рах отступил окончательно.
И вместе с первыми петухами он не заметил, как провалился в сон.
«Я должен выглядеть для него опасностью, угрозой. Но чего может бояться бесплотная тварь? Предположительно, живущая вечно…»
Джон, почему он испугался тебя? Что ты узнал?
Секрет его бессмертия? Но тогда ты бы смог с ним покончить.
Главное – не терять рассудок. Как бы это чудовище ни сводило с ума, нельзя становиться его безвольной куклой.
«Куклой… А кто кукловод?» – наплевав на все приметы и условности, Ворс уже сам писал на чистых листах, оставшихся в дневнике Джона.
Мысль, пришедшая ему в голову, заставила отложить потрепанную тетрадь и нервно взглянуть на часы.
Четверть второго, Кая могла уже проснуться.
Детектив разгладил рубашку прямо на себе, а лохматые волосы так и оставил в беспорядке. Одна прядь упала на лицо (ох, как бы отец ругался!), придавая ему вид более дерзкий, чем Ворс привык. Это заставило его хмыкнуть, а затем и широко улыбнуться.
Почти бегом он вылетел из комнаты, но в дверь Каи постучал более чем аккуратно.
К его удивлению, она открыла сразу же. Вопросительно застыла в проходе, поправляя блузку. Ее каштановые локоны еще не были убраны в хвост и свободно спадали на плечи. Лицо, обрамленное ими, казалось мягче, теплее. Оттого создалось впечатление, что Ворс шагнул за грань интимного.
Но он быстро одернул себя, приветственно кивнул и без спросу шагнул внутрь. Кая так и застыла у двери.
В комнате царил такой беспорядок, что детектив чуть не забыл все заготовленные слова. Пара грабителей, искавших тут иголку, и то прошлись бы аккуратнее!
– Чудовище, десятилетиями бывшее лишь легендой, вдруг начало убивать. Почему именно сейчас, а не в том столетии? Откуда эти силы?
Ведьмачка все же прикрыла дверь и скрестила руки на груди.
– Ему помогают, верно? Кто-то достал его с «чердака» и направляет? И это не сверхъестественное существо! Это обитатель проклятого дома. Как я и говорил, убийца здесь, и он живой человек из плоти и крови.
Детектив поправил покрывало и уселся на кровать, выжидая.
– Такое возможно, – наконец выдавила Кая.
– И Джон нашел его.
– Вероятно.
– Его мы и должны поймать!
– Наказывать людей не в моей компетенции, Ворс.
– Порой люди – и есть худшие чудовища. – Он хотел сказать это жестко, со всей ненавистью, накопленной за время службы. Но получилось почему-то грустно.
– Пусть так, но меня наняли убить только тварь. Я не лезу в дела людей, какими бы они ни были.
«Потому что чем дальше ты отдаляешься от них, чем выше твоя стена, тем меньше шансов, что тебя достанут через нее. Меньше шансов причинить тебе боль», – подумал он, но вслух сказал совершенно другое.
– Почему у тебя такой бардак? – Но где именно этот бардак, Ворс не уточнил.
– Вечно я кому-то мешаю, – улыбнулась ведьмачка и оглядела свою комнату: вещи, валявшиеся по всему полу, порванные подушки, сдернутые шторы у кровати. Лишь оружие нетронутым аккуратно стояло у стены. – По ночам здесь гуляют тени этой твари.
– Тогда давай помогу убраться? – Детектив бодро подхватился с места.
– Ты дурачок, что ли? – от неожиданности рассмеялась Кая. Ее смех был очень теплый.
Ворс улыбнулся в ответ и, не дожидаясь согласия, принялся вешать шторы назад. Ведьмачка нахмурилась и уже открыла рот, чтобы отчитать наглеца, но передумала в последний момент. И тоже принялась за уборку.
За окном медленно кружились последние листья этого года. Вновь солнце показалось из-за вечных туч, и в его лучах перед домом бегали визжащие дети. Детектив ненадолго отвлекся на них и застал, как девочка о чем-то тихо попросила Сьюзан. Горничная помотала головой и бросила взгляд на окна.
Следом за ней взглянула и девочка. И две пары слегка изумленных пронзительно-голубых глаз уставились на Ворса. Он отпрянул от окна.
– Ты умеешь фехтовать? – Вопрос Каи вырвал его из раздумий, и он замешкался. – Ты же понимаешь, что без навыка меч для тебя опаснее, чем для твоих врагов.
– Умею, – процедил детектив.
– В академиях все еще этому учат?
– Нет. Меня учил отец. – Вот теперь тон вышел жестким.
– Не возражаешь, если я проверю до того, как станет поздно? – Разумеется, Кая ему не поверила. – Здесь неподалеку есть удобная поляна у озера.
– Хочешь проверять на этом? – Он кивнул на серебряный меч.
– Не бойся, не порежу. Если сам не подставишься.
Солнце давно минуло середину неба и медленно подкатывалось к горизонту, когда Ворс и Кая ступили на песчаный берег озера. Листья шумно хрустели под ногами, кружились над водой и, падая, распускали нежные круги по ровной глади.
Ворс расстелил покрывало, которое взял с постели, решив, что хуже оно уже не станет. Он выбрал уголок, защищенный еще целым кустарником с трех сторон и создающий подобие уединения. Но Кая лишь фыркнула и достала свой меч.
– Я бы не стала откладывать. – Она коротко махнула лезвием, будто примеряясь, и заняла боевую стойку.
Ворс не замедлил повторить ее движения. С озера подул слабый, неожиданно теплый ветерок, легкая улыбка скользнула по его лицу.
И Кая ударила. Первый выпад, пробный, за ним сразу же второй, третий. Голова, торс, ноги. Меч ведьмачки выписывал восьмерки, мелькая в воздухе так быстро, что его почти не улавливал глаз.
Она вынуждала партнера пятиться и уходить в глухую защиту. Но пока не доставала.
Улыбка спала с лица Ворса в первые же мгновения. Он так давно не тренировался… Но отец довел все действия до рефлексов, и он отработанными движениями блокировал и уходил по кругу. Не позволял проявиться напряжению и не сводил глаз с лица противницы.
А потом он все же улучил момент, отбил и тут же ударил сам. На долю секунды Кая оторопела. Этого хватило, чтобы взять инициативу в свои руки.
И они заплясали вместе. Опасный, острый танец вел их по всей поляне, скрывал в вихре лезвий и удивительно сливал шаги в унисон. Будто они поймали неведомую мелодию, и перезвон серебряных мечей вторил ее ритму. Унося двух партнеров далеко от берегов озера, проклятого дома и очередного беспощадного мира.
На несколько минут или часов они оторвались от времени и пространства, оставшись лишь вдвоем. На острие лезвия, за шаг до пропасти.
Пока Ворс не коснулся концом меча шеи Каи. Она так и не заметила, когда он пробил ее защиту.
Ведьмачка удивленно опустила меч. Она хотела сказать что-то язвительное и уж никак не признавать поражения. Но поймала его взгляд, и все слова показались лишними.
Ворс улыбался, но так искренне, по-доброму. Будто погладил дикого зверя, зная, что он никогда не станет домашним. Но даже диким не чужда преданность.
Будто смотрел на теплый очаг камина, способного согреть в лютый мороз. И будто сам был этим очагом. Возможно ли передать все это в едином взгляде?
Глаза отводить больше не хотелось.
– Я смогу за себя постоять, – выдохнул он, опуская свой меч.
Когда острое железо между ними пропало, Кая сделала то, что хотела еще с первой встречи. В конце концов, сероглазый детектив с вечно взъерошенными волосами был очень красив.
Она притянула его за ворот, приподнялась на цыпочках и поцеловала.
Он ответил, не задумываясь. Все, что происходило дальше, казалось настолько естественным, правильным и единственно возможным в эти последние минуты перед закатом… И одновременно настолько новым и непривычным, что по спине бежали мурашки. Еще ни одна девушка не вызывала в нем такой шквал противоречивых чувств, такое дикое, животное желание и такую сладкую, щемящую боль в груди.
Потому что ни одна девушка не была ею…
Он прикасался к Кае впервые. Он прикасался к ней в тысячный раз, возвращаясь в единственную гавань, где мог дышать, жить и быть собой.
Прервав на мгновение поцелуй, Ворс взглянул в карие глаза, балансируя на грани реальности, чуть не утонув в их космической глубине, и медленно провел ладонью по нежной щеке. Кая замерла и словно перестала дышать, тоже не в силах отвести взгляда. Тонула ли она так же, как он? Ощущала ли тот же разгоравшийся очаг самого родного на свете пламени? В эту секунду Ворс уже не сомневался.
С первого мгновения, когда он услышал ее твердые шаги по лестнице, с первой секунды, когда ее жесткий взгляд остановился на его лице, – он уже знал, что пропал. Что всегда принадлежал только ей одной, что дышал и жил ради карих глаз, что мечтал стать причиной ее улыбки. Стать тем, кого она будет обнимать темными безлунными ночами, преданно прижиматься и стонать в объятиях. Понадобилось время, чтобы он окончательно сдался, признал ее власть над собой, открыл дверь в тот уголок души, о котором не подозревал прежде – и одновременно знал всегда. Он пал ниц перед захлестнувшими его чувствами и в ответ получил всю Каю, целиком.
Все еще медленно, он опускал руку ниже и еле сдерживал дрожь. Кончиками пальцев, едва касаясь, он очерчивал бархатную шею, острые изгибы ключиц, а низ живота все сильнее сводило от желания. Как долго он сможет оттягивать этот момент, хватит ли вечности, чтобы насладиться, навсегда запомнить это трепетное предвкушение? Казалось, сейчас сердце буквально проломит грудную клетку, выпрыгнет наружу и навсегда останется в ее руках…
Наконец Кая судорожно вдохнула, и мир окончательно померк. Они остались один на один с закатом – его правая рука, разорвав державшую волосы ленту, разбила густую копну на крупные, цеплявшиеся за пальцы локоны, а левая грубо обхватила крепкое, но сейчас такое податливое тело, вжимая Каю в себя. От резкой перемены она выдохнула, почти простонала.
Ворс с силой ухватился за мягкие волосы, слегка запрокинул ее голову и накрыл губы поцелуем. Жарким, требовательным, ненасытным. Больше никакой осторожности.
Он впервые выяснил и в то же время всегда знал цену этих прикосновений. Их вкус, запах, трепет, что навсегда забирают душу.
Он почти выдергивал пуговицы на слишком узкой блузе, беспорядочно срывал то ремни, то крепления на поясе и бедрах. Он был почти уверен, что его прикосновения должны доставлять боль, но ничего не мог с собой поделать.