Удары стихли. Цитрина насторожилась – ушел? Или затаился, ждет, пока она выглянет? Нет уж, на такие уловки она покупаться не собиралась. Лучше подождать… о, а если покупатель войдет, и он на него кинется?
Что делать?
Цитрина осторожно поднялась на ноги, пытаясь принять решение, перевела взгляд на окно. Конечно! Можно через него выбраться и позвать стражников.
Она ступила к окну, но дойти не успела. Снаружи мелькнула тень и Цитрина поняла – наркоман и в самом деле ушел, только недалеко.
Стекло разлетелось от удара, и наркоман с обожженным лицом и горящими глазами перекинул ногу через подоконник. Цитрина в ужасе кинулась к двери, но страшный гость уже оказался в комнате.
Память не подвела: она с закрытыми глазами могла определить, что где стоит и сейчас схватила небольшой мешочек, даже не задумываясь. Зеленоватый порошок взвился в воздух, окутав голову наркомана мерцающим облаком; тот зашатался, пытаясь протереть глаза и стряхнуть внезапно навалившуюся сонливость. Нескольких мгновений Цитрине хватило, чтобы отодвинуть засов и броситься прочь.
За спиной послышался тяжелый топот; спина уже почти чувствовала касание клинка. Дверь лавки была совсем близко – и в эту самую секунду нога неудачно подвернулась.
Цитрина растянулась на полу, приложившись плечом; сзади раздался торжествующий хриплый вскрик, и девушка сжалась.
Звонко взвыл колокольчик – дверь распахнулась, ударившись о стену. Длинная дубинка мелькнула в воздухе, ловко стукнув наркомана по запястью, выбивая нож; второй удар пришелся по голове, отправив в беспамятство.
– Ты как, в порядке? – наклонился над Цитриной очень знакомый человек в форме городской стражи.
– Ха… Хамон, – выдохнула девушка. – Он…
– Вырублен, я свой удар знаю, – Хамон помог Цитрине подняться на ноги. – Чего случилось.
– На… наркоман, – выдавила она. – На яркое утро подсел. Требовал. Я от него укрылась в ла… лаборатории… он в окно.
От нахлынувшего облегчения Цитрину заколотила дрожь.
– Я порошком в него и сюда, – невнятно закончила она.
– Ты его не дыханием Лорда, надеюсь, приложила? – поинтересовался стражник.
– С ума сошел? – обиделась Цитрина; дрожь даже мигом прошла. – В жизни его не варила, мне как-то неохота с тюрьмой знакомиться!
– Верю, верю, – примиряюще поднял руку Хамон и наклонился над наркоманом, сноровисто скручивая ему руки за спиной.
Цитрина отошла на несколько шагов, оказавшись на безопасном расстоянии и уточнила:
– Хамон, а ты вообще откуда тут оказался? Услышал?
– Не-а, – пожал плечами стражник. – Ко мне подошел человек и сказал, что к тебе в лавку заявился какой-то подозрительный тип. Я и решил проверить, только задержался – там двое пьяных подрались.
– Что за человек? – удивилась Цитрина.
– Никогда раньше его не видел, – признался Хамон, выпрямляясь. – Светлокожий такой, волосы черные. Одет как в дорогу.
Цитрина с благодарностью подумала о покупателе орлиного ока. Будь он хоть трижды убийца – но сейчас помог. Надо бы сделать скидку, если еще раз зайдет.
– Заведи ты себе охрану, – посоветовал Хамон. – Или духа сторожевого.
– Может, ты согласишься? – слабо улыбнулась Цитрина.
– У меня работа уже есть, сама знаешь, – засмеялся стражник. – Но есть на примете один бездомный львинопес, могу тебя посоветовать. Обеспечишь дом – вернее стража не будет.
– Спасибо, – поблагодарила Цитрина. Подумала и добавила: – А еще табличку повешу «наркотики – только по предварительному заказу».
14.07.2013 – 15.07.2013
Дела смертных и духов. День древних духов
Ингвар Сероплащ отчаянно хотел спать.
Даже в Сиджане живые спали ночью, если только их не призывал долг. К глубокому сожалению Ингвара, долг мортиция взывал именно сейчас, и именно долг погнал его через Мост Смертных на покрытые гробницами равнины.
Что поделать? Каждый член Ордена Мортициев исполнял эту обязанность, и сейчас настала очередь Ингвара. Не в первый раз уже…
Он неспешно шагал по утоптанной и чисто выметенной дорожке; темный плащ шелестел на ветру, а луна иногда высвечивала тяжелые серебряные наручи на предплечьях. Вокруг, сколько хватало глаз, простирались спокойные, безмолвные здания – склепы, гробницы, могилы, памятники, похоронные знаки; огромная равнина была сплошь покрыта местами упокоения. Где-то далеко слышался тихий странный вой – то ли ветра, то ли бродячей нежити. Потоки воздуха струились между склепами, размывая звуки и погружая Равнины Мертвых в призрачную тишину.
От нее Ингвару спать хотелось еще сильнее, и он зевал на ходу. Нападения какой-либо нежити он не опасался: мортиции никогда не отправлялись на Равнины без должных защитных талисманов и неплохого запаса соли. Ну и без нужных инструментов, конечно, но они уже к защите отношения не имели.
Хорошо еще, что он успел поужинать. Идти на Равнины Мертвых на пустой желудок было бы еще более тягостно… с другой стороны, может, тогда бы его так не тянуло в сон.
Где-то слева мелькнула тень, засияли глаза голодного призрака – бездумной нежити. Он беззвучно скользнул поближе.
– Упокою к могильным крокодилам, – пообещал Ингвар вслух и хищник отпрянул. То ли почуял талисманы под одеждой, то ли с разумом у него было лучше, чем у других. Ингвар про себя отметил, что надо будет указать страже – пусть прочешут эти места и найдут труп-убежище. Неразумной нежити в Сиджане не место – это настоящих призраков здесь уважали.
Постепенно гробницы вокруг начали становиться все более древними, а тропа – все более узкой и поросшей мхом. Ингвар углублялся в старые части Равнин, где хоронили своих мертвецов давно исчезнувшие народы. Здесь немудрено было заблудиться, но любой уважающий себя мортиций умел ориентироваться на Равнинах и вышел бы к Сиджану. Рано или поздно.
Примерно еще через полтора часа Сероплащ остановился и удовлетворенно хмыкнул, осматривая приземистое строение из темного камня. Да. Вот как раз у этой гробницы пару дней назад чуть не пострадал молодой мортиций, отправившийся уточнять карты Равнин.
Ингвар вновь задумчиво оглядел вросший в землю склеп, аккуратно счистил мох с темной полосы над входом. Хорошо хоть на приличной Старой Речи написано, хотя имя стерлось, осталось только перечисление заслуг. Жаль, имя – самое важное. По ту сторону смерти только оно остается по-прежнему сильным.
Он сбросил плащ, развязал сумку и принялся за дело; даже сонливость немного отступила. Ритуальный нож в привычных к работе руках уверенно и точно чертил на земле переплетающиеся знаки, складывавшиеся в оберег от призраков и замыкавшиеся в круг. Ингвар уже давно заслужил мастерскую степень в Искусстве Смерти, но по-прежнему не торопился с созданием знаков – каждый было нужно изобразить предельно четко. На такой оберег уходил целый час, но защита того стоила.
Когда последний знак замкнул круг, Сероплащ вычертил в земле еще одно кольцо – сплошную линию, окружившую тауматургические символы. Развязал плотный мешочек и принялся сыпать в кольцо искрящуюся в лунном свете соль. Закончив, он осторожно и аккуратно наполнил солью бороздки каждого знака; получившаяся в итоге преграда поддалась бы разве что высшим обитателям мира мертвых.
Проверив каждый знак, Ингвар кивнул и занял место в центре круга. Убедился, что все вещи находятся рядом с ним, что пара флаконов на поясе открывается легко и что соляные линии не нарушены.
Отлично. Последний штрих – открыв серый флакон, Ингвар нанес на кончики пальцев серую мазь и аккуратно помазал ей веки. Нет смысла идти к призракам, если не сможешь их увидеть и услышать – это каждый член Ордена знал твердо.
Оставалось лишь позвать духа – и из сумки появился маленький камешек, который Ингвар, прочитав короткую молитву, бросил в двери склепа.
Реакция не заставила себя ждать: мигом взвился ветер, бушевавший, однако, лишь за пределами круга из соли и символов. Похолодало, и Ингвару пришлось плотнее завернуться в плащ.
Полупрозрачный серый вихрь вырвался из гробницы, завертевшись вокруг наполненных солью знаков; двойная защита не пропустила призрака, и даже поднятая им пыль отлетала назад, натолкнувшись на невидимые обереги. По ушам резанул леденящий безумный вой.
«Люблю свою работу», – мысленно отметил Ингвар и скрестил руки, сосредотачиваясь. Секунда – и левая рука вычертила в воздухе стремительную вязь молитвенных символов, правая же сорвала с пояса темно-красный флакон, привычно выдернув пробку.
– Кровь к крови, тень к тени, – прозвучал уверенный голос. – Прими подношение, о древний дух, обрети память и выслушай меня!
Точно рассчитанным движением Сероплащ плеснул жертвенную кровь прямо в вихрь; сохраненные тауматургией алые капли вплелись в призрачную пелену и мгновенно в нее впитались.
Ветер опал, серый вихрь соткался в человеческую фигуру. Призрак был облачен в просторное черно-золотое одеяние, на руках – узорчатые золотые браслеты; на бледном лице зияли черные провалы глаз. Черты были искажены бешеным гневом.
Такие призраки встречались нередко. Не ушедшие по-настоящему в жизнь Нижнего Мира, спящие в своих гробницах – и накидывающиеся на живых, когда те тревожили их покой. Каждый из них мог стать могучим покровителем для живущих, однако для того с ними требовалось договориться и выяснить, как именно должно чтить память древних духов. И если возносить молитвы и проводить обряды мог, в принципе, кто угодно, то договор ложился на плечи мортициев.
– Как имя ваше, о достопочтенный усопший? – спросил Ингвар раньше, чем призрак успел хоть что-то сказать.
– Владыка Арримарх, – громыхнул голос призрака. – Кто ты, смертный, что посягнул на покой этарийского властелина?
– Ингвар Сероплащ, скромный служитель Ордена и гражданин Сиджана, – склонил голову мортиций. Уточнять не требовалось – в Сиджане был лишь один Орден. – От имени всех собратьев служитель молит о прощении за то, что они потревожили покой чтимого владыки.
Арримарх благосклонно кивнул. Учтивость всегда окупалась, что при общении с живыми, что при беседах с мертвыми.