Ворс входил все резче, чувствуя, что Кая снова на грани оргазма. Он прижался к ней всем телом, обнял руками за шею и неотрывно смотрел в глаза, пока собственная волна наслаждения не накрыла его с головой. Кажется, теперь они кричали вместе, но он ничего не слышал, утонув в ее глазах.
Перед самым рассветом небо вдруг расчистилось, облака отступили, и комнату залил нежно-голубой свет. Кая тихо посапывала на его плече, а Ворс никак не мог уснуть. Перед глазами, как живая, стояла Илая.
«– А как проснулась ты?
– От страха. Однажды в пустом мире я очень сильно испугалась…»
Он снова и снова крутил в голове тот разговор, пытаясь понять, что они с Николаем упускают. В чем смысл ее поступков, зачем она ждет его в башне? Ведь сегодня он наконец-то придет.
Больше некуда и незачем бежать, это место теперь его дом. Его дом, который Марта снова хочет разрушить. Возможно ли убить бессмертное создание, если от этого зависит его жизнь и жизни всех, кто ему дорог?
Ночью он так и не уснул.
Вырвавшись из болезненных мыслей в свое последнее утро, Ворс всей грудью вдохнул бодрящий запах кофе и тостов, спускаясь вместе с Каей в гостиную. Комната была забита путниками, и десятки взглядов устремились к нему в ожидании. Сегодня он убьет Марту.
А в голове все еще улыбалась Илая. «Теперь ты Злой Волк?» [1] – будто спрашивали ее глаза. И Ворсу становилось еще больнее, хотя он так и не понял причины
Он замер за пару ступенек до конца лестницы. Нужно было что-то говорить, но после бессонной ночи мысли растекались. Путники замолкли, и никто не рисковал нарушить обрушившуюся на них тишину. Почему-то сейчас она казалась траурной, а не победной.
Когда умираешь почти каждый день, выпить за упокой будет хорошей шуткой? Но сегодня шутить больше не хотелось.
Кая, прежде стоявшая за его спиной, тоже спустилась и встала в первом ряду. Ее взгляд был твердым, решительным и неожиданно спокойным. Это придало недостающих сил.
– Я не знаю детства, я не помню лица своего отца и объятий матери – потому что их никогда не было. В моей голове не звучит смех моих друзей, не болит разбитое первой любовью сердце, нет баек, которые я могу травить с улыбкой и бокалом у камина. Я никогда не жил достаточно долго, чтобы получить все это.
Зато я помню, как умирал. Десятки раз жизнь обрывалась на глазах – моя и всех, кто успел стать мне дорог. Мир погибал раз за разом, не давая мне и шанса узнать его.
Зато я знаю боль и страдания – этого было сполна за мои десяток крохотных жизней. Я видел жестокость и сам был жесток, я пытался выживать и спасать в мирах, где выжить не смог никто…
Я знал и счастье. Те крупицы, что я урвал в бесконечной гонке. То немногое, что стоило всех моих страданий. Что делает нас – нами. Живыми, черт побери! И я готов за них сражаться, сколько бы сил это ни потребовало.
Этот мир неправильный. Его законы подчинены чужой равнодушной воле. Воле, которая не способна создавать и хочет лишь разрушать то, что строим мы с таким трудом. Она считает, что мы – ее расходный материал, поле для экспериментов, так докажем обратное! Пора перестать бежать и начать бороться. – Ворс выдохнул и ненадолго опустил глаза. За бешеным стуком собственного сердца он почти не слышал ободряющих криков, наполнивших их дом.
– Я не гарантирую, что мы выживем сегодня, – сказал он тихо, а потом поднял глаза. Сам почувствовал, как в груди распаляется пламя, способное выжечь любую преграду на пути. – Но мы будем драться за нашу свободу! За то, чтобы больше никто не решал, как и сколько нам жить, а когда умирать! Теперь наша очередь заставить мир играть по своим правилам.
– Мы с тобой, капитан! – крикнул Дайс.
– Пусть жалеют, что научили нас сражаться, – усмехнулся Эрик.
– Мы остановим эту войну, – тихо и твердо сказала Кая. – Место монстров в страшных сказках, а не в нашем мире.
– В нашем мире! – сначала подхватили несколько голосов, но мгновение спустя уже все путники скандировали как лозунг:
– В нашем мире!!!
– Кто проходил военную подготовку на базах Второй и Седьмой Державы? – спросил Ворс, когда крики утихли.
Эрик, Дайс и еще около двадцати человек подняли руки вверх.
– А кто продолжил служить после того, как правда об интуитах вскрылась? – уже тише спросил он. Из двадцати рук поднятыми остались лишь пять. – Хорошо, вы пойдете первыми вместе со мной, будете нашим авангардом.
Кая укоризненно подняла бровь, ничего не сказав, и Ворс улыбнулся в ответ.
– Кто был первопроходцем в мире под куполом?
Еще пять человек подняли руки, и радостный Дайс чуть ли не подпрыгнул, пытаясь разглядеть и запомнить все лица.
– Вы пойдете сразу за нами, старайтесь держаться как можно ближе. Я рассчитываю на вас, ребята.
– Везунчики, – улыбнулся Дайс, переходя в команду «своих».
– А кто выжил до самого конца в мире, где рухнули Оплоты?
Уже больше половины присутствующих вытянули руки кверху, но Каи среди них не было. Ее взгляд становился все более сердитым с каждым вопросом, где она не смогла ответить утвердительно.
– Ведьмаки, ваш черед, – расплылся в улыбке Ворс, больше не отводя от нее взгляда. Эрик усмехнулся и ткнул напарницу в плечо.
– Кая, конечно, ты идешь рядом со мной, разве ты сомневалась? Пора перевернуть этот город!!
Часть 5. Дневник Илаи
Я осталась одна. Но не сдалась.
К вечеру дождь смолк, но тяжелые, низкие облака так и висели над городом. Уже никто не бродил праздно по улицам, вязкая атмосфера страха и безысходности новой войны загнала людей по домам, как крыс по норам.
Сейчас город выглядел пластилиновым. Пустые улицы, высокие небоскребы и странные, сюрреалистичные цвета лишь усиливали сходство – будто не настоящий, огромный мир предстал перед глазами смотрящего, а хлипкая игрушка, которая разломится окончательно в любой момент. Растопчет ли ее сапог жестокого демиурга, полетит ли очередная бомба, чтобы оборвать недавно возрожденный мир…
Без людей, их голосов, лиц и чувств город умирал. И желтый песок с пустоши мелькал на мокром асфальте, потихоньку заметая следы живых.
В мягких ботинках они ступали по лужам, шагов почти не было слышно. Серые толстовки, надвинутые капюшоны, черные штаны. Сосредоточенные лица, готовые к последнему рывку.
Поверившие в то, что их сил хватит сделать именно этот рывок – последним. А не вера ли главный двигатель жизни? Какой бы она ни была, в себя или в друга, она поднимает с колен.
Ворс подумал, что пустота – это тоже союзник. Она не позволяет остановиться, она толкает даже закостеневшее общество вперед, подстегивает инстинкты выживания. Когда она идет по пятам, холодит твою спину, глаза открываются шире, пульс учащается. И то самое ощущение «себя живым» бьет в самое сердце.
Он сжимал руку Каи так сильно, что ей могло быть больно. Но она не вырывалась, а сжимала в ответ, идя с ним рядом, шаг в шаг. Он не смотрел ей в лицо, но теперь лишь оно сияло перед глазами ярче первой вечерней звезды.
Справа шел Николай. Его взгляд был прикован к финальной точке пути. Прямо сквозь улицы и высокие дома он видел их цель – три башни в самом центре. «Свобода», «Империя» и «Гордость Оплота». Он оставил их с прежних времен, с тех пор как Марта и ее соотечественники ходили по этой земле и не уберегли ее. Башни прожили дольше всех людей, и разложение не тронуло их. Столпы старого режима и старой битвы. Будто у них могла быть собственная воля, будто это они каждый раз толкали людей убивать друг друга из страха.
Но глупо сваливать на бездушный камень то, что сделали бездушные люди. И Марта.
Новый шанс для всех – вот во что поверили Ворс и даже Николай. Если остановить битву, не дать миру пройти заезженный сценарий, все может быть по-другому. Убрать страх пустоты, убрать давление чужой воли – и люди смогут сделать собственный выбор. Смогут ли?
Слабые бомбят Седьмой Оплот… А сильные обязаны их остановить.
Может ли одно, два, три горячих сердца перевернуть мир? Ведь не обязательно строить его на костях…
Перед выходом Дайс сказал, что этому миру не хватает чуточку удачи, чтобы окончательно ожить. Чтобы декорации сменились природой, пустошь перестала «скакать», а люди вокруг ожили или проснулись, все поголовно. Он чувствовал, что этот момент близко.
Ворс ответил, что они и станут этой каплей удачи. И даже себе запретил сомневаться в этих словах.
В сумерках они могли прокрасться незаметно, нанести свой финальный удар тихо. Но они не стали. Путники шли почти через весь город по широкому проспекту Инчи, и на высоких домах за их спинами загорались огромные баннеры. Их белый свет заливал мокрые улицы, заставлял напуганных людей выглядывать из окон. Кто-то выходил на пустые улицы, в недоумении глядя им вслед. И раз за разом вновь читая одну надпись на всех баннерах.
«Сколько дней ты в этом мире?
А ты проснулся?»
Она мелькала на всех экранах небоскребов, на бесчисленных листовках, которыми вдруг оказались усеяны прежде пустые улицы – чем дальше они шли, тем больше становилось этих слов, льющихся отовсюду, висящих плакатами на столбах, витающих в воздухе. И будто сам город задавал главный на сегодня вопрос – проснулся ли ты? Живешь или существуешь? И готов ли выйти, чтобы бороться за свою свободу?
Когда путники дошли до центра, встали у подножия трех башен – их было уже гораздо больше. За ними вставали и шли люди – те, для кого надпись не была пустым звуком. И Ворс чувствовал силу за своими плечами – настоящую жизнь, которая могла загнать пустоту на край Вселенной и никогда не дать ей вернуться.
Осталось победить последнего врага.
«Свобода», «Империя», «Гордость Оплота»… Пустые припаркованные машины сами расползались в стороны, проспект на глазах становился шире, а остальные дома будто ужимались, расчищая дорогу. Все изменения в городе происходили сами собой, почти без участия демиурга. Он просто шел рядом со своими путниками и не сводил глаз с конечной цели.