С другой стороны, ей всегда хотелось посмотреть остальной Гулак. Да и скучать на такой работе точно уж не придется; один только сегодняшний день доказывает, какую жизнь приходится вести спутникам Алхимического охотника на гремлинов. Особенно такого.
– Я буду здесь еще несколько дней, – продолжил Глас, – так что можешь подумать. Согласие… вырази, как тебе захочется. Можно даже без слов.
– Герой, – мрачно спросила Шанна, – ты можешь не вставлять предложение постели в каждую вторую фразу?
– Нет, – широко улыбнулся Алхимический. – Это будет скучно и незрелищно.
07.02.2013 – 13.02.2013
Автохтония. Ясные чувства
У Светоча Предначертания удивительно гладкая кожа, золотистая и слабо светящаяся, особенно когда его магия работает на полную мощность: тогда сияние анимы бросает отблески на тело. Даже когда он устанавливает чармы, ясно видные на плоти, это его не портит – выступающие импланты лишь подчеркивают безупречность кожи, а провода вьются по ней тонким филигранным узором. Когда смотришь на него, то понимаешь, что во фразе «Алхимический Возвышенный» важно именно второе слово.
Он удивительно улыбается: сама улыбка еле заметна, но лицо мгновенно озаряется радостным сиянием, в глазах, вспыхнув, разливается тепло.
Архон, Сияющий, Пламя Автохтона – все эпитеты его касты прекрасно подходят Светочу. Я не могу представить его воплощенным в чем-то ином, кроме сияющего орихалка. А ведь я знаю о свете все, что возможно – я принадлежу к Артели Люминоров, тех, кто заботится о светильниках во всех странах и городах Октета. В том числе и здесь – в Нураде, самой просторной из Восьми Стран.
Благодаря моей работе мы и встретились: когда в лабораториях города произошла авария, и они погрузились во тьму, Артель направила именно меня. Получив запрос на ремонт, наш руководитель немедля сказал: «Амана, дело поручено тебе и твоей команде».
Именно тогда я впервые повстречалась со Светочем. Признаться, я нервничала, зная, кто руководит исследованиями в лаборатории. Что если Защитник уже недоволен случившимся? Что если мы не справимся в срок?
Но Светоч не был зол или даже раздражен. Он встретил нас на пороге лаборатории, и, с улыбкой приветствовав, пошутил, что как раз собирался осветить себе рабочее место сиянием собственной анимы. Я была лидером команды, и потому говорил он именно со мной, уделяя остальным лишь толику внимания; это было почетно, но притом смущало. Мы обсуждали множество технических деталей, осматривали место аварии, а я не могла отделаться от мысли о том, как чудесно на его лице играет свет.
Мы починили систему, и сила Великого Творца вновь заструилась сквозь эту часть города. Я всегда любила мой родной Висант – наверное, единственный из городов Автохтонии, что нисходит с потолка исполинской пещеры, вмещающей нашу страну. Тот, кто стал сердцем Висанта, тоже был Орихалковым, как и Светоч, и они с городом идеально подходили друг другу.
Орихалк и золото были священными материалами моей Артели, и я сжимала шарик из светлого металла во время всех технообрядов и молитв Богу-Машине. Наверное, это судьба, записанная в Замысле Творца.
Мне так жаль было завершать работу и уходить из лаборатории – но я не привыкла затягивать процедуры дольше, чем надо. Линия была исправлена, последние слова молитвы прочитаны, и свет зажегся. А нам настала пора возвращаться в центр люминоров, в Коллегиум Божественного Накаливания.
Но через несколько дней лаборатория Защитника вновь прислала запрос – Светочу нужна была консультация люминора. Стоит ли удивляться, что я вызвалась немедля?
Проблема была очень простой, касалась распределения энергии и теоремонтных процессов; я разрешила ее за несколько минут и начертила схему для эффективного ремонта. Я не первый год занимаюсь своим делом, в конце концов.
– Спасибо, – поблагодарил Светоч. – Вы мне очень помогли, Амана.
Я невольно сдвинула брови, глядя на его улыбку.
– Что-то не так? – ответил мне Алхимический удивленным взглядом.
– Это простая задача, – медленно сказала я, – и в вашей команде наверняка есть специалист, способный решить ее с такой же скоростью. Вам не требовалась консультация мастера-люминора, Защитник.
Наверное, это было невежливо. Но Светоч не обиделся; вместо того улыбка его стала чуть смущенной.
– Возможно, – вздохнул он. – Но, когда возникла проблема… мне, признаюсь, захотелось увидеть вас снова.
Тогда я покраснела. Такая откровенность была непривычна – но что поделать, ведь все в Автохтонии знают, что обычные нормы к Алхимическим неприменимы. И все же я не думала, что могу его по-настоящему привлечь: никогда не обольщалась на свой счет, и знала, что почти ничего примечательного в моей внешности нет. Конечно, рабочий комбинезон Артели, обвивающий левую руку сканер изъянов и тяжелые очки точности мне шли – но мало ли ученых, которым к лицу инструменты их ремесла?
После того мы встречались еще не раз; оглядываясь назад, я понимаю, что мы просто искали встреч друг с другом. Ну и что? Это не запрещено ни в одной стране Октета. Мало найдется Алхимических, еще остающихся в человеческом облике, и не… завязавших… отношений.
Светоч очень заинтересовался работой люминоров, а я знала все осветительные системы Висанта и могла его сопровождать. Немалую часть свободного времени мы посвящали прогулкам по тоннелям и улицам, говорили о науке… в основном. Почти все время, с самого момента своего «рождения» Светоч проводил в лабораториях, и ему была интересна жизнь людей и Нурада в целом. Он слушал мои рассказы, задавал удивительно точные и неожиданные вопросы, а я украдкой любовалась игрой света и теней на его коже.
Однажды мы слишком неосторожно забрели на самые верхние окраины – в ту часть Висанта, которая уходит глубоко в тело Творца, и куда власть муниципальных чармов города уже не дотягивается. Там оказались гремлины - несколько машинных духов, сведенных с ума касанием Пустоты.
Тогда я впервые увидела Алхимического Возвышенного в бою.
Тогда Светоч Предначертания спас меня.
Наверное, мне следовало бы испугаться когтей одержимых машин и светившегося в их глазах безумия. Но вместо того в моем сердце билось восхищение: я видела, как блистающая орихалком фигура крушит создания Пустоты, и как вокруг него бьется сияющий ореол анимы. Молнии Эссенции рассекали воздух, сверкающие разряды вонзались в биосталь духов; чармы Светоча шипели фонтанами пара, а по телу пробегали электрические дуги. Когда он сразил одного гремлина, вокруг кулака полыхнула слепящая белая вспышка; сияние мощи Алхимического подчеркнуло безупречные черты орихалкового лица, сплелось с заревом анимы.
В бою он приковывал взгляд так же, как и в лаборатории; позже я узнала, что, отправляясь на далекую прогулку, он специально экипировался боевыми чармами. Его предусмотрительность восхищала: сама я, привыкнув к безопасности улиц Висанта, и не подумала захватить оружие.
Именно тогда, стоя над искореженными механическими телами гремлинов и со смесью испуга и восхищения прижимаясь к Светочу, я впервые ощутила жар его тела. Свет анимы окружал нас, оседая на моей одежде и сумке у пояса жидким орихалком.
Никогда еще я не чувствовала такой радости от сияния и тепла.
А всего через две недели после этого мы стали любовниками. Бог-Машина знает, как смешивались у меня в уме радость, тревога и научное любопытство. Я знала, что внешне Алхимические не так уж отличаются от людей… но насколько именно?
Даже не знаю, как это случилось. Мы просто разговаривали в жилом отсеке Светоча, любовались друг другом (да, к тому времени я уже поняла, как он на меня смотрит).
А потом так вышло, что мы оказались рядом, что я ощутила свет его кожи, удивительно близко, на расстоянии дыхания. Я прижалась к золотистой фигуре, и он, наклонив голову, коснулся губами… нет, сперва не губ. Сперва – аметистового овала душекамня в центре лба.
Я вздрогнула так, словно золотая молния пронизала меня насквозь; казалось, Светоч целовал саму мою душу.
Мы оказались в спальне через минуту, задержались у постели, раздевая друг друга. Он справился быстрее, я еще медлила, и это было так странно: оказаться без одежды перед ним, еще облаченным в рабочий комбинезон.
Но вот и сам комбинезон полетел прочь; да, тело Алхимического было схоже с человеческим во всем. Отличали его только внешние детали чармов и орихалковый блеск.
Именно это почему-то возбуждало еще сильнее, горячило тело как лучи термальных светильников. Я льнула к нему, целовала узор матрицы, струящийся по коже, скользила языком по золотистому орихалку, спускалась ниже – к выступавшему под кожей руки гидравлическому поршню. Все Артели работают с механизмами, мы проводим среди них свою жизнь… удивительно ли, что сейчас я горела от страсти?
А его рука, заключавшая в себе десятки инструментов, гладила мою спину; через секунду Светоч отстранился, и его кисть развернулась сотней тонких манипуляторов. Они касались груди – разом всей; чуть вибрировали, заставляя меня выгибаться от удовольствия, скользили ниже, еще ниже… Кажется, я вскрикивала. Не помню – я слишком растворилась в удовольствии.
Потом мы оказались на кровати, и я смотрела прямо в сияющие глаза Светоча и мерцающий душекамень в центре золотого лба. Алхимический провел гибкими манипуляторами по моему телу, от ключиц до бедер; металл был теплым, и я вздрагивала от удивительного чувства, от того, как легко он скользит по моей коже.
Все-таки я в первую очередь ученый: когда Светоч вошел в меня, плавно и мягко, я на мгновение задумалась – не движима ли внутренней гидравликой и эта… часть? Но мысль тут же исчезла, сгорев в наслаждении.
Позже я попробовала его на вкус. Нет, он чувствовался совершенно живым; даже не знаю, обрадовалась я или разочаровалась. Если и разочаровалась, то совсем чуть-чуть – мне все равно было немыслимо приятно доставить радость и себе, и ему.
Как хорошо, когда кожа любимого светится: даже в темноте видны все изгибы Нет неловкости, нет замешательства – рука скользит именно туда, куда хочешь, и можно любоваться чужим телом перед тем, как принять его в себя.