Сильно тревожила непогода. Сначала траншеи и дороги забил снегопад. Потом пошел дождь. А. М. Василевский, до этого считавший, что наступление нужно начинать при любой погоде, изменил свое мнение. В донесении Ставке он доложил: «При таком состоянии дорог операцию начинать нельзя... Считаю, что Крымскую операцию можно начинать лишь в период между 15—20 марта. Только к этому времени сумеем иметь на Сиваше две серьезные переправы и сумеем перевезти как на Перекоп, так и на Сиваш все необходимое».
Ставка согласилась с выводами А. М. Василевского. Но операция началась еще позднее — 8 апреля, после того как войска 3-го Украинского фронта освободили Николаев и вышли на направление к Одессе. Боевые действия по разгрому немцев в Крыму развивались успешно.
Находившийся на командном пункте 63-го корпуса начальник штаба фронта генерал С. С. Бирюзов доложил представителю Ставки маршалу Василевскому:
— Войска 4-го Украинского фронта на сивашском направлении прорвали основные позиции противника и продолжают наступление. — И добавил: — От имени командования фронта разрешите, Александр Михайлович, передать вам ключи от Крыма.
А. М. Василевский поблагодарил за ободряющий доклад и пожелал войскам новых успехов.
Сколько времени потребуется, чтобы взять Севастополь? Этот вопрос тщательно обсуждался в штабе фронта. Гитлеровцы, как известно, бились у его стен 250 суток.
А. М. Василевский сказал:
— Наше время исчисляется часами. Верховный Главнокомандующий требует в кратчайший срок преодолеть укрепленный район и овладеть Севастополем.
9 мая Севастополь — город немеркнущей воинской славы — стал свободным. Это было радостное событие для всех советских людей. Однако для А. М. Василевского оно омрачилось тем, что, не доехав до города, в районе Мекензиевых гор, его автомашина наскочила на немецкую мину и он был ранен.
Встречи на фронтовых дорогах
В апреле Генеральный штаб вплотную приступил к разработке плана Белорусской операции. Находясь на 4-м Украинском фронте, решавшем задачи освобождения Крыма, А. М. Василевский ежедневно передавал своему заместителю А. И. Антонову соображения по плану, возможным направлениям главных ударов советских войск, оценку обстановки на лето.
Около середины апреля в Ставке состоялся первый обмен мнениями. Г. К. Жуков и А. И. Антонов считали, что главной задачей на лето 1944 года должно стать освобождение Белоруссии. Верховный Главнокомандующий, хотя и знал, что А. И. Антонов выражает мнение начальника Генерального штаба, попросил секретаря соединить его с 4-м Украинским фронтом.
— Посмотрим, что предложит Василевский, — сказал он.
— Вы не могли бы прилететь посоветоваться о плане на лето? — спросил Сталин. — А что у вас под Севастополем?.. Ну хорошо, оставайтесь, тогда пришлите лично мне свои предложения на летний период.
Это, конечно, не было формальным вниманием к мнению А. М. Василевского. В коллективном полководческом опыте, на который опиралась Ставка при оперативно-стратегическом планировании военных действий, его мнение имело первостепенное значение. Высокий профессиональный авторитет начальника Генерального штаба создавал необходимые предпосылки для успешного руководства ходом вооруженной борьбы.
Прилетев в Москву, А. М. Василевский включился в разработку плана. Еще более детально вник в него, когда оказался на вынужденном постельном режиме после аварии под Севастополем. У Верховного на совещании с командующими были рассмотрены планы операций по каждому фронту.
В окончательном виде план, получивший название «Багратион», был утвержден 30 мая. Разработанная карта и приложенные к ней краткие пояснения были подписаны заместителем начальника Генштаба А. И. Антоновым.
План был грандиозен. Он отражал не только возросшие возможности страны, армии, но и высокий уровень военного искусства советского командования. Было задумано разгромить вражескую группу армий «Центр» мощными глубокими действиями четырех фронтов. Войскам ставилась задача освободить Белоруссию, выйти к побережью Балтийского моря и к Восточной Пруссии, рассечь стратегический фронт врага. Планировалось окружить группировку противника, уничтожить отступающие войска, форсировать водные преграды.
В ходе подготовки операции А. М. Василевскому пришлось заниматься большим кругом проблем. Много внимания уделялось, как всегда, увязке плана с материальным обеспечением войск. Генштаб успешно осуществил крупную перегруппировку войск.
Как только Ставка дала директиву о наступлении в Белоруссии, А. М. Василевский сосредоточил внимание на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах. Это было не случайно. Их командующие И. X. Баграмян и И. Д. Черняховский, как пишет С. М. Штеменко, еще не имели достаточного опыта организации и ведения фронтовых операций большого масштаба. Помощь представителя Верховного Главнокомандования была кстати. И. Д. Черняховский с большой радостью воспринял прибытие А. М. Василевского. 4 июня А. М. Василевский уже находился в штабе 3-го Белорусского фронта, расположенном в лесу близ города Красное на Смоленщине.
Этот последний этап его работы в войсках по заданиям Ставки характеризовался исключительной напряженностью и конкретностью. Знакомство с подготовкой войск к операции он начал с 5-й армии генерала Н. И. Крылова, которой отводилась роль ударной силы в наступлении. Проверил решение командарма, практические меры начальников родов войск. Большое внимание уделяет использованию артиллерии и увязке действий пехоты, танков, артиллерии, авиации между собой.
Затем представитель Верховного Главнокомандования отправляется в штаб 1-го Прибалтийского фронта и в его 43-ю армию. Ее командующий генерал А. П. Белобородов вспоминает, что прибыл он под фамилией Васильев. Афанасий Павлантьевич интересно описал внешность Александра Михайловича: одет в комбинезон, скрывающий погоны, «статный, с открытым лицом, проницательными глазами». Начальник Генерального штаба ознакомился с ходом перегруппировки, сосредоточения войск, с боевой подготовкой, решением командарма о наступлении. Интересовался бытом войск, встречался с солдатами и офицерами, спрашивал, регулярно ли получают горячую пищу, письма, газеты, книги. Тут же ставил перед командованием армии задачи по устранению недостатков в организации фронтового быта солдат.
В 6-й гвардейской армии А. М. Василевский детально изучал оборону противника. Соблюдая требования военной тайны, он вместе с И. X. Баграмяном приехал в 154-ю гвардейскую дивизию под видом комиссии. Возглавлял ее командующий генерал И. М. Чистяков. А. М. Василевский и И. X. Баграмян были рядовыми членами. «Комиссия» составила акт, в котором отмечалась в целом высокая боеготовность личного состава. В то же время указывалось на плохие подъездные пути, отсутствие запасных позиций и т. д.
Главный смысл своей поездки «комиссия» не раскрыла. Когда генерал И. М. Чистяков докладывал Военному совету фронта о готовности войск армии к проведению операции, И. X. Баграмян спросил:
— Иван Михайлович, не разгадали вашу «комиссию» в 154-й дивизии?
— Нет, там не оказалось никого, кто знал бы нас в лицо, — ответил генерал Чистяков, — правда, командир дивизии передал разговоры офицеров, что комиссия какая-то странная. Уж очень интересовалась противником.
Доклад командарма был утвержден. А. М. Василевский еще раз попросил обратить внимание на темп наступления. Поинтересовался настроением личного состава, информированы ли воины о зверствах гитлеровцев. В заключение сказал:
— Вашу армию, товарищ Чистяков, я знаю. Вам было трудно под Сталинградом и Белгородом, но не думайте, что тут будет легче прорвать оборону, которую противник готовил три года... Сделайте все, чтобы была сохранена внезапность вашего главного удара.
Вспоминая этот период, И. X. Баграмян пишет, что Александр Михайлович вникал во все детали плана предстоящего наступления.
Поездки следовали одна за другой.
В 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта А. М. Василевский, заслушав доклад командующего К. Н. Галицкого, отправляется на передний край 88-й дивизии. С помощью стереотрубы внимательно осмотрел оборону гитлеровских войск, где советским командованием был намечен главный удар. Вывод: противник прочно и искусно укрепился. Заслушал решение командиров 36-го и 8-го гвардейских стрелковых корпусов о прорыве.
В 99-й гвардейский стрелковый полк 31-й гвардейской стрелковой дивизии прибыл во время обеда. Направился в одну из рот. Солдаты его окружили, а один, обращаясь к А. М. Василевскому, сказал:
— Товарищ маршал! Просим пообедать с нами.
Александр Михайлович ответил:
— Спасибо за приглашение. А откуда вы меня знаете?
Ответил другой солдат.
— Хоть вы и в комбинезоне, но мы вас сразу узнали, — сказал он. — Мы москвичи, бывшие ополченцы и не один раз видели вас на фронтовых дорогах.
Все уселись под березкой. Необыкновенно вкусными показались маршалу борщ и гречневая каша. Обед прошел быстро. Настроение было приподнятое, как всегда после общения с солдатами.
А после обеда снова дела. А. М. Василевский сделал разбор подготовки к боевым действиям, дал указание провести с каждой ротой и батальоном два-три тактических учения с боевой стрельбой.
На командном пункте представитель Ставки А. М. Василевский занимался вопросами, затрагивавшими интересы обоих фронтов. В связи с тем что отставал от графика подвоз войск, боевой техники, боеприпасов, особое внимание привлекал железнодорожный транспорт. А. М. Василевский вызвал своего заместителя генерал-лейтенанта А. Г. Карпоносова, отвечавшего за средства военных сообщений, просил усилить контроль за работой железных дорог.
По давно установленному правилу Василевский, где бы ни находился, к исходу дня обязательно отсылал донесение в Ставку. В тот раз он писал: «Подготовка к выполнению Вашего задания идет полным ходом, с отработкой мельчайших деталей... Уверенность в успехе у всех полная».
Через два дня его вызвали в Москву. Верховный Главнокомандующий решил посоветоваться с начальником Генерального штаба о ходе событий на севере. После того как войска Ленинградского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом овладели первыми двумя оборонительными полосами вражеских войск на Карельском перешейке, встала задача штурма третьей линии их обороны.