– Продолжайте, прошу вас. – Голос Ворса резанул как сталь.
Тяжелые коричневые занавески на огромных окнах гостиной колыхнулись в такт легкому ветерку. По комнате мгновенно разнеслось облако пыли, заставив хозяйку неэлегантно чихнуть.
– Леди Ронд, почему в доме столько прислуги, но никто не удосуживается уборкой?
Она снова вздохнула.
– В общих комнатах и гостиных убираются ежедневно. В спальнях чуть реже.
Ворс скептически глянул на окна. Поднявшийся слой пыли говорил об обратном.
– Наш дом будто засыпает, погребает заживо… – Она перевела взгляд за окно, на темные ветви дубов перед парадным входом. Казалось, там пробежала тень. – Когда отец моего мужа начал кричать по ночам, я хотела вызвать врача, но Грегори запретил. Он сказал, что его просто отправят в психушку, что ему лучше здесь. Старый граф Ронд был довольно жестким и молчаливым человеком. И совершенно сломался буквально за пару недель. Он не мог спать, не мог есть, не мог усидеть на месте… Все бормотал какую-то чушь и просил прощения у пустоты. А однажды утром мы нашли его тело в парке.
Под конец рассказа голос леди Агаты уже заметно дрожал. Она так и не рискнула вновь посмотреть на Ворса или поднять свою книгу. Графиня будто тускнела на глазах.
– На следующий день слышать его начали мы все. Там скрип, тут шепот… Тень в уголке глаза, что всегда следит за тобой.
– Почему вы не переехали?
– Мы собирались. Упаковывали вещи, но больше не находили их. Заказывали повозки, которые ломались, не доехав сюда. И куда бы мы ни уходили днем, по ночам неизменно должны были вернуться сюда. Все, кто слышит чудовище, – заперты здесь, детектив. Иначе ночью его руки развязаны. Дом защищает нас от гибели. Но находиться здесь невыносимо!
– А служанка? – Тон детектива не смягчился. Он читал эту историю, он сто раз слышал в детстве подобные байки. И с каждым словом его зарождавшаяся было вера обращалась в прах.
– Бетти не выдержала. Он не выбирал ее жертвой, она просто слишком боялась. И выбежала ночью на улицу – дальше вы знаете. После ее смерти приехал детектив Лэйк.
Как ни старалась леди Ронд не выделять это имя, ни тоном, ни дрогнувшим взглядом, усилия были тщетны. Чем бы ни была их история, она выдала себя. А поняв это, уже не сдерживалась.
– Мы просили его не выходить на улицу! – Слезы градом полились из красивых карих глаз. – Когда дом выбрал его, нужно было просто оставаться внутри!
Ворс сцену не оценил. Или, наоборот, оценил и понял слишком прямо, потому что в слезах очень часто прячутся мотивы самых страшных поступков. Граф Ронд мог убить Джона из ревности. Сама леди Агата могла отомстить слишком догадливому, но влюбленному полицейскому.
– И где же труп, леди Ронд? Ваше чудовище не ест своих жертв. Оно оставляет их полиции! – рявкнул детектив. Агата дернулась.
– Я не знаю, – прошептала она. – Мы слышали только крики…
– Где были вы сами, когда Лэйк кричал? Где был граф?
– Здесь, мы все были здесь… – Она закрыла лицо руками, всхлипывая все громче. Наверно, она действительно была неравнодушна к Джону. И не скрывала этого перед мужем.
– Прислуга? Няня? – неумолимо продолжал Ворс.
– Я не зна-аю-ю… – Графиня буквально захлебывалась.
Ни тела, ни следов крови, ничего. Нужен ордер, чтобы перевернуть целиком этот пыльный дом.
Ворс резко поднялся, и кресло за ним упало.
– Меня не получится так легко убрать, как Джона.
Он развернулся на каблуках и покинул гостиную. За спиной рыдала графиня, уже не в силах отвечать адекватно. Но ему было наплевать и на этикет, и на ее положение. Особняк начал порядком надоедать.
– Всех посажу, к чертям! – тихо ругался он под нос, поднимаясь в свою комнату. – В камерах будут сговорчивее.
Он уже схватился за ручку двери, когда взгляд вновь упал на клятые портреты. Ворс, не церемонясь, сдернул старого Ронда со стены и унес с собой в комнату.
Закрывая дверь на замок, он злобно ухмыльнулся. Пусть попробуют вытащить! Ставни на окнах он тоже запер.
Детектив поставил портрет в изголовье кровати и плюхнулся рядом, даже не расстелив. Несколько минут он не сводил с него взгляда, стараясь моргать пореже. Мертвый граф смотрел в ответ, в его темных глазах гуляли тени от свечи. Но ничего не менялось.
Окончательно убедившись в бредовости всех потусторонних мыслей, Ворс прикрыл глаза и мгновенно провалился в сон.
Проснулся он спустя несколько часов. На улице еще не показались первые отблески приближающегося рассвета, в комнате царил почти кромешный мрак. Свеча давно догорела, новой под рукой не было.
Ворс так и не понял, почему проснулся. Звук или шорох, что предшествовали этому, не повторялись. И целая минута потребовалась детективу, чтобы вспомнить, где он засыпал. Особняк. Чертов проклятый дом.
А потом еще одно воспоминание резко ворвалось в память. Портрет.
Ворс дернулся. В изголовье было пусто…
Ставни заперты.
Сон мгновенно пропал, он ринулся к двери. Замок не тронут, и прутик, который он подложил рядом, тоже цел.
Еще не веря в происходящее, детектив распахнул дверь. В длинном коридоре горели свечи, портрет старшего Ронда мрачно взирал на него с прежнего места…
За единственный выдох из груди вырвался весь воздух. Ворс попятился, уперся в противоположную стену и осел. Глаза пересохли, как на сильном ветру.
И он снова старался не моргать. Будто проиграв в «гляделки» однажды, он больше не имел права на ошибку.
Спустя полчаса в таком плачевном состоянии и застала его Кая.
Ведьмачка даже не хмыкнула. Она молча помогла ему подняться, проводила в комнату и уложила на постель.
Ворс не сопротивлялся, и лишь его окаменевшие мышцы выдавали напряжение. И глаза, что чуть не лезли из орбит.
– Все правда, Кая, – тихо прошептал он, сам себе не доверяя. – Правда…
– Забудь и уезжай.
Она не стала укрывать его, но долго смотрела в тусклом отблеске свечей из коридора.
Потом вздохнула, подошла к порогу, просыпала на него что-то и вышла.
– Так тебя не тронут. – Она захлопнула дверь, оставив детектива наедине с собственными безрадостными мыслями.
Поздним утром, когда Кая наконец поднялась, комната Ворса уже пустовала. Но почему-то она не смогла порадоваться, что упрямый полицейский последовал ее совету.
Она опять осталась одна. Ситуация была до боли привычная, но полдня ведьмачку пробирал нервный смех.
Очень хотелось кому-то сказать «я же говорила». Прислуга ее откровенно боялась, а Ронды презрительно сторонились. На людях леди Агата ни за что бы не признала, что наняла кого-то, подобного Кае.
К привычным ощущениям одиночества и отчужденности добавилось новое, неуловимое чувство. Оно появилось с уходом Ворса. Будто она ощутила рядом подставленное плечо, готовое принять часть ее груза. Ощутила и потеряла, так и не успев разобраться в своем отношении к нему.
Кая старалась отогнать его всеми силами. Но серьезные серые глаза раз за разом всплывали в воображении. Вечно взъерошенные русые волосы, чисто выглаженная, абсолютно белая рубашка (и как ему только удавалось в этой грязи?!) и уверенный баритон – забыть очередного перепугавшегося скептика за один день не выйдет…
Неподалеку от особняка, за парком, было небольшое озеро. После позднего завтрака Кая любила там тренироваться.
Но сегодня дело не заладилось. Кая сделала пару кругов и уселась на берегу прямо на грязную листву. Мысли бегали, не желая подчиняться.
Она перебирала в голове все, чему успел обучить наставник, – шла уже вторая неделя ее пребывания в особняке, а результатов так и нет. Отсюда и берутся слухи о шарлатанах. Людям всегда подавай немедленный результат, иначе рискуешь нарваться на смачный пинок под зад. А какой результат, когда проклятущее чудовище решило издеваться!
На обычный зов не откликалось, обходило ведьмачку десятой дорогой, но каждый день переворачивало комнату вверх дном. Стоило попробовать уснуть раньше рассвета, и на кровать летели все острые предметы поблизости. Подушка обязательно лезла к лицу, пытаясь заглушить дыхание… И прочие издержки профессии.
А само чудовище так и не показывалось! Будто оно было не только разумным, но и обладало неким извращенным чувством юмора. И выбирать в жертвы своего врага не собиралось.
Оставалось ждать новой жертвы и изыскивать способы вывести монстра из себя. Как ни паршиво было это признавать, из детектива бы вышла прекрасная наживка. Те самые серые глаза могли послужить на благо дела больше, чем казалось поначалу. Но Ворсу хватило одного портрета – детский фокус, по сути, – чтобы забыть все свои принципы.
Кая зашвырнула камень в воду, и он долго прыгал по поверхности, не желая тонуть. Ей стоило радоваться, что жизнь симпатичного детектива спасена… Но она злилась и никак не могла успокоиться.
За первым камнем улетел второй, на этот раз не такой прыгучий. А потом они посыпались в воду горстями, но не принесли облегчения. В довершение картины, не вставая, Кая махнула мечом по воздуху.
В голове мелькнула шальная мысль – содрать защитный амулет и попробовать снова призвать тварь. Попробует вселиться? Лакомый кусочек для любого монстра, влачащего бесплотное существование.
Всего несколько минут – рука уже тянулась к звезде на шее. Никаких ожиданий и терзаний. Шанс, схватка, быстрый исход.
Ведьмачка отогнала искушение подальше и опустила руку. Оно того не стоило – слишком большой риск. Рано или поздно монстру, или его хозяину, надоест затишье… Просто Кая ненавидела ждать в бездействии. Тихие вечера на живописном берегу в паре сотен шагов от невыполненной работы никогда не входили в список ее потаенных мечтаний. Да и в целом она не любила отдыхать.
На водной глади отгорели последние лучи заката. Сумерки загустели, смешавшись с туманом. Пора было заканчивать с камнями и снова идти в парк, на место гибели последней жертвы. Пора снова чертить призывы на земле, оглядываться на каждый посторонний звук и ждать, ждать, ждать…