– Ответствуй, зачем сотворил ты сие? – указал он на обережные знаки и соляной круг.
– Скромному мортицию выпало счастье предстать пред очами владыки, – легко ответил Ингвар, – и он хотел насладиться этим счастьем, не будучи сокрушен величием правителя.
Ответ Арримарху понравился; но стоило призраку оглядеться, и лицо его снова исказилось яростью.
– Но почему столь обветшала моя гробница? Что стало с великими начертаниями, прославляющими мое правление? Где паломники, что возносят хвалу моей памяти?
«Отлично», – отметил Ингвар. Разговор сразу свернул на нужный лад, так бывало не всегда. Он до сих пор с ужасом вспоминал древнего призрака, которому пришлось три часа втолковывать, чего от него хотят и какая вообще на дворе Эпоха.
– Века немилосердны, о владыка, – поклонился Ингвар. – Они стирают в прах народы и дворцы, но в силах человеческих возродить утраченное. Но не соблаговолит ли ответить повелитель – согласно каким обрядам почиталось величие его?
– Согласно обычаям великого города Этари, разумеется! – возгласил призрак. – Неужто не знакомо тебе это золотое имя?
Ингвар о таком городе не слышал никогда в жизни. Видимо, он уже давно обратился в прах.
– Смиренный служитель не обладает всеми знаниями мудрецов, – отозвался он, – но память Ордена несокрушима. Не соизволит ли владыка сказать – когда он перешел грань между жизнью и смертью?
– Я позволил себе расстаться с жизнью в год Восходящего Ястреба Медной эры Третьей эпохи, – объявил Арримарх.
«У-у…» – мысленно протянул Ингвар. С летосчислением давно почившего Сёгуната Дракорожденных он был хорошо знаком и легко подсчитал срок – больше тысячи лет назад. Кому-то придется изрядно покопаться в архивах, чтобы выяснить детали ритуалов тех мест и времен. Или побеседовать со старейшими из усопших членов Ордена.
– О, владыка, – произнес он, – вскорости сей служитель явится со знатоками камней, что вернут гробнице былое величие. Все обряды будут свершены, и слава повелителя вновь воссияет в царствах живых и мертвых.
Арримарх царственно кивнул.
– Душа моя радуется, видя, что мир по-прежнему исполнен нерушимых правил, что ласкают сердца предков. Но…
Призрак указал бледным пальцем прямо на Ингвара.
– Если глаза мои не узрят должного почтения, немыслимая кара ожидает плоть твою и кости твои!
Ингвар очень внимательно посмотрел на усопшего, но ничего не сказал. В почтенные предки он не торопился, а потому на такую работу всегда являлся не только со строителями, но и с Черной Стражей; очень хотелось бы посмотреть, как призрак будет «карать» в их присутствии. Особенно днем.
– Смиренный служитель не отступит от сказанного, – заверил он. – Но он молит владыку более не обрушивать гнев свой на мортициев, что исполняют долг перед Орденом.
– При жизни я был милостив, и даже запретил разрывать преступников медленно, – изрек Арримарх, – и после смерти милосердие меня не оставило. Иди, мортиций, и знай – повелитель Этари обещает безопасность людям Ордена, что пройдут мимо места упокоения его.
– Благодарю владыку, – поклонился Ингвар; древний призрак исчез в склепе, больше не сказав ни слова.
Ингвар лишь вздохнул и мысленно поблагодарил Деву Финалов за общение с таким приятным собеседником. Нет, честно. Обычно бывало значительно хуже.
Он выступил из круга, зевнул, прикрывая рот ладонью, и принялся аккуратно разрыхлять землю. Если участок чуть просолится – не страшно, а вот наличие намеренно огражденной от призраков земли может и разгневать древних духов.
День общения с древними – или ночь, что несущественно – для Ингвара закончился. Теперь оставалось лишь вернуться в Сиджан, доложить о разговоре и нормально выспаться.
Каждому свое. Кто-то правит. Кто-то воюет. Кто-то крадет. А Ингвар Сероплащ мотается по древним кладбищам, говорит с призраками чаще, чем с живыми и постоянно не высыпается.
Такая работа.
15.07.2013
Осколки. Восемьдесят восемь минут
Сирена срывает меня с места и швыряет по коридорам раньше, чем я успеваю хоть что-то осознать. Рефлексы работают быстрее разума, и я уже бегу по лестницам к лифту, вливая Эссенцию в мышцы и ускоряя движения.
В Автохтонском Царстве множество разных сигналов сирены, но звучащий сейчас над городами знают все.
«Замечен враг. Пилотам Защитного Рубежа – на вылет».
Свободная вахта может развлекаться или отдыхать – в случае боя им нужно реагировать быстро, но они идут в третьем эшелоне (если он нужен), и могут позволить себе добираться до машин не сразу.
Дежурной вахте – я сейчас в ней – запрещено отходить от ангаров дальше, чем на расстояние пятиминутного бега и всегда ждать в комбинезонах и со шлемами вблизи. Вместе со мной к ангару сейчас бегут десятки других пилотов; в голове каждого из них бьется одна и та же мантра-молитва.
Не ведаю сомнений – земля хоронит сомнения.
Я спрыгиваю в шахту, и воздушные потоки мгновенно подхватывают меня, замедляя падение и унося вниз. Техники-тауматурги наверняка уже суетятся вокруг машин, готовя их к вылету. С момента сигнала у них есть восемь минут на подготовку, на девятой пустотные истребители должны уже быть на пусковых полосах.
Не ведаю боли – дерево лечит боль.
Я влетаю в ангар, даже не запыхавшись, лишь огненные язычки анимы слабо трепещут на комбинезоне. Техники как раз отходят от моего истребителя, их командир задерживается и касается корпуса сенсором, коротко кивает мне, я вскидываю руку в ответ.
Хороший парень – Меладус, Возвышенный Воздуха. Не пилот, но магитехник отменный.
Не ведаю слабости – вода топит слабость.
Я взлетаю в кабину, фонарь скользит на место, отсекая меня от мира; механизмы ангара разворачивают истребитель, выводя его на взлетную полосу. Рядом то же самое происходит с остальными – мы готовимся к старту.
– Внимание, – звучит в голове бесстрастный голос Палача, Стороннего координатора нашей эскадрильи. – Время девять. Повторяю, время девять.
– Красный-главный, понял, – отзываюсь я в унисон с другими пилотами.
Не ведаю жалости – воздух уносит жалость.
Экраны мерцают мягким сиянием, подтверждая: с системами все нормально, в корпусе из лунного серебра и нефрита ни трещинки, все встроенные артефакты работают синхронно и безупречно.
Резкий толчок: пусковая катапульта швыряет машину вперед.
Когда истребитель вырывается в черноту космоса, с моих губ слетает последняя строка:
Не ведаю страха – огонь сжигает страх.
– Феникс-семь в небе, – коротко бросаю я в передатчик и незримая волна Эссенции несет мои слова к командиру и другим. Девятая эскадрилья – пилоты-Фениксы – всегда вступают в бой в числе первых.
На следящем экране возникают десятки точек. Ярко-алые – наши, ядовито-зеленые – враги; мы вылетели вовремя, они как раз сближаются. Все как раз по графику.
Я знаю, что такое «время девять». Тактики Царства давно рассчитало типичные схемы нападений демонов и распределило их по типам. Каждый пилот Рубежа выучил их наизусть, и сейчас нужная строка всплывает в уме, стоит мне скосить взгляд на часы.
Десять минут – Защитный Рубеж вступает в бой с самыми быстрыми врагами.
– Осы на два часа! – сообщает командир. – Защита шестым узором.
Фениксы и соседние нам Соколы мгновенно перестраиваются, устремляясь навстречу радужным демонам. Агаты и впрямь похожи на исполинских ос с сияющими крыльями и бритвенно-острыми лапами; мы не впервые сталкиваемся с ними.
Небо покрывается росчерками лучей Эссенции, рядом со мной Феникс-три выдвигает шипы встроенного в истребитель чарма, и кинувшуюся к нам агату встречает мерцающий выплеск. Демон взрывается изнутри, лапы, голова и куски тела летят во все стороны.
Я отдаю мысленную команду; вмонтированные в основание крыльев сферы раскрываются словно лепестки, обнажая кристаллы внутри. Истребитель беззвучно сотрясается: могучая волна Эссенции сметает несколько агат, испаряя головы и большую часть их тел.
Но слева пилот Соколов стреляет слишком поздно – и агата падает на кабину, легко пробивает ее и вгрызается в грудь человека. По связи разносится предсмертный вопль: демон легко вырывает сердце и пожирает его, питая собственную магию.
Долей секунды спустя два луча скрещиваются на агате, обращая ее в пар. Стая демонов стремительно тает.
– Десантные черви на двенадцать, – звучит холодный голос Палача.
– Узор пять! – секундой позже приказывает комэск.
Мы вновь разворачиваем истребители.
Покрытые плотным панцирем черви мчатся сквозь пространство. Они не вооружены, их сила – скорость и броня, им надо не драться с нами, а прорваться и вонзить пасти в корпус Автохтонии.
А этого допускать нельзя. В каждом десантном черве ждут своего часа демоны, а то и Князья Зеленого Солнца. Если они прорвутся внутрь…
Я видел, что бывает в таких случаях. Я не хочу снова увидеть вывернутых наизнанку людей, раскрашенные человеческим мозгом стены и одеяния из вырванных и сплетенных вместе сухожилий.
Мы встречаем червей двумя слоями: первый сбивает тварей, второй перехватывает тех, кто сумел прорваться и добивает раненых. Над поверхностью Автохтонии вспухают взрывы Эссенции, преодолевающие сопротивление даже пустоты космоса; шкуры червей рвутся, и наружу, словно отвратительная икра, сыплются сидящие внутри.
– Подходят тяжелые демоны, – предупреждает Палач. – Минута на червей!
Тех, кого мы не успеем сбить, пришибут – координаторы уже направляют к нам другие эскадрильи. А раз Фениксы ближе всего к новому врагу, то им и отбивать.
Минута истекает, и мы кидаемся навстречу очередным тварям. Они каждый раз новые, Йози неистощимы на выдумки. Сейчас ударные демоны похожи на сочащихся кислотой кальмаров, чьи щупальца увенчаны острыми когтями; на их шкурах проступают искаженные лица и органы – сердце, печень, желудок…
Человеческие.
Имитация, или эти новые твари и в самом деле на людях откормлены?