студенты и преподаватели частенько благодарили за помощь кто шоколадкой, кто баллом на контрольной работе.
В-третьих, два прекрасных друга и комната в студенческом доме. Не так плохо, согласитесь, не безнадега.
Хендрик действительно развелся. Отдал все вещи, даже за свой счет перевез к маме. Правда, был момент, когда казалось: вернется, раздумает. Хендрик тогда обнял, поцеловал. Явилась Франка, закатила скандал. Бывший муж на нее рыкнул, напомнив, что она ему пока никто. Засомневалась, что он женится. Пусть Франка с животом, но, похоже, разочаровала любовника. Увы, я ошиблась: они помирились. Видела потом, как ходили в обнимку. Франка жалась к Хендрику, с обожанием заглядывала в глаза. При встрече, потупившись, извинилась за все, поблагодарила за мужа.
Не выдержав, уехала к матери: больно и гадко. Но и там не задержалась, метнулась в Вышград. Лаэрт со мной: не желал бросать зареванную девицу. Хендрик, к слову, эльфа видел, многозначительно хмыкнув, обронил: не сомневался, я быстро найду замену. За слова бывшему мужу пришлось ответить. Весь город слышал мои обвинения. Лаэрт с трудом оттащил, а бывший назвал истеричкой.
Не спорю, выглядела я ужасно. Глаза вечно красные, волосы космами в разные стороны, одета абы как, лишь бы не голая. Вечно скулила, жаловалась. Если бы не Лаэрт, спилась бы: спиртные напитки дарили мнимое состояние покоя, стирали память, приглушали боль.
Оставалось надеяться, расстояние и время лечат. Туда, где Хендрик и Франка, я больше ни ногой. И к маме пока тоже: все напоминает о бывшем муже.
Может, не такая плохая идея – Школа иных? Там точно не дадут предаваться унынию.
В студенческом доме до сентября предстояло жить в одиночестве – еще один повод свихнуться. Самое поганое, Лаэрт тоже торчал в пыльном, душном летнем городе, а ведь его родные целый год не видели.
– Агния, никуда я не уеду! – не поддавался на уговоры друг. – Не хочу найти по осени иссохший труп.
– У меня отец – некромант, – апатично ответила я, уставившись в потолок.
Рядом валялись свертки. Выбросить бы: куплено на деньги Хендрика.
– С этого места поподробнее. – Лаэрт всеми силами старался вырвать меня из лап тоски.
Промолчала и уткнулась лбом в стену.
Не хочу, ничего не хочу. Ни есть, ни говорить, ни думать, ни гулять. Эльф все в город тянет, каштаны поесть, сбитня попить, звезды ночью посчитать. На столе букет сохнет. Третий уже.
– Агния, не изображай живой труп! – настырный эльф встряхнул за плечи. – Из-за одного козла жизнь не кончилась.
– Он не козел, а сволочь, – поправила я.
– Агния, я пошел за магистром Ксержиком! – пригрозил эльф и, плюхнувшись на постель, принялся щекотать. Я отбрыкивалась.
Устав бороться, Лаэрт отступил и встревоженно напомнил:
– Ты третий день ничего не ешь.
– Человек может месяц жить без еды, – процитировала заученный факт из учебника и, приподнявшись на локте, ласково добавила: – Со мной все хорошо, иди, веселись.
В окно било яркое солнце, радостно щебетали птицы, а мне хотелось тишины и темноты. Вот и сидела в духоте, лишь бы ничего не видеть и не слышать.
– Ладно, если тебе нужен некромант, будет тебе некромант, – хмыкнул Лаэрт.
Ушел, наконец. Можно лежать и спать. Потом выползти на кухню, выпить чаю и снова на боковую в царство полумрака.
Надеялась, друг сдался, оставил меня в покое, но надежда – существо ветреное.
– Юноша, я не люблю розыгрышей. Трупом тут и не пахнет. – Голос Ксержика услышала задолго до того, как тип ввалился в комнату.
Только папаши для полного счастья мне не хватало! Еще один кобель!
– А это что?
Издевается?! Встрепенувшись, обернулась.
Я, по мнению Лаэрта, труп?
Плюхнулась обратно, хотя к стенке поворачиваться не стала.
Плевать, согласна стать учебным пособием по летаргии.
– Трупы смердят и не дышат. Эй, девушка, кикиморы в список домашних животных не входят, нечего их плодить!
Промолчала, но мужчины оказались настырными, пришлось отправить в дальний путь и указать адрес. Реакция оказалась неожиданной.
– Все с ней в порядке, – авторитетно заявил некромант. Определил на глаз, глянул с порога, и все. – При наличии мужчины и постели и вовсе проблем нет: женская истерия быстро лечится. Стоило отрывать меня по пустякам! Словом, третий лишний, и я пошел.
– Она ничего не ест, лежит постоянно, – эльф поспешил сменить тему.
Спать со мной ему не хотелось, мне с ним, естественно, тоже, но как это объяснить некроманту? Для него, похоже, не существовало ни дружбы, ни морали. Немудрено, учитывая историю моего рождения.
Алоис недовольно цокнул языком и развернул лицом к себе.
– Значит, так, красотка: встала и пошла на рынок. Полагаю, ректор не оценит труп студентки в качестве подарка к новому учебному году. Гляди, заберу с собой, вмиг очухаешься! Мои студенты любую меланхолию лечат. Инстинктом самосохранения. Агния, кончай плодить сырость! – прикрикнул некромант и насильно усадил.
В руке оказался носовой платок. С чего такая забота? Или папаша не выносит слез? Ну да, кривится. Плевать, хочу и буду плакать.
Или подушкой в него запустить? Такой же козел, как Хендрик! Наверняка охмурил маму, влюбил, получил свое и бросил. Ушел тайком, искать другую.
Шумно высморкалась и, свернувшись калачиком, замерла.
Уходите все. Мне никто не нужен.
– Вы ее отец? – сообразил Лаэрт.
– Отец не отец, но без меня это чудо лакричное на свет бы не появилось. Если честно, не радует.
Меня тоже, но терплю ведь?
Настырный некромант усадил и хмыкнул:
– Такие веки только у пьянчуг! Ты тут сколько дней квасила? Поставь такую на тракте, даже в темноте никто не возьмет.
– В темноте только вы шляетесь, невелика потеря! – окрысилась в ответ и стукнула кулаком по запястью.
Хоть бы почувствовал! Неужели я так обессилила!
– А тощая! – не унимался Алоис. – Ветром в спокойную погоду унесет. Скелеты и то привлекательнее. Слышь, чудо, чем мужиков брать собираешься?
– Каких мужиков? – не поняла я и, воспользовавшись моментом, когда Ксержик ослабил хватку, плюхнулась обратно.
– Любых, – закатил глаза некромант. – Не вечно же в девках сидеть, слезы по неизвестно кому лить. Эй, – велел он Лаэрту, – раздвинь занавески! Будто сырой склеп, право слово!
Заморгала, когда солнце, отразившись от зеркала, попало прямо в глаза. Попыталась выставить мужчин вон, но получила лаконичный ответ: вперед ногами. Пришлось сдаться на милость превосходящих сил.
Лаэрт вытащил сундук и, не смущаясь, начал копаться в вещах и белье. Ксержик сотворил кувшин воды и устроил мне головомойку. Выглядело это так: «комплимент» по поводу внешности, которая отпугнет умертвие, макание в таз, и снова. Оставалось терпеть и пытаться не захлебнуться. Алоис сильный, не сбежишь.
– Решено, девушка, стану брать на кладбище. Сколько сил мне сэкономишь! – Некромант поймал брошенное Лаэртом полотенце и вытер плоды своих стараний. – Остальное сама. Переодеваешься, причесываешься и спускаешься. Станешь скулить, куплю ошейник и поводок.
– Зачем? – не поняла я, отжимая волосы.
– Воют собаки, а если человек, разговаривай. Лучше учи демонов. Я учебник достану – мать родную забудешь, пока все обороты запомнишь. Заодно хоть одну темную дисциплину освоишь.
Мужчины вышли, оставив одну. Снова легла, уставившись в потолок, потом нехотя поднялась. Вдруг Алоис не шутит, действительно, как собачку, потащит? Видимо, закопалась, раз в комнату без стука вломился Ксержик со словами: «Не померла?» Прикрывшись, напомнив о том, что я женщина, а он – мужчина.
– Вот оно как! Я-то считаю себя бесполым существом, потому как кровосмешения не одобряю. – Ловкие пальцы Алоиса умудрялись застегивать пуговицы и отбивать попытки покарать наглеца. – На голове – воронье гнездо, ноги босые… Я с таким чучелом на людях не появлюсь, – скривился Ксержик и лукаво шепнул: – К мальчику присмотрись. Помогает. Он сказал, тебя муж бросил. Нашла из-за чего переживать! Вон сколько мужиков в академии, выбирай любого. У нас тоже хватает. И брюнеты, и шатены, и блондины. Забеременеть не рискуешь: мальчики пуганые, помнят, за такое исключают.
Не прошло и пяти минут, как некромант вытащил в холл и передал Лаэрту. Ксержик чуть задержался, деловито проинспектировав кухню. Констатировал полное запустение и против воли скормил мне шоколадку, дабы «не тащить бесчувственное тело».
Направились мы, вопреки ожиданиям, не к воротам, а к преподавательской столовой. Не ради прогулки, а ради акта насилия: Алоис держал, а друг кормил. Давилась, но глотала подогретый завтрак.
– В чем душа держится? – горестно прокомментировала забиравшая посуду повариха.
– Душа с телом связана иначе, – авторитетно заявил Ксержик. – Она-то в порядке, а остальное откормите.
– Зачем вы со мной возитесь? – поинтересовалась у некроманта, когда мы поравнялись с воротами. – Я чужая, не воспринимаю вас как отца.
– Благодарение богам, что не воспринимаешь! – Алоис даже знамение сотворил. – Чего вожусь? Не хочу воскрешать. В академии некроманта-то нет, меня заставят.
– Значит, поплакаться можно? – уцепилась за возможность проявить слабость.
Какое же яркое солнце! Совсем от него отвыкла!
Оказывается, трава зеленая, кустарники цветут. Красиво! И липа, сладко пахнет липой.
– После дождичка в четверг. Ладно, пошли, – Алоис легонько толкнул в спину, – овощей и молока купим, чтобы Агния Выжга не стала последней в роду. Потом займем твои мозги демоническим.
Значит, не шутил. Дурно!
Ксержик тащил меня, будто козу на веревочке, не обращая внимания на спуски и подъемы. Он прекрасно освоился в Вышграде, прямым путем вел на рынок. Лаэрт куда-то пропал, защитить некому. Ну и правильно, друг и так по моей милости торчал в городе.
Попыталась сбежать, сославшись на безденежье. Увы, Алоис обещал по доброте душевной дать в долг.
– Я ваша дочь! – возмутилась, позабыв на время о горе. – Могли бы и подарить!