Блэк помнил, зачем он приехал на край света много лет назад. Не только отдохнуть от опостылевшей службы, уйти из регулярной армии, которая в любой Державе грезит лишь об одном – о новой битве. Нет, он приехал, потому что в нем была жива та пресловутая вера, что в этом богом забытом месте он сможет быть полезен. Отодвинет тот момент, когда человечество погрузится во тьму.
И эта мысль стоила всего на свете.
Он приехал выжить и найти спасение для всех.
Нет, он не сдастся так просто! Он пойдет вперед и не позволит себе упасть, пока впереди есть цель. А если ее не станет… он сам создаст ее.
За размышлениями капитан не заметил, что двое юношей тоже покинули машину. Видимо, его не было слишком долго.
– Распогодилось, нужно ехать в сторону базы, – начал Блэк и осекся.
Глаза Кости приобрели нездоровый блеск. Он больше не трясся, но его новый облик внушал гораздо больше опасений. Парень явно строил далеко идущие планы…
Блэк почувствовал опасность на каком-то подсознательном уровне. И незаметно потянулся к кобуре на поясе.
Дайс пятился, не глядя на капитана. В руке он сжимал рацию, которая прежде была у его товарища. Быть может, он хотел подать сигнал. Или, наоборот, оставить их совсем без связи.
Но не успели оба. Блэк слишком медленно тянулся к пистолету.
Винтовка в руках Кости возникла так быстро, будто он, как заправский фокусник, достал ее из воздуха. Целый год на базе он тренировался обращению с оружием, к которому не должен был прикоснуться. И эти уроки не прошли даром.
– Отдай рацию, Дайс, – наигранно спокойным голосом произнес он.
Сам Дайс выглядел обреченным – как выглядит человек, понимающий, что собственная упертость будет стоить ему жизни. И болтливость, к сожалению. Но он не отступит.
Блэк без слов понял, что происходит.
– Костя, – спокойно начал он, переводя внимание подчиненного на себя. – Ты же понимаешь, никто не должен знать о том, что сказал Дайс. Это опасные знания, с ними должны разбираться ученые, а не политики.
– Еще чего! Я не проведу и минуты лишней в этом ледяном аду! Где черт знает кто может натравить пустоту на целую базу и стереть ее с лица земли. Это нападение Второй Державы, капитан. – Под конец речи он язвительно улыбнулся. – Мы все видели, как живой человек управлял границей.
– Это недоразумение.
– Это месть, которая развязывает руки и открывает новые двери. – Необычно деловой тон, на который вдруг перешел Костя, свидетельствовал о его решимости больше, чем винтовка в руках. – Бесхозное оружие обретает хозяев, и выиграет тот, кто раньше подсуетится. Разве не вы должны этим заниматься, капитан Блэк? Сдавать таких, как он?
– Ты развяжешь войну. Погибнут тысячи.
– Я найду свое место под солнцем в мире, где уже все умерли.
Он сделал пару шагов назад, на всякий случай увеличивая расстояние, и перевел дуло винтовки на командира.
– Когда все уже потеряно, бороться имеет смысл только за себя.
– Ты не прав, Костя. Дай нам время, мы сможем справиться с пустотой. С помощью таланта Дайса мы устраним угрозу полностью. Спасем все Державы.
– Зачем уничтожать то, что можно контролировать? Использовать в своих целях? Нет уж. Блэк, ты предлагаешь оставить здесь Дайса и ему подобных? Позволить беспрепятственно вырастить свой «талант», – Костя презрительно хмыкнул, – до таких высот, что он без труда снесет и нашу базу. Снова нет, его нужно забрать отсюда. Контролировать. Изучать в безопасных условиях.
– Использовать в угоду политикам, которые затевают войны, не щадя никого. Сделать подстилкой к твоему теплому креслу.
– Почему бы и нет? Раз неведомая пустота уже прокралась внутрь каждого из нас. Сколько отмерено человечеству? Сколько осталось тебе, Блэк? Не страшно?
– Достаточно, чтобы остановить это безумие. Положи оружие, Костя, давай договоримся цивилизованно. Ты сможешь выстрелить в человека? – Капитан не подначивал, он действительно хотел, чтобы юноша задумался. На самом деле мало кто способен спустить курок, глядя в глаза беззащитной жертве.
– Вы уже ходячие трупы. А вот я могу резко изменить свое положение. Тут не о чем договариваться.
– Я не поеду с тобой. Не буду участвовать во всем этом. Костя, – голос Дайса стал совсем грустным, – а я думал ты живой, настоящий…
– Живее всех живых, друг мой. И еще побарахтаюсь! А тебя никто не спрашивал, ты теперь ценный экспонат.
– Пошел ты! Стреляй! Давай, ты все равно меня не заставишь.
– Дурак. – Взгляд Кости резко озлобился. – Ты просто не понимаешь перспектив. Ты угроза в первую очередь. В конце концов, я спасаю жалкие остатки человечества, предавая тебя в руки профи.
Дайс дернул рацию, на весу вырывая блок питания. И швыряя его за спины, где все так же клубилась пустота. Молчаливый враг, о котором все забыли.
Но он не докинул буквально пару метров. Блок почти упал на снег, когда черное щупальце протянулось прямо из стены и подхватило деталь. Она испарилась во мраке, а стена вновь замерла.
– Ты чудовище, – почти без страха выдохнул Костя. Его лицо исказилось. – Монстр.
– Прощай, Костя. – Дайс развернулся в сторону базы. Или в сторону бескрайней снежной пустыни, где так легко потеряться и замерзнуть. Что именно он хотел, осталось загадкой.
– Неужели у тебя совсем нет совести? – почти насмешливо бросил ему вслед Костя. – Не жалко себя, пожалей капитана.
Дайс дернулся назад как раз в тот момент, когда Костя снова перевел винтовку на Блэка.
– Он не выстрелит, – уверенно сказал капитан. Честно говоря, по полубезумному взгляду Кости можно было сделать совершенно обратный вывод. Но выхода не оставалось. – Уходи, я задержу его.
Вдали над головами зашумели лопасти вертолета. Сквозь густую пелену облаков прорезался скромный, пока еще тусклый лучик солнца. Он не грел, но мгновенно раскрасил мир гораздо ярче.
– Ну вот и все. Кто бы мог подумать, что мобильные ловят даже сквозь метель, – ухмыльнулся Костя. – Показал бы, да руки заняты. Сообщил куда нужно еще из машины.
Он явно хвалился, а подлетавший вертолет был слишком похож на одну из машин Министерства. Блэк перехватил испуганный взгляд Дайса – кажется, это действительно был конец. Времени не оставалось.
Капитан больше не мешкал. Молниеносным движением он выхватил пистолет из кобуры, за долю секунды снял предохранитель.
Костя тоже успел испугаться.
Они выстрелили почти одновременно…
Несколько месяцев спустя.
Где-то над головой прокашлялся громкоговоритель и хрипло заиграл незнакомый мотив. Каждое утро новый, бодрящий и неизменно хриплый мотив – общая побудка по бараку. Сорок две койки заскрипели.
Мелодия тут же сменилась тревожной сиреной. Но и этому никто не удивился. Списки погибших давно перестали зачитывать по вечерам, а страх стал таким привычным спутником, что почти стерся из сознания. Человек привыкает ко всему.
Ворсу снился кошмар. Кошмар, где мир прекрасен, где цветут сады и люди спешат на работу. Он тоже спешил в ненавистный офис, как и все. На часах было без пятнадцати девять, а светофор все не загорался. Ворс грешил на пробки, ждал отпуска и мечтал о море.
Он не застал мир таким, но сознание с завидным постоянством подкидывало по ночам умиротворяющие картины. Картины мира, который он никогда не увидит.
Уже неважно, кто отправил первый заряд и какая Держава теперь ведет эту гонку. Можно ли сказать, что пустота победила, когда летят бомбы и все меньше остается живых людей? Когда разрастающаяся пустота – не видимая стена на краю мира, которую тыкает горстка ученых, а просто ничто, оставшееся на месте взрыва…
Можно ли сказать, что пустота победила, когда все вокруг устроили сами люди? В борьбе за немногочисленные ресурсы погибающего мира, в борьбе за возможность управлять апокалипсисом, в борьбе за последние крупицы власти. Стоит ли оно того, чтобы бороться самому, когда финал один…
Каждый день эти вопросы вереницей маршировали в усталом сознании.
А вокруг был тот же барак для беженцев, сыплющаяся со стен штукатурка, отсыревшие матрасы, заколоченные прогнившими досками окна. И вечно преследовавший повсюду запах мокрой грязи – теперь так пахла безысходность. Зато здесь было не так холодно. Матери уже поднимали детей и спешили в подвал. Отцы нервно курили в ожидании.
Ворс потянулся и тоже закурил, не поднимаясь с железной кровати. Какой смысл бежать? Он все равно не успеет. Первыми пускают детей, потом женщин и стариков. И ему никогда не хватало места. Или он просто не пытался выжить.
Голубоглазая девочка плакала и тянула мать за юбку.
– Не хочу идти! – канючила она. – Ты обещала, что мы пойдем искать игрушки.
– Света, мы будем искать их потом, – устало ответила женщина.
Ворс недоуменно наблюдал эту сцену. Игрушки, игры… Какой в этом смысл сейчас? Для детства нет времени.
Барак быстро пустел. Еще пара мужчин неспешно собиралась на работу. Ворс их знал, но они никогда не разговаривали. «Страх – удел сильных, – вдруг подумал он. – Матерей, отцов. Тех, кому есть что терять».
А у него было лишь имя, которое он отбросил без сожалений. Больше не хотелось напоминаний о капитане, служившем на краю света. О капитане, который не спас подопечных, да и весь этот проклятый мир. Капитане, чью жизнь спас Дайс, юноша-интуит, вставший под пулю вместо него, – но он так и не понял зачем…
Блэк застрелил Костю, чтобы никто не узнал про интуитов. Но войну было не остановить – их разговор в машине писали с самого начала. Войну было не остановить, потому что мир агонизировал, а люди лишь искали подходящий повод… И люди всегда успешно справлялись с этой задачей. Поэтому капитана Блэка больше не было, вместо него в группе беженцев появился новый повар, которому осточертела армия. Ворс не хотел больше убивать. Но пек отличные пирожки.
Сегодня был заслуженный выходной. Раз в неделю Ворс ходил в музей – чудом уцелевший в полуразрушенном городе. Старое здание, построенное еще с былым размахом – до испытаний и пустоты, казалось чем-то чужеродным в обновленном войной мире. Но у смотрителя всегда был отличный табак и пара-тройка шедевров канувшей в Лету живописи.