– Нет!!! – Ворс, Кая и Дайс рванули в сторону закрытых дверей, но те не поддались даже тройному усилию.
На мгновение все вокруг перестало существовать для Ворса. Лишь эти проклятые двери, которые не желали поддаваться, его толчки, ноющее плечо от ударов, не приносивших результата. И затихавшие крики за непробиваемой преградой…
Николай тоже бил двери. Сначала щелчками, как учила его Марта, а потом и руками, всем телом наваливаясь на стекло. Ничего не помогало.
Обессиленно он осел рядом, когда Ворс еще продолжал бить.
– Сука. – Кая развернулась, буквально пылая от ярости, и жестко улыбнулась напоследок. – Тебе не победить, мы все равно выживем. Мы будем жить и вспоминать друг друга. Есть вещи, которые сильнее тебя.
А Марта просто улыбнулась в ответ.
– Здесь должны быть только двое. Прости, капитан, – сухо сказал Кост.
В вакууме мыслей Ворса прозвучало два выстрела, оба в точку. Он не успел поймать тела. Как в замедленной съемке, он видел, как осел на пол Дайс, сползла по стене Кая, а на ее груди распустился красный цветок. Почему-то запахло розами, а его слезы так и не пролились по лицу, навеки застыв внутри. Ее последний взгляд был таким же сильным и уверенным, как и всегда. Как в тот первый раз, когда он увидел ее в лесу. Как в тот раз, когда он любил ее на озере. И сейчас глаза говорили то, что уже не могли произнести залитые кровью губы.
Больше, чем простое «люблю». Кая говорила «до встречи».
Он не заметил, как Марта встала, как подошла ближе и замерла, тоже вглядываясь в остекленевшие глаза его любимой, будто ища ответ, которого ей никогда не получить. Будто так же, как он, запоминая ее черты в тысячный раз.
Это был идеальный момент для выстрела, но рука медлила.
Ворс старался удержать значимость настоящего в своей голове, не расплыться на миллионы усталых осколков и не заполнить себя блаженной пустотой до краев. Даже в тысячный раз боль не становилась меньше…
– Мы почти закончили, – устало произнесла Марта и повернулась к своему союзнику. – Ты свободен. Спасибо, Костя.
Кост кивнул, бросил последний взгляд на Ворса и неожиданно отдал честь.
– Удачи, капитан, – серьезно сказал он. Черной, отмороженной ладонью он достал из-за пазухи пистолет, сжал его с болезненным лицом, будто решаясь на что-то. Потом быстро поднял и выстрелил себе в висок. Тело рухнуло на пол, уже залитый кровью Каи и Дайса.
– Я все равно смогу их вернуть, – зло бросил Николай и, стиснув зубы, добавил чуть тише: – И найду способ тебя остановить.
За этими словами рухнули двери, не выдержав напора с другой стороны. В комнату ворвался раненый Эрик, а за ним и другие путники.
Живые, не проигравшие.
Сквозь двери, сквозь крышу, которая пошла трещинами, посыпали крупные белоснежные хлопья. Они кружили в воздухе в безумном танце, словно не желая касаться красных луж внизу.
Эрик замер рядом с Ворсом, сидящим на полу и сжимавшим холодеющую руку Каи. И его отчаянно жесткий взгляд говорил: «Пора!»
Больше Ворс не думал, не останавливался. Марта еще смотрела на путников, заполняющих комнату. На творения Николая, которые, вопреки всему, выживали из раза в раз. А он выхватил пистолет и выстрелил не целясь…
– Капитан, нет! – на долю секунды раньше выстрела сипло выкрикнул Дайс. На его губах выступила кровавая пена.
Ворс продолжил стрелять, так и не поднявшись. Высаживая всю обойму, словно она могла исцелить всю боль его недолгого существования, но было уже поздно.
Марта заметила, и пули растворялись в воздухе, не достигая цели. Лишь самая первая задела ее щеку, расцарапав кожу, пачкая белоснежную кофту и серое пальто. Но она даже не поморщилась.
Ворс разжал ладонь, и с металлическим лязгом пистолет рухнул на пол. В наступившей тишине никто больше не двигался.
– Так нужно, Ворс… Я чувствую это… – тихо, захлебываясь, сказал Дайс.
Илая опустилась рядом с ним и ласково провела рукой по напряженному лицу, убрала прилипшую ко лбу рыжую челку и медленно закрыла его глаза. Больше Дайс не дышал.
– Боролись до конца, – сказала она и вдруг тепло улыбнулась. – Ты справился, Николай.
Снег перестал кружить в воздухе, и весь мир вокруг замер.
Николай так и стоял посреди стеклянного зала, залитого кровью. Злой, растерянный, раздавленный, но готовый бороться дальше. Это еще не конец. Он не позволит этому стать концом!
Марта отошла от бездыханного тела Дайса, от крови, испачкавшей ее обувь, и опустилась в кресло, теперь глядя только на него. Она вновь разрушила его планы, растоптала людей, которые шли за ним. Но так и не отобрала надежду. Возможно, лишь потому, что это больше не в ее силах.
Хотел ли он ее убить? Уничтожить, не оставив и следа ни в одном мире?
Как ни странно, но ответа на этот вопрос Николай не находил, сколь бы глубоко ни заглядывал в себя. Ненависть, закипавшая внутри все последние месяцы, придававшая сил идти вперед, вдруг пропала. Зато он больше не боялся.
– Я хочу поговорить с тобой. Уйми, пожалуйста, эту бурю эмоций, что пляшет на твоем лице, потому что это самый важный разговор в твоей жизни. – Она сказала это так спокойно, словно они снова сидели в маленьком доме у камина, а она давала ему очередной урок, раскрывая тайны мироздания. Лекция, потом практика.
Николай молчал в ответ. Если это очередная провокация, он не поддастся.
Неподалеку замер Ворс, который уже их не слышал. Но его близость по-прежнему придавала сил – как и обещал, он справлялся за них обоих.
– Я всегда говорила тебе, что хаос – суть демиурга. И хочу верить, что ты наконец-то начал познавать эту истину.
– Ты раз за разом убивала всех, кто мне дорог, уничтожала миры, которые я создавал, чтобы показать мне суть хаоса? – Николай хотел сказать это спокойно, попытался подражать ее тону, но получилось просто отвратительно.
Марта отрицательно покачала головой, сделала небольшую паузу, давая ученику отдышаться, и вдруг снова улыбнулась. Такой ее улыбки он не видел никогда прежде.
– Я видела, что ты боишься, – и это единственное, чем я могла тебе помочь, мой друг. Я не могу создать живых людей – и, слепо следуя моим урокам, ты бы тоже не смог. Нам нужен был твой бунт, твое желание идти наперекор системе. Твои силы бороться, Николай. – Она обвела руками застывших путников, надолго остановившись взглядом на Ворсе. – И у тебя все получилось, ты справился.
– Я… Но ведь они…
Ноги подкосились, и стул возник под ним в самый последний момент.
– Ты, Николай. Ты боролся, и в этой битве оживали они. А я прятала вас от пустоты, заметала следы. Чтобы она не нашла тебя раньше времени.
Застывший снег, оранжевые небеса за стеклами, кроваво-красный пол под ногами, тела живых и мертвых рядом с ним – все вдруг потеряло реалистичность. Стало одной из картин на выставке в чудом устоявшем под бомбами музее. Вот только хозяином выставки был уже не он.
Все это было частью плана? Большой игры, в которой он… победил???
– Я больше ничего не понимаю, – пробормотал он, чувствуя, как сильно кружится голова. Схожие ощущения он испытывал только однажды – когда Марта впервые поведала, кто она такая.
– Я рада, что теперь ты готов слушать, – тепло улыбнулась наставница. – Ведь я с самого начала показала тебе этот мир, показала, что бывает, когда надолго оставляешь существовать «неживое». Пустота всегда приходит.
– Я не понимаю…
– Мой мир, – вздохнула Марта. Или Илая? – Когда-то это был мой мир. Вспомни, теперь ты хорошо знаком с его историей. Почему он погиб, как люди, наполнявшие его, сами подписали свой приговор. Николай, все, что ты творил, все, что создавали мы вместе, – это и есть его история. Шаги, по которым он спустился в небытие, испытания, которые не прошел. Гонения за «инаковость», принятие как данности любого абсурда, потеря себя в бешеной гонке за благами… Отмены, обесценивание, равнодушие. – Она ненадолго прикрыла глаза, а потом с трудом продолжила: – Эмоции, чувства пропадали, заменяясь лживыми идеалами, которые через год уже никто не помнил, сменив на новые. И тогда она пришла впервые… Пустота.
Да, она была невидима. И люди не сразу поняли, что она пожирает изнутри, что пришел опаснейший враг. Вселенная требовала очистить мир, который уже сам не чувствовал себя живым. А потом были войны, Оплоты, отчаяние.
Когда некому стало воевать, мы пытались спасти то, что осталось. – Илая снова закрыла глаза и долго молчала.
– Я говорила когда-то, что у меня была лаборатория… Мы искали лекарство от болезни, пожиравшей немногих выживших. Нас осталось так мало, мы работали день и ночь. Если бы это было важно, если бы могло помочь… Пустота разрослась и забирала уже всех без разбору. – Паузы в речи наставницы становились все длиннее. – Отчаяние, ты ведь знаешь, как это. Когда руки сами опускаются и уже неоткуда брать силы идти дальше.
Я смотрела, как умирают все люди, что мне когда-либо были дороги, и ничего не могла с этим поделать. Сколько раз хотела сдаться, но не могла. Пока еще хоть один человек рядом рассчитывал на мою помощь…
Я умерла вместе со своим миром, Николай. Но даже тогда не позволила своему положению стать безвыходным – потому что я здесь и сейчас. Я отказалась от последних чувств, чтобы просто не сойти с ума…
– Кто ты? – Николай с трудом разомкнул губы ради этого вопроса. Потому что только вопросы и остались в его голове, только они что-то значили в это застывшее мгновение.
– Я – последнее живое существо этого мира. И я не знаю, почему я выжила, когда остальные погибли. Возможно, мы лишь фигуры на огромной доске мироздания, и однажды нам откроются все тайны. Но не сейчас.
– Что было дальше?
– Дальше? Я потратила десятилетия в мертвом мире в поисках решения. Раз пустота отказалась меня принять, значит, я могла попробовать бороться. Так и появился ты.
– Кто я, Марта?
– Прости, мой друг, этого ответа у меня тоже нет. Как и каждому из нас, тебе придется искать его самому. Главное, помни – сколько бы раз ты ни упал по пути, важно найти причину, по которой ты поднимешься. Внутри себя, самую важную причину. И тогда даже пустота расступится перед тобой.