- Да ну тебя… - я шмыгнула носом, с трудом сдержавшись, чтобы не воспользоваться своим рукавом. Представлять, на кого я сейчас похожа, не хотелось. И видеть тоже не хотелось. А уж как не хотелось, чтобы эту покрасневшую опухшую рожу видел Антон, так и вовсе не передать. – Это нормально, когда вот такая реакция?
- Да. – Ссадив меня на диван, он куда-то вышел, вернувшись почти мгновенно с пачкой салфеток. – Эта оболочка не давала тебе выплескивать эмоции, они копились, а когда прорвало… У этой дряни есть и плюс, правда, сомнительный – пока она на тебе, наложить дополнительные чары невозможно. Подступиться, чтобы потихоньку распутать у меня не получилось, пришлось действовать вот так. Перестань прятаться, можно подумать, я никогда не видел зареванных женщин.
- Ну, меня же не видел, - я вытерла всё ещё мокрое лицо, как можно деликатнее высморкалась и в упор уставилась на Антона. Мол, хотел увидеть, смотри. Потом не жалуйся на плохой сон и заикание. Как ни странно, опустошенности и слабости, обычно следующих за таким выбросом эмоций, не ощущалось совершенно. Скорее, легкость, как будто камень с души упал.
- Уже увидел.
- И как? – Я посмотрела на него с вызовом, он же ответил спокойным взглядом, только уголок губ чуть дрогнул в сдерживаемой улыбке.
- Мне нравится.
- Извращенец… - Сделав вид, что мне жизненно необходимо потрепать по ушам Бульку, я отвела взгляд, потому что неожиданно смутилась. Понятно, что Антон не стал бы креститься в ужасе, но взгляд у него был такой, что мне отчего-то бросилась краска в лицо. Хорошо хоть оно и так чуть не малиновое от слез, незаметно. – Что со мной ещё сделали?
Он помедлил пару секунд, потом ответил:
- Чтобы точно сказать, мне нужно посмотреть.
Булька недовольно заворчал, потому что я, сама того не желая, слишком сильно сжала пальцы на его загривке. Обидевшись, он спрыгнул с дивана и, демонстративно клацая когтями, ушел на кухню. Я его демарш отметила рефлекторно, полностью сосредоточившись на Антоне:
- Как именно?
- Так, как ты и подумала.
Ой, ёёё… Мне не хотелось этого. Во-первых, сама идея, что кто-то копается в моих мыслях, вызывала отторжение. Даже если это Антон. Во-вторых, особенно, если это Антон – мало ли, что он там найдет!
И пускать это на самотек нельзя, я ведь даже не поняла, что что-то не так. Ну, не ревется, тоже мне проблема, наоборот, хорошо, вон какая выдержанная оказалась.
- Что для этого нужно?
- Ничего, - он пожал плечами, а потом протянул мне руку. Я положила пальцы ему на ладонь, пока не передумала, и рефлекторно зажмурилась, сжимаясь. Вроде, это не неприятно, да и делать так он будет не первый раз, но всё равно страшно. – Мне не обязательно смотреть в глаза, но так будет легче.
Ладно, легче, значит, легче.
Он наклонился так, что мы очутились нос к носу, и без того не особо яркий свет был за его спиной, поэтому лицо Антона оказалось в тени. И всё равно мне было видно, как расширяются его зрачки, затемняя обычно светлую радужку, будто в прозрачную воду плеснули чернила. Расползшаяся синева до неузнаваемости изменила его взгляд, и сердце, начавшее биться суматошно и быстро, постепенно успокаивалось, как и вся я. Если в прошлый раз не понимала, что происходит, то теперь старалась прислушиваться к своим ощущениям. Мне было спокойно, легко. Умиротворенно. Даже неприятная стянутость кожи на щеках, растравленных слезами, отходила на второй план. Веки понемногу начали наливаться тяжестью, но к этому я была готова, поэтому тихо выдохнула:
- Не смей меня усыплять.
Антон чуть свел брови, продолжая смотреть так же пристально и будто обволакивающе:
- Я хотел помочь.
- Сама.
Он недовольно поджал губы, но сонливость схлынула.
У меня тут первый раз в жизни сеанс гипноза наяву, нет уж, хочу все ощущать и помнить. Но вот шум в ушах нарастал, я несколько раз сглотнула, пытаясь уменьшить давление на барабанные перепонки. Не помогло. Едва заметив это, Антон отвел глаза.
- На сегодня хватит.
То ли от того, что он делал, то ли от общего напряжения у меня немного закружилась голова, поэтому обратно на диван я села чуть поспешнее, чем следовало.
- Что ты увидел?
- Ничего фатального, но с твоим сознанием кто-то поработал. Это даже не блок, как будто подчистили какие-то штрихи. Не знаю, зачем, вмешательства минимальные, для того, чтобы заставить забыть что-то серьезное, этого недостаточно.
Картина получалась странная. Некто меня выкрал, навел шороху, подставил своего подручного, и всё это, чтобы подправить мне какие-то штрихи в сознании? Да ну, ерунда получается…
Антон меня выслушал, рассеянно кивнул, но взгляд стал каким-то нехорошим. Я тут же уверилась, что ничего приятного для себя не услышу. Хоть бы раз ошиблась:
- С тобой работал не только вампир, но и ведьма.
Вместо того, чтобы упасть и уснуть, я таращилась в потолок. Обычный такой, белый. Хотя, если бы кто-то посмотрел на меня со стороны, подумал бы, что там написано нечто очень интересное.
И мыслей особых не было. Наверное, мозг решил, что на сегодня с него достаточно, и ушел отдыхать, почему-то забыв перед этим вырубить организм. Вот теперь организм, распаренный горячей ванной и умиротворенный, никак не мог выключиться.
Мы ещё битый час пытались выдвигать предположения, ну, я пыталась, Антон по большей части отвечал рассеянно и односложно, явно думая о чем-то своем. Озвучивать догадки он не стал, категорично отправив меня отдыхать, напоследок нежно поцеловав и пожелав спокойной ночи.
Я повертелась, подушила подушку, попинала одеяло, погуляла по комнате, даже высунулась в окно. И тут же засунулась обратно, потому что погода там была мерзкая. Булька, решивший обосноваться со мной, сначала следил за этими хаотичными передвижениями, потом залег в углу и начал тихонько похрапывать, чем пробуждал здоровую зависть.
Ближе к половине второго ночи я отчаялась и поняла, что хочу пить. Вообще-то мне очень хотелось выйти из комнаты, которая душила, будто клетка. Раньше не решалась, но теперь вероятность столкнуться с Антоном существенно уменьшилась, думаю, он уже давно спит, поэтому, заключив, что вид у меня вполне цивилизованный, потихоньку приоткрыла дверь.
Тишина в доме стояла гробовая.
Осторожно прощупывая перед каждым шагом теплый деревянный пол, спустилась по лестнице и замерла, прислушиваясь. На кухне было тихо, но то ли звук, то ли просто ощущение присутствия живого существа было острым до мгновенно захолонувшего сердца.
- Не пугайся, это я.
Нечто шевельнулось за аркой, ведущей на кухню, и у меня тут же отлегло. Но и некоторое смущение вернулось с новой силой. Не то, чтобы я планировала его избегать, да это и невозможно, если живете в одном доме, но сейчас предпочла бы побыть в одиночестве. И тут же мысленно поморщилась, понимая, что врать самой себе нехорошо. Если бы не хотела его видеть, сидела бы в комнате, как привязанная, а попить можно и из-под крана в ванной, благо для этого не нужно спускаться вниз.
- Я и не боюсь.
И, показывая собственную смелость, прошла через холл, останавливаясь в паре метров от Антона. К счастью, свет он не включал, и того, как у меня подрагивают колени, в темноте не видно.
Он стоял возле окна, что выходило на задний двор. Наверное, летом там было красиво, во всяком случае, признаки клумб под сугробами имелись. Сейчас же он был по щиколотку заметен снегом, искрящимся в свете обгрызенной луны. Я встала с другой стороны, тоже пялясь во двор и пытаясь понять, что мне тут вообще нужно.
Ах да, я же спустилась за водой… Как назло, пить перехотелось.
Глаза постепенно привыкли к полумраку, и теперь я хорошо различала Антона, более светлым пятном выделявшегося на фоне стены. Белая футболка, джинсы и, кажется, он был босиком. Как, впрочем, и я.
В горле пересохло, а на душе становилось все более маетно. Наверное, потому что сама не понимала, почему стою здесь, не решаясь уйти, и, чтобы разорвать эту непонятную тишину, шагнула к нему.
- Антон.
- Что?
- Поцелуй меня.
Не знаю, кто больше опешил от моих слов, похоже, все-таки я сама. Но ко мне повернулся всем телом, встав так, что лицо оказалось в тени.
- Утром будешь жалеть.
- Плевать. Заткнись и целуй.
И сама, пока не передумала, схватилась за его шею, прижавшись губами, куда попала. Надо сказать, попала я, куда и планировала.
Антон тяжело выдохнул, не пытаясь ни оттолкнуть, ни прижать, но наклонился, чтобы мне не приходилось тянуться и вставать на цыпочки.
Поцелуй получился вполне целомудренным. Первые секунды три.
- Вот шальная… - Он все же отодвинулся, хотя и обхватил моё лицо руками, проводя большими пальцами по щекам, отбросил мешающиеся пряди волос. – Потом не жалуйся.
Ставший жестким захват ладони на затылке, и болезненная сила, с которой он впился в мои губы. Так, что я охнула, но не отпрянула, наоборот, сама вцепилась в его плечи, будто боясь, что сбежит. С жадным нетерпением принимая каждое касание языка, почти насилующего мой рот, прижимаясь всем телом. Грудью, животом и бедрами, так плотно, чтобы между нами и воздух не проникал.
Наверное, и ногу бы на него закинула, если бы Антон не опередил меня, обхватив второй рукой за талию и приподнимая. То, что он не просто поднял, но и куда-то перенес, поняла, когда он опустил меня на нечто твердое. Наверное, стол, потому что поверхность была не только твердой, но и холодной, отчего неприкрытые участки кожи покрылись пупырышками. Или это от звенящего в воздухе возбуждения?
Притиснувшись ко мне всем телом так, что мне только и оставалось, что обхватить его за пояс ногами, Антон резко отпрянул.
Тяжелое рваное дыхание, поджатые губы и взгляд, от которого мне одновременно хотелось дернуть его на себя, чтобы прижаться кожа к коже, и прикрыться, пряча резко выделившиеся под тонкой натянутой тканью соски. И непонятно, отчего дрожь по телу, от нервного ли ожидания, отдающего тягучей сладкой истомой внизу живота и болезненной жаждой налившейся от возбуждения груди, или от жесткого камня, щедро делящегося холодом с моими бедрами. Хотя, если так пойдет и дальше, я этот камень могу и расплавить…