Сгусток боли пульсировал под ребрами в районе желудка, будто от удара ногой. Боевая магия! И ведь Осунту Тшольке не накажут.
– Доброй ночи! – сладко пропела «хвостатая» стерва, едва ли воздушный поцелуй не послала. – Дорогу сама найдешь, а нет, так одной бездарью меньше.
Осунта ушла, а я лежала на снегу и смотрела на небо. Мысленно сто раз распяла мерзавку, но в реальности, увы, не могла с ней соперничать в силе. Однако спускать выходку Тшольке не собиралась. Отомстить можно не только с помощью кулаков.
Кое-как, кряхтя, поднялась и еще раз помянула Осунту недобрым словом: она испортила новое платье.
Потирая ушибленные места, зашагала к дому соперницы. Снега достаточно, на сотню снежков хватит.
Раз! Первый полетел в окно спальни Тшольке. Булыжник, конечно, доставил бы больше радости, но обожду до весны. Терпение украшает женщину.
Сотворила светлячок и продолжила незатейливую месть. Выведенное снежками короткое слово смотрелось эффектно и, главное, отражало суть владелицы. На меткость не жаловалась – спасибо рогаткам. Деревенские девчонки и мальчишки с ними не расставались.
– Вам не стыдно?
Вздрогнула и обернулась. Так увлеклась, что не услышала шагов.
Лазавей с укором смотрел на меня.
Стыдливо опустив глаза, погасила светлячок, надеясь до утра скрыть художества на окне.
– Что у вас с Осунтой?
Лазавей зажег свой светлячок и поднял на уровень моего лица. Сам магистр предпочел остаться в тени. Похоже на допрос!
– Ничего, – не собиралась поддаваться на провокацию. – Спасибо за чай, магистр Лазавей, и спокойной ночи.
Не сработало. Магистр отпускать не собирался. Он перевел взгляд на полушубок и нахмурился.
– Это Осунта? – Палец ткнул в самое большое пятно.
– По дороге испачкалась, – как на духу, соврала я.
Рассказывать об угрозах Тшольке не собиралась. Пусть она ябедничает любовнику, я решаю проблемы сама.
– Агния, ответьте честно, а не так, как сейчас. – Догадался! – Олифу вы стащили?
Стало невыносимо жарко, даже расстегнула шубу. Жаль, Марра и Оликес не подарили крыльев, а демоны не настроили персональный портал. Однако сдавать Светану не собиралась. Пусть лучше на меня думает. В конце концов, подруга не для себя старалась.
– Агния, я никому не скажу, – увещевал соблазнитель, придав лицу невинное выражение. – Просто «да» или «нет».
– Не нужна мне ваша олифа! – прошипела я и дала деру.
Лазавей оказался проворнее.
– Ш-ш-ш! – Он погладил по спине и отпустил.
Сдается, ответ на вопрос уже не требовался.
– Больше так не делайте. Хорошо, Агния?
Кивнула и, осмелев, обняла. Лазавей стоял так близко, искушение столь велико! Эдвин ничего не имел против.
Дыхание магистра шевелило волосы. Шапочку я благополучно потеряла в сугробе, но и без нее в объятиях любимого тепло.
Мы простояли так пару минут, а потом магистр напомнил: время позднее, пора спать. Как и обещал, он проводил до студенческого дома и на прощание строго-настрого, уже как преподаватель, запретил лазить по чужим жилищам.
Глава 17Страшнее женщины зверя нет
Утро началось на редкость паршиво. Нет, изначально ничего не предвещало беды. Проснулась я в приподнятом настроении, позабыв об испорченном платье. Светана уже встала и успела упорхнуть вниз, в помывочную. Мне тоже пора бы, а то там очередь, на занятия не успею.
Зевнула и накинула поверх ночной рубашки халат. Ноги привычно нашарили тапочки и понесли плохо соображающее тело к лестнице. Туда же стайками стекались другие студентки.
Плотнее запахнула халат. Общеобразовательный факультет, конечно, ярмарка невест, но не все учащиеся женского пола.
Лелея мечты о безоблачном счастье с Эдвином, едва не налетела на Светану. Вернее, это она налетела на меня и отчаянно потянула обратно в комнату. Выглядела подруга странно: бледная как полотно.
– Ты чего? – вырвалась и покрутила пальцем у виска.
– Не ходи туда! – Светана испуганно оглянулась, будто за ней гнался оборотень, и заступила мне дорогу.
– Тебе кошмар приснился? – попыталась отодвинуть подругу, но не тут-то было! Пришлось драться. Никогда бы не подумала, что Светана такая сильная. Где только мышцы прятала? – Светана, хватит дурить! Грязной на занятия не пойду, и так времени в обрез, еще ты со своими фокусами.
– Спасибо скажешь! – насупилась подруга. – Лучше грязной, но живой. Я ее случайно увидела, сразу поняла: по твою душу.
Сомнительно, чтобы в студенческий дом пробралась нечисть, значит, внизу человек, а людей я не боюсь. Теперь-то знаю, почему меня вечно тянет в самую гущу событий – дочурка некроманта иначе не может.
Кое-как избавилась от Светаны и бегом спустилась на первый этаж.
Все как обычно, никто нас не атаковал. Спокойные студенты переговариваются, смеются. Перезанималась Светана, надо бы учебники на ночь отбирать. Демонология до добра не доводит! Мне тоже как-то приснился гуль – кладбищенский трупоед.
Окончательно проснувшись – хоть за это спасибо! – завалилась в помывочную и икнула: прислонившись к стене, меня дожидалась Осунта Тшольке. Наглухо застегнутая, в куртке под горло… и с кастетами на пальцах. Она убивать пришла?!
Мама!
В последний раз я так боялась в Ишбаре, когда улепетывала от нежити.
Может, и тут?.. По стеночке, по стеночке. Подумаешь, грязная, нечесаная, зато живая.
Перехватив мой испуганный взгляд, Тшольке убрала оружие во внутренний карман куртки и небрежно пояснила:
– Забыла после тренировки снять. Разговор имеется.
– Продолжение ночного?
– Прямое, – улыбка Осунты напоминала оскал.
Она отлепилась от стены и лениво шагнула ко мне. Я – от нее.
– Деточка, ты непонятливая или я недостаточно ясно объяснила? Ручонки от мужика убери, а то нечего тянуть будет.
– Вы мне угрожаете? – обвела глазами девчонок, беря их в свидетели.
Только вот навострившие уши студентки не горели желанием после давать показания, быстро вытирались и юркали за дверь.
– Что ты, – от слащавости тона тошнило, – предупреждаю.
Раз так, я услышала, Тшольке может уходить.
Повесила халат на крючок, нашла свободное местечко, открыла кран – и полетела лицом вниз, расквасив нос о пол.
Девчонки завизжали и бросились врассыпную. В мгновение ока помывочная опустела.
Осунта ухватила меня за волосы и вздернула на ноги. Развернула лицом к себе и прошипела:
– Чем вы вчера занимались? Вы любовники?
– Не ваше дело! – огрызнулась, хлюпая кровоточащим носом.
Внутри все клокотало.
По какому праву Осунта такое себе позволяет?! Я и раньше не замечала в ней аристократического происхождения, а тут манеры и вовсе кабацкие. Тролли, и те воспитаннее, сразу не бьют по лицу.
– Мое дело, разведенка деревенская! – Новый удар, теперь в живот. В глазах на миг потемнело. – На чужое не зарься!
– Магистр Лазавей в курсе, что он ваш? – прохрипела роковой вопрос. Если бы Осунта не держала, корчилась бы на полу. – Может, он меня любит? Может, мы вчера…
Договорить не успела: взбешенная Тшольке толкнула под струю с явным намерением утопить. Наглотавшись воды, едва не захлебнулась. Прокашлявшись, развернулась и полоснула ногтями по самодовольному лицу обидчицы. Та окончательно сошла с ума. Сбив с ног, она вновь засунула меня под потоки воды и открыла краны на полный оборот.
Отчаянно извивалась, судорожно крутила головой в поисках спасительного воздуха, но Осунта держала крепко.
– Запомни, хорошенько запомни это утро, – наклонившись к самому уху, прошипела она. – Узнаю, что вертишься вокруг Эдвина, сделаю все, чтобы вылетела из академии. Не исключат, так в Школу иных сошлют. Отступись, вертихвостка!
– Так замуж не терпится, что насильно жениха в Управу поволочете?
Чтобы избавиться от мертвой хватки Тшольке, пришлось пожертвовать клоком волос.
Кое-как отползла в сторону.
Холодная рубашка липла к телу. Она ничего не скрывала, и Осунта поспешила оценить мою грудь и бедра. Судя по всему, увиденное ей не понравилось. Тшольке презрительно скривила губы и отвернулась. На мой вопрос она так и не ответила. Воспользовавшись моментом, поднялась на ноги и ухватила Осунту за хвост.
Сочащаяся кровью царапина украсила щеку соперницы.
Дотянулась!
Тшольке отскочила, побагровела и рявкнула:
– Сегодня же пробкой из бутылки вылетишь из академии!
– Ректору расскажу, – размазывая кровь, пообещала я. – И покажу. А еще отцу напишу.
– Пугаешь папочкой, девочка? – Осунта обошла меня по дуге. – Напрасно!
Пока я придумывала ответ, Тшольке гордо удалилась, громко хлопнув дверью.
Выдохнув, стащила грязную мокрую рубашку и кое-как ополоснулась. Меня пошатывало, живот ныл, но я упрямо заставляла себя вставать под струи.
Запахнувшись в халат, подобрала с пола ночнушку и решилась глянуть в зеркало. Красавица! Следы побоев не замаскируешь, даже не знаю, к лучшему или к худшему. За любовь к преподавателю по голове не погладят, зато Тшольке накажут.
Робко приоткрылась дверь, и в помывочную заглянула староста. Обнаружив меня живой, она с облегчением вздохнула и участливо спросила:
– Агния, ты как? За что она тебя?
– Личное, – буркнула я, пытаясь высушить волосы полотенцем.
Посвящать студенческий дом в причины ссоры не собиралась.
Нужно попасться на глаза магистру Лазавею, пусть полюбуется на месть ревнивой любовницы. Уверена, магистр не оценит.
Светана при виде меня пришла в ужас, но не удержалась-таки, напомнила: она-де предупреждала.
Полежала немного, дождалась, пока тупая боль стихнет и оделась. На занятия, разумеется, опоздала, но магистр Анук, преподававшая основы арифметических вычислений в магии, не отругала, а отправила в лазарет. Ладно, полежу с ватой в носу на кушетке у магистра Аластаса.
В учебном корпусе царила небывалая тишина. В полном одиночестве я плелась по коридору. Задумавшись, едва не получила дверью по лбу. Возмущаться не стала: лицо и так произведение искусства, хуже не стало бы.