаешь.
Фэнсай развел руками. Он и сам не знал, почему не прошел мимо потерявшей свое племя, домен и почти всю силу богини и ежедневно подпитывал ее молитвой. Иногда ему казалось, что он выбрал ремесло работы со стихийными потоками просто потому, что другие виды тауматургии могли принести куда больше вреда.
Тераи чуть заметно улыбнулась и заняла место за его плечом.
– В полумиле отсюда к северу проходит драконья линия, – сообщил Фэнсай, вытащив маятник и чуть сосредоточившись. – Идем вдоль нее, надо бы поуспокоиться.
– Ты любишь так ходить.
– Люблю, – кивнул Фэнсай. – Драконы этот мир тоже любят.
Он вздохнул и добавил:
– Иначе бы давно разнесли его к демонам.
Дела смертных и духов. Яркое утро
Солнечные лучи скользнули сквозь окно, погладили ткань тонкого одеяла и темные волосы. Хозяйка дома поморщилась, когда луч упал на закрытые глаза, сонно вскинула руку, понемногу просыпаясь. Зевнула, потягиваясь, и с улыбкой села на кровати. Похоже, погода солнечная и никто из местных богов сегодня не пожелал дождя.
Ну вот и хорошо. Она любила работать в солнечные дни. Не то чтобы был выбор, конечно… но при свете и составы делать куда проще, не зря же в лаборатории самое большое окно.
Цитрина искренне считала, что у нее есть повод гордиться собой. Она не была богата, влиятельных покровителей не имела – только разнообразных друзей. В ней даже не было крови духов! Удивительно по меркам Великих Развилок, огромного города, где малые боги и элементали свободно ходили по улицам и порождали целые династии. Но, несмотря на это, Цитрина и выучилась на алхимика, и открыла собственную лавку, и не бедствовала. Да и со служителями порядка никогда проблем не было: законов она не нарушала, а с Хамоном, одним из стражников, водила близкую дружбу. Вероятно, так благоприятно сошлись звезды; увы, как раз в астрологии Цитрина ориентировалась слабо.
Она привыкла просыпаться рано утром: позавтракать, проверить запасы зелий и поставить вариться составы на вечер или следующий день. И только после этого – открывать саму лавку. Так, что там заказывали-то из редкого? Ах, да, божественное серебро. Как раз к вечеру и будет готово; была бы лаборатория получше – и за полдня бы справилась.
«Надо на следующей неделе купить новый атанор», – отметила про себя Цитрина. Старый еще служил, но алхимик предпочитала всегда иметь оборудование на смену. Бывало на заре карьеры, что ошибка при варке непоправимо губила дорогие колбы и котлы.
Спустя час она уже отомкнула дверь и заняла место за прилавком, просматривая журнал заказов и сверяя его со стеллажом рядом – сюда всегда выставлялись готовые снадобья. Рассеянно поправив очки, Цитрина прошлась вдоль стеллажа и удовлетворенно кивнула – все на месте.