- Да очнись же ты!
В сердцах я ему ещё и коленом в бок наподдала.
Не знаю, что помогло – вопль над ухом или тычок, но мужик охнул и все-таки открыл глаза. Судя по тому, что дрожащей рукой потянулся пощупать ребра, не мой ласковый призыв прийти в себя был тому виной.
Взгляд оказался мутным, расфокусированным, и, понимая, что он может снова вырубиться в любой момент, я заворковала:
- Вот и молодец, вот и умница. Давай сейчас встаем, я помогу. – Кое-как он все-таки поднялся, тяжело мотнув головой, отчего снова чуть не упал. Не с первой попытки, но у меня получилось закинуть его руку себе на плечо. – А теперь потихоньку пойдем, только, пожалуйста, не теряй сознание, без помощи мне тебя не дотащить.
Не знаю, понимал ли он, что я говорю, да и вообще можно ли было его двигать, вдруг у него внутреннее кровотечение, а тут такие рывки, но шевелиться начал. Поначалу неуверенно, оступаясь и мотаясь из стороны в сторону, как от ураганного ветра, но шел. Первое впечатление не обмануло, тяжелый он был, как зараза. Если учесть, что под ногами скользила грязь, удивительно, что подняться в рощу мы смогли всего-то минут за десять. При этом упрела я так, что от былого озноба не осталось и следа. Кажется, ещё чуть-чуть, и повалит пар.
Мы шли, мерно переставляя ноги, и до меня доходило осознание одной вещи – я веду в избушку совершенно незнакомого человека. Возможно, он представляет для меня реальную угрозу. Возможно, он наркоман. Или того хуже. И все же была железно уверена, что мне это нужно. Не просто помочь, позвать кого-то, чтобы отвезли его в город, а мне, именно мне, это необходимо. Ощущение было настолько неправильным, что я остановилась, немного не дойдя до мостика. Отсюда вдалеке уже можно было рассмотреть тусклый желтый огонек в окне домика, потому что, уходя, погасить лампу я забыла.
Осторожно покосилась в сторону мужика, который, как оказалось, был вполне себе в сознании и теперь занимался тем же самым. То есть, пристально смотрел на меня.
- Отведи меня в безопасное место.
Голос был тихим, звучал хрипло и надломленно, но он был таким правильным… Нужным. И сомнения, которым я почти поддалась, мгновенно отступили.
Действительно, глупость какая. Человеку нужна моя помощь, а я, вместо того, чтобы её оказать, выдумываю какую-то дичь. Причем, совершенно безосновательно.
Голова стала легкой и звонкой, и хотя он давно замолчал, теплые нотки его баритона продолжали звучать в ушах.
Более-менее начала соображать я уже в домике. Булька вытаращил и без того немаленькие глаза, увидев, с какой добычей вернулась хозяйка, и с размаху уселся на откормленный зад, тоненько взвизгнув.
- Не ной, - я как можно аккуратнее ногой в резиновом сапоге на три размера больше нужного отодвинула пса, чтобы в суматохе на него не наступить.
- Я молчу, - отозвался почему-то второй представитель мужского племени, который к тому времени существенно навалился на меня. Последние метры до избушки я преодолевала с многократно усилившимся желанием стряхнуть эту ношу с плеч. Даже несмотря на то, что стремление помочь ему превосходило все разумные пределы.
Как мы переходили мостик, не знаю. Я там и одна ползу, как черепаха, боясь оторвать ступни от досок и двигаясь лыжным шагом. А с этим немаленьким детиной и вовсе были все шансы закончить путь в ручье. Но как-то сумели преодолеть эту преграду, причем, единой скульптурной композицией, потому что отпустить мужское плечо мне было страшно, второй раз я его просто не подниму.
Переступив порог избушки, я тут же избавилась от сапог, да и найденыша, привалив спиной к дверному косяку, освободила от залепленной грязью обуви. А потом, чуть подумав, и от носков – те были вымокшие насквозь, причем, не в утренней росе.
Пока я возилась, присев перед ним на корточки, мужик кое-как содрал с себя пальто, явив моему взору продрогшее тело в белой рубашке с двумя оторванными пуговицами. Кажется, я сама их и оторвала, когда пыталась добраться до сердца. В хорошем смысле этого слова.
Сейчас я смогла нормально его рассмотреть. Мужик оказался средних лет небритым блондином, здоровым, как славянский шкаф, и бледным до синевы. Мокрая рубашка обтянула тело так, что мне стало даже немного неудобно, хотя посмотреть там было на что.
- Вы как?
Я поднялась и, так и не выпустив из рук сброшенное незнакомцем пальто, отступила на пару шагов. Передняя комната в домике и так невелика, а с учетом того, что незнакомец оказался крупным, там и вовсе стало практически нечем дышать. Он ответил все тем же не совсем сфокусированным взглядом и начал падать. И нет бы, как все порядочные люди, потихоньку сполз по стене, так рухнул вперед.
А впереди была я.
О том, чтобы хоть как-то дотащить его до старенькой тахты, выполнявшей роль постели, и речи не шло. Да и вообще, помощь помощью, но укладывать подозрительного незнакомца в свою кровать это уже за гранью добра и зла.
Разбить лоб об угол печки, как собирался незваный гость, я ему не дала, с большим трудом успев перехватить в самый последний момент. Но положение получается патовое – и бросить жалко, и тащить никакой мОчи нет. В конце концов, здраво оценив свои силы, я потихоньку отпустила незнакомца, позволив улечься на полу в довольно живописной позе.
Булька тут же показался из-под стола, где занимал наблюдательный пост, и принялся обнюхивать гостя. Я же, стянув с себя куртку и комом кинув его осточертевшую верхнюю одежду, пыталась понять, что вообще происходит.
Ситуация складывалась потрясающая в своей иррациональности.
Кто он такой, что здесь делает и что с ним вообще происходит, понятия не имею, но знаю, что надо помочь. Осталось только сообразить, зачем мне это нужно и как это сделать.
Кое-как передвинув мужика ближе к стенке, чтобы хоть проход к печке оставался, я уложила его на спину и на всякий случай повернула голову набок. Вдруг ему плохо станет.
В мокрой одежде оставлять нельзя. Хоть от печки шло ровное уютное тепло, по полу ощутимо тянуло, потому я без шерстяных носков здесь не ходила. А если бросить его на ледяных половицах до утра, смысл тогда было тащить с улицы, рискуя надорваться, если итог все равно будет одинаковым?
Сделав внушение псу, который, как мне показалось, примерялся пометить поверженного врага, я развила бурную деятельность.
Подбросила дубовое полено в уже подернувшиеся первым мутноватым пеплом угли, нашла коробку с медикаментами, судя по виду, не обновлявшимися с момента распада Советского Союза, и вытащила из сундука пару толстых одеял. Все равно дед Тихон ими не пользуется, а мыши и так найдут, из чего себе гнезда вить. Во всяком случае, подозрительный душок, свидетельствующий о наличии грызунов, от сундука исходил.
Расстелив одно из них на полу, я, почему-то краснея и внутренне срываясь на идиотские смешки, начала раздевать незнакомца. Мокрая рубашка, облепившая фактурный торс, сдаваться не хотела, так что пришлось приложить определенные усилия. После них использовать её можно было бы разве что на половую тряпку. Раздеваемое тело безмолвствовало, что только усиливало общую абсурдность ситуации.
Чувствуя себя законченной извращенкой со склонностями к некрофилии, взялась за ремень его штанов. Под заинтересованным взглядом Бульки, который, не отрываясь, следил за каждым моим движением, это было вдвойне трудно.
Застежка ремня поддалась, и брюки, подозрительно смахивающие на костюмные, я с него все-таки содрала. Вторгаться в совсем уж личную жизнь не стала, потому боксеры неожиданно жизнерадостного ярко-синего цвета не тронула. Достаточно того, что носки сняла, это уже ого-го какой интим!
На несколько секунд залюбовавшись неподвижным мужчиной, я все-таки отправилась за тазиком и тряпкой, чтобы хоть как-то смыть с него грязь. Не на перине же он в кустах лежал, потому кожа была покрыта многочисленными темными разводами, и понять, есть ли на нем раны, я не могла.
Быстро протерла лицо и шею. Если незнакомец и притворялся, то очень убедительно. С досадой поняла, что пока единственным боевым ранением можно считать припухшую переносицу. Ладно, если что, буду врать, что так и было, и фонарь тут совсем ни при чем.
Смывая грязь с рук, внимательно изучила локтевые сгибы. Никаких следов инъекций, только пара родинок на левом предплечье. Грудь и живот протирала уже медленнее, позволив себе минутку эстетического удовольствия. Все-таки интересный мужик, сильное рельефное тело, при этом довольно аккуратные запястья с длинными пальцами. Ногти явно не топором деланы, следы мужского маникюра налицо. Узкие, хоть и длинные ступни, но с таким ростом и нога маленькой быть не может. Внимательно осмотрела пальцы и между ними, ничего крамольного тоже не нашла, немного поколебалась, вспоминая рассказы знакомой медсестры, которая работает в токсикологии, но изучать прочие места возможных «колодцев» не решилась.
В общем, бомжом тут и не пахло. И это снова возвращает нас к вопросу – что он тут делает? По взгляду на обкуренного не похож, у меня богатый опыт проживания на съемной квартире в не самом благополучном районе города, поэтому таких клиентов распознаю сразу. Не пьяный, не избитый.
На всякий случай перепроверила замки на дверях и задернула шторки. Вряд ли кто-то сейчас пялится в мои окна из темноты, но все же.
Про дедовы запасы самогона собственного изготовления я знала, потому, сунувшись в шкафчик над кухонным столом, вытащила поллитровую бутылку с подозрительного вида бурой жидкостью. Не знаю, на чем он её настаивает, но меня от одного только взгляда на неё передернуло.
Плеснула себе на руки, отчего по комнате тут же поплыл ядреный алкогольный дух, и быстро растерла его ступни и ладони. На остальное покушаться не стала, боясь, что запасы живительной влаги не бесконечны, а вот поле для деятельности попалось прямо обширное. Попыхтела, заворачивая все ещё бессознательного мужчину во второе одеяло, потом даже подушку принесла. И запасные носки на него натянула, чтобы точно не замерз. Хорошо, что мама у меня трудолюбивая, хоть и немного забывчивая, потому регулярно снабжает всю родню носками разных размеров. Мне как-то передала и те, что были впору, и такие, что только на медведя и подойдут. И ведь точно – подошли!