— Ладно, так уж и быть, потрачу немного и на этого молодого дурачка! Благодари леди да проваливай!
Рик снова неловко поклонился и, бормоча слова благодарности, убрался подальше — и от окровавленных тряпок, и от выволочки конюха. Леди Инта бросила тряпки в печь, начала молча собирать свои лекарские принадлежности. Наррон поглядел-поглядел на нее и сказал сурово:
— Нечего расстраиваться из-за дурных мальчишек, леди! Они испокон века дерутся. Вот увидишь — не пройдет и недели, как эти паршивцы опять будут друзьями не разлей вода! Думаешь, твой лорд или Бэрин были другими? Те еще были драчуны и задиры!
Легкая улыбка тронула плотно сжатые губы женщины.
— Такими и остались…
— А вот говорят… — нерешительно начала я. Леди Инта взглянула на меня ясными серыми глазами. В них был интерес.
— Да, Лисса?
— Говорят, если укусит оборотень, ты сам становишься оборотнем?
Наррон фыркнул, как лошадь; леди сказала спокойно:
— Это суеверие. Подай-ка мне вон ту склянку.
Я потянулась, но, вскрикнув от резкой, раздирающей боли в руке, уронила. Склянка разбилась, в нос ударило тяжелым, сладким, одуряющим — знакомым запахом. Так пахли свечи Зихарда. Я попятилась, прижимая руку к груди. Леди Инта встревоженно смотрела на меня.
— Лисса, что случилось? Ты такая бледная… что у тебя с рукой? Порезалась осколками?
Я опустила глаза: из-под стиснутых пальцев текла кровь.
Вскочивший Наррон усадил меня на табурет, на котором только что сидел Рик. У меня закружилась голова, но вовсе не из-за вида моей собственной крови — из-за проклятого запаха. Словно повернули ключ, и из-за открытой двери хлынули тоска, бессилие, отчаянье… Кажется, я даже завыла…
…Сначала пришли голоса. Я лежала, укрытая чем-то теплым и мягким. Голоса некоторое время витали надо мной бессмысленным эхом, пока я не узнала знакомое: б-э-р-и-н… Слово сложилось в имя, имя в образ — молодой, сильный… Волк!
Я резко села, отбрасывая пуховое одеяло. Разговаривавшие смолкли, обернулись ко мне.
— Как ты? — спросила леди Инта.
— Что за представление ты устроила? — одновременно с ней воскликнул Бэрин. Он так резко склонился ко мне, что я не успела отпрянуть: Волк схватил мою руку, выворачивая ее тыльной стороной вверх. От запястья к локтю шла неровная полоса, похожая на давний, заживший шрам. Бэрин легонько потряс мою руку: — Что это? Что это, я тебя спрашиваю?!
— От… отпусти меня… — Я дернула руку, но его пальцы только сжались сильнее — до боли. — Отпусти меня!
— Бэрин, — предостерегающе сказала леди Инта. Отстранила деверя — тот оскалился, но отступил. Присела рядом со мной на край высокой постели. Не пытаясь коснуться, указала на мою руку: — Лисса, ты произнесла обратное Слово переноса, но забыла снять его действие. Из-за этого у тебя на руке открылась рана, как у Рика…
— Что я сказала? — перебила я, озираясь. Снова в спальне Бэрина: каким образом на этот раз? Наррон притащил меня сюда?
— Тебе стало плохо, — пояснила леди Инта, заметив мое недоумение. — К счастью, в конюшню заглянул Бэрин узнать, как дела у Рика…
…и отнес меня к себе. Завтра все женское население замка спросит, и каков же Бэрин в постели. Кто с ним еще не любился, понятно. Если таковые здесь остались…
— Я… мне стало плохо… от запаха… когда я разбила склянку…
— Запаха? — Инта глядела, сдвинув брови. — Это Лунная трава, употребляется для одурманивания оборотней, чтобы не было так больно при травмах… На людей она не действует, поэтому Рику и пришлось потерпеть.
Вот я себя и выдала! По счастью, Бэрин не придал нашему разговору никакого значения. Спросил резко:
— Ты владеешь Словами, Лисса?
— Чем?
— Люди называют их заклинаниями или заговорами, — пояснила Инта. — Колдовством.
Я почесала зудящую руку — шрам затягивался и бледнел прямо на глазах. Сказала угрюмо:
— Я даже не знаю, что такое перенос!
— Слово переноса переносит все, что ты чувствуешь, на другого, его можно употреблять также для своей защиты. При обратном переносе ты взяла на себя боль Рика, но совершенно неграмотно — поэтому у тебя самой открылась рана…
— Я… я не знаю… — Я и правда не знала, что умею это делать. — Я просто представила, что он чувствует, и вот…
Двое переглянулись.
— Давай покажем ее Фэрлину.
— НЕТ!
Я соскочила с кровати, запуталась в одеяле, едва не упала, Бэрин машинально подхватил меня и тут же отпустил, когда я толкнула его в грудь и прянула в сторону. Больно ударилась о тяжелое кресло, едва не опрокинув его, и заметалась по комнате, не понимая, где двери. — Нет, нет, нет! Пожалуйста, нет!
— Тише, тише!
Бэрин отступил, леди Инта, наоборот, шагнула ко мне. Подняв руки, она заговорила — тихим, ровным, успокаивающим голосом. Но прошло, наверное, немало времени, прежде чем я справилась со слепой паникой, перестав метаться и кидаться на стены, и прислушалась.
— Лисса. — Леди не делала ни шага ко мне. Просто стояла, глядя серьезно и печально. — Не надо бояться. Если не хочешь, никто тебя не заставит.
Я еле выдавила:
— П-правда?..
— Клянусь тебе в этом. Ты в полной безопасности.
— Я м-могу уйти?
— Да, конечно, если тебе лучше, иди.
Косясь на неподвижного Бэрина, я скользнула вдоль стены к выходу: Волк лишь провожал меня взглядом.
Мои соседки уже спали. Я даже позавидовала им: никаких ужасов, никаких тайн, твердая вера, что Волки не причинят им никакого вреда! Я нырнула в постель, не раздеваясь: меня все еще колотило от пережитого. Слово переноса; ужасный, горько знакомый мне запах; кровь из-под пальцев; предложение отдать меня лорду Фэрлину…
— Фэрлин!
Такая улыбка появлялась у Инты на губах только в одном случае: при виде мужа. Он побыстрее отвел глаза от обнявшейся пары — чтобы никто не прочел в его взгляде то, что он ощущал: зависть, ревность. Тоску.
Наконец Фэрлин явно неохотно разжал руки: не будь его здесь, объятия наверняка бы продолжились дольше и дальше. Быстро шагнул к нему, прикоснулся холодной щекой к щеке:
— Брат.
— Брат. Как поездка?
— Удачная.
— Ты голоден? — Жена наполняла ему кубок. Алчно поглядывая и на нее и на еду, Фэрлин рассмеялся:
— Как волк!
Он ел и слушал отчеты Бэрина о поездке и о делах в замке и деревне — Инты.
— Нашел-таки девчонку с рунами? Завтра я с ней поговорю.
— Не выйдет… Лучше не надо, Фэрлин, — одновременно произнесли они.
Выслушав их рассказ, лорд некоторое время молчал.
— Но если она боится нас до сумасшествия… почему же все-таки пришла в замок?
— Может, у нее просто не было другого выхода, — сказала Инта негромко.
Фэрлин поглядел на нее и медленно кивнул своим мыслям. Сказал:
— Мне все же хочется взглянуть на нее: эти старые руны, Слова, которых она не знает, но все же владеет… Покажете мне ее попозже. Хотя бы издалека. Мы должны ее приручить. Инта?
— Да, конечно, я постараюсь.
— Бэрин?
Он протестующе вскинул руки:
— Но как?! Я боюсь лишний раз даже взглянуть на нее, не то что заговорить или коснуться — она просто готова выскочить из шкуры при одном моем появлении!
Лорд Фэрлин еле заметно улыбнулся:
— Что-то это мне напоминает… Брат, у тебя есть приказ, вот и выполняй его!
— Ясно, — проворчал он.
— А теперь я устал и хочу отдохнуть.
И это ясно. Уходя, он заметил взгляд Фэрлина, устремленный на Инту: о чем, о чем, но вовсе не об отдыхе были сейчас мысли брата. Бэрин с большим усилием отогнал от себя видения того, что и как происходит сейчас за закрытой за его спиной дверью.
Значит, ему приказали заняться приручением этой… дикой лисицы…
А может, лучше сразу попроситься на парочку месяцев на дальнюю заставу?
Я проснулась раньше, чем мои соседки. Высунула нос из-под одеяла, не понимая, почему все тело так болит и ломит.
Вспомнила! Драка, кровь на руке Рика, кровь на моей руке… я схватилась за предплечье, но пальцы ощутили лишь привычную гладкость кожи. Как эти двое смотрели на меня: и с жалостью, и с опаской, и с брезгливостью! Как на безумную… Я никогда так не вела себя… но меня никогда и не грозили отдать лорду Волков. Да еще этот проклятый дурманящий запах…
Я попыталась сесть и застонала от ломоты во всех мышцах. И вдруг поняла — да это же всё полнолуние! Полнолуние должно наступить буквально на днях, а я, занятая своими страхами, совсем об этом забыла. Вот почему я вела себя так… неосторожно. Вот почему Гэв подрался со своим лучшим другом, да и сам Бэрин был раздраженным и нетерпеливым — ничего общего с тем парнем, что великодушно звал на зиму в замок и дурачился со мной на кухне… Или он был так озабочен моим внезапно обнаружившимся даром? Мать, владевшая всего несколькими Словами, передала их мне — я единственная в семье обладала Силой. Мать говорила, что оборотни, когда-то ушедшие за Хребет, знали множество Слов — и чем сильнее были их способности к оборотничеству, тем большей колдовской силой они обладали… Так что лорд Фэрлин должен быть самым сильным колдуном среди Волков. А вдруг он с первого взгляда поймет, кто я, откуда и зачем здесь оказалась? Или я сама себя запугиваю и ни одно существо в мире не обладает такими способностями?
Я вновь задремала и проснулась, когда поднялись Меле и Лара. Оказывается, каждое полнолуние у слуг выходной. Меня поразило, с каким спокойствием они относятся к оборотничеству своих хозяев: их волновало лишь предвкушение отдыха, а Лару — еще и встреча со своим парнем. Я стесненно спросила у Меле:
— А ты никогда не видела своего… друга… в виде Волка?
Та пожала круглыми плечами:
— А на что оно мне? Подумаешь, повеселится, побегает парень на воле пару-тройку деньков… зато остальные — все мои!
Какая великая сила — привычка! Если б я выросла здесь, может, и у меня был бы какой-нибудь приятель Волк, и неслись бы мы с ним лунными ночами за добычей, и кувыркались в сияющем снегу… С кем-то мощным, быстрым, ловким… вроде Бэрина. Вздрогнув, я даже оглянулась — точно кто-то мог услышать мои мысли. Да как они вообще могли прийти ко мне в голову?! Это все Инта со своими странными вопросами: ей показалось, что мне нравится Бэрин…