Странно было слышать, что вампиры, эти существа из древних легенд, ночной кошмар и тэдэ подвержены совершенно человеческим болячкам. Но то, что они вообще от нас совсем слабо отличаются, я и так уже узнала. И всё равно не смогла сдержаться, чтобы удивленно не вскинуть брови.
- Тогда он и умер?
- Он жив до сих пор, - огорошила меня Алеся, вот только глаза почему-то не поднимала. И вообще выглядела будто ощетинившейся. Скорее всего, она эту историю вообще рассказывает первый раз. Антон и так в курсе, а кому бы ещё она это говорила? – Но последствия такие, что уже много лет в глубокой деменции. Он в специализированном учреждении, за ним там ухаживают и вообще…
Алеся осеклась и тяжело вздохнула. Вопрос содержания инвалидов и стариков, которые не могут за собой ухаживать, вообще болезненный. У нас считается, что те, кто отдал их в спецпансионаты, просто скинули с себя груз ответственности. В некоторых случаях это действительно так, нормальное учреждение и стоит нормальных денег, и в большинстве своем дома престарелых совсем не курорт. А что делать таким, как Алеська? Когда тебе шестнадцать, и ты сам ни фига не умеешь и вообще не имеешь права отвечать даже за себя, не то что за кого-то другого?
- Тебя забрал дядя?
- А вот тут и начинается вторая часть, самая интересная. Для дяди я не существую. Он так и не смирился, что брат решил создать выродка своей крови. Чего вытаращилась, это его точные слова. Он в принципе не одобрял эту работу, а уж о том, чтобы оставить в живых химеру, которая родилась от его родного брата, слышать не хотел. Других родственников у меня не было, о том, чтобы определить в детдом и речи не шло – у меня как раз была пора гормональной нестабильности, ну, и резких скачков дара до кучи, и справляться с ними я не умела. Так что самым простым и разумным решением было сделать так, чтобы проблема просто перестала существовать. Тогда Антон и предложил эту схему – он на мне женится. Возраста согласия я уже достигла, а какую надо справку за денежку нарисуют без проблем.
- И никого не заинтересовало, что вы двоюродные?
- А кого и как это касалось? Фамилия у меня вообще левая, отчества разные, а родословные отдел ЗАГС не отслеживает. Под опеку ему бы меня не отдали, официально мы вообще не родня плюс разница меньше десяти лет.
- Что было потом?
- Потом… Я закончила школу, поступила в институт, сначала на заочную форму. Училась всегда хорошо, но с самоконтролем и социализацией были большие проблемы, вот этим Антон и занимался. Внешние щиты, - она задорно тряхнула украшениями, чтобы они зазвенели, - мне сделали ещё в тринадцать, когда стало понятно, каким даром обладаю, поэтому он меня дрессировал ставить внутренние, если вдруг эти не справятся. Ты не представляешь, как я бесилась… Он умеет найти уязвимое место и ковырять до тех пор, пока перед глазами кровавый туман не поплывет.
Ну, вообще-то представляю. Меня вчера прям с полоборота на скандал завел. Сразу чувствуется большой опыт. Кстати, сейчас мне вспомнилась фраза его отца при встрече – эта хоть не из-за школьной скамьи. Так вот что имел в виду старый вампир… Моралист хренов, борец за чистоту крови! Как смотреть на братца, который возомнил себя творцом жизни, так ладно. Пусть неодобрительно, одним глазом, но можно, это же брат. А как взять на себя ответственность за беспомощную племянницу, которая получилась вот такой, потому что вы, долбанные экспериментаторы, создали, так её и нет в природе, нечего позорить уважаемый род своим существованием. Ненавижу лицемеров!
Бросив делать вид, что заинтересована остатками чая, я поднялась и, подойдя со спины, обняла Алеську. Под моими руками она напряглась, будто хотела вырваться, но потом расслабилась. И я опять ей верила, не знаю, почему. Может, потому что она виртуозно владеет искусством внушать на расстоянии и не нагревая бусину (свою собственную, мало ли как она её настроила!), а может, потому что поверить очень хотелось.
- Ты говорила, у вас есть свои законы, но ведь вы же в них как-то должны быть прописаны. Какие-то права там…
- Нас не существует. О химерах не говорят, делают вид, что нас в принципе нет и никогда не было. Это все равно, что для обычных людей помесь современного человека и обезьяны – вроде, и занимательно, и жалко, оно не виновато, что кому-то захотелось провести эксперимент, но с морально-этической точки зрения вообще не имеет права на существование. Думаю, если бы не то, что любой из нас может дать отпор, перебили бы по-тихому. Ну, и ещё тот факт, что нас нет, но о нас все знают. И если когда-нибудь попытаются передавить, это вызовет ненужные вопросы и волнения. Пока всё в не очень стабильном, но равновесии, и если поднять вопрос уничтожения химер, на создание которых Совет дал негласное разрешение, оно может нарушиться.
- Трындец.
Алесю я отпустила, потому что стоять, согнувшись, было не очень удобно, да и ей объятия, похоже, особой радости не доставляли. Заговорив, она это только подтвердила:
- Ты прости, что я так реагирую, просто не привыкла, что кто-то, знающий, кто я такая и что могу, вот так запросто дотрагивается.
- Я поняла. Сколько вы были женаты?
- Почти три года. Я стала совершеннолетней, он натренировал меня ставить щиты, которые не смогли пробить во время тестирования, поэтому меня сочли условно не опасной.
- Это как?
- За мной признали право жить обычной жизнью, но я обязана раз в несколько месяцев проходить кое-какие мероприятия, подтверждающие, что за это время не слетела с катушек. Антон в глазах общественности остается моим куратором, и если я пойду творить террор, он будет нести равную со мной ответственность.
Зашибись перспектива...
- А тебе хочется творить террор?
- Прямо сейчас мне хочется понять, что происходит, и кто та тварь, которая пытается раскачать лодку.
- Подожди, у меня есть ещё пара вопросов. – Если честно, вопросов у меня было столько, что выделить какой-то конкретный было довольно трудно. Но кое-что не терпело отлагательств. – Это он тебя устроил на работу с детектором лжи?
- Нет, я соучредитель фирмы, которая этим занимается. Когда отца признали недееспособным, единственным наследником стал его брат, официально не было ни жены, ни детей. Не знаю, как, но Антон добился, чтобы недвижимость и доли в бизнесе дяди переписали на него. А при разводе я у него якобы это всё отсудила.
Глава 19
От медленно поглаживающей мою спину ладони разбегались мурашки, но просить убрать руку я и не подумала. Разве что иногда чуть поеживалась, когда кончики пальцев оказывались опасно близко к ребрам, однако Антон не наглел и до откровенной щекотки не опускался.
Говорить было лень, спать тоже не хотелось, скорее, дремать, развалившись на кровати утомленной, но очень довольной морской звездой. И если бы не ворох мыслей, которые я не передумала за прошедшие полдня, так бы и сделала. Сейчас же почти прижалась носом к его груди и вдыхала вкусный запах влажной кожи, пользуясь тем, что Антон и сам разлегся с видом обожравшегося кота, вон даже глаза прикрыл, делая вид, что не замечает моего пристального внимания. Только уголки губ дрогнули, когда я добавила настойчивости во взгляд, но хватило его ненадолго:
- Что?
- У меня снова есть вопросы.
- Господи… - Попытка спрятаться под подушку результатов не принесла, когда не надо, я умею быть настойчивой.
- Почему ты не сказал, что Алеся твоя сестра?
Сдался Антон только тогда, когда перетягиваемая за уголки наволочка начала трещать.
- Чтобы ты меня объявила законченным извращенцем?
В принципе, он не так уж ошибается…
- Зато тогда была бы минус одна жена.
- И плюс долбанутая семейка. Она у меня и в самом деле такая, но зачем же сходу этим ошарашивать. – Пока я размышляла, что бы спросить следующим, он поймал меня, перевернул на спину и распластал по матрасу, запрокинув руки за голову. Если учесть, что одеться никто из нас не удосужился, поза получилась ну, очень многообещающая. Но вместо того, чтобы продолжить процесс, ради которого мы, собственно, собрались на одной кровати, провел большим пальцем под грудью. Понятно, опять моя татуировка покоя не дает.
- Баш на баш. Расскажи про татуху. Это латынь?
- Ага. «Fac fideli sis fidelis».
- Не знаю, как переводится, но первое слово мне нравится.
- Пошляк. «Будь верен тому, кто верен», - я взбрыкнула коленями, но сбросить с себя Антона не смогла. Кажется, он моего демарша даже не заметил, поглаживая и черную вязь, и грудь, и вообще всё, что попадалось под руки. – Моя очередь. Что ты узнал вчера от моего сторожа?
Он перестал гладить, чем не обрадовал. А потом и вообще отпустил, и этим вовсе огорчил. Улегся рядом, подсунув руку мне под плечи и снова подтянув к боку. Ну, ладно, можно и так.
- Практически ничего. Он не смог описать того, кто велел сидеть и ждать. Вытянуть что-то из его памяти тоже не получилось, пацан уже наполовину шизофреник, он практически не видит разницы между реальностью и тем, что ему внушали.
- Это можно как-то обратить?
Не то, чтобы мне было жалко, но… Вру, жалко всё-таки было. Пусть он сам их кровей, но я прекрасно помню, как легко что Антон, что Леська влезли мне в мозги. А если парень слабенький, у него и шансов не было. Получается, если уровень дара низкий, вероятность дать отпор тоже почти человеческая. Не знаю, что это дает, но на всякий случай запомнила. Правда, со слабыми нелюдями судьба меня ещё не сталкивала. Что Антон, что его отец, что Алеська и среди своих жуть навевают. Последняя точно. А на вампиров подчиненные косятся едва ли не со священным трепетом. Подчиненные… Что-то царапнуло, зазудело в памяти, как подживающая болячка, с которой так и хочется содрать корочку, но что именно, вспомнить я не могла. Ладно, отвлекусь, само на ум придет, если буду прикладывать усилия, никогда не всплывет.
Антон помолчал, прижавшись губами к моему виску и ероша дыханием чуть влажную челку.