Пальцы Эдвина сжались. Зашуршала сминаемая бумага – магистр забылся и случайно испортил чью-то работу. Не жалко, все равно лист в кляксах. И шутника тоже. С удовольствием бы присоединилась к разговору.
– Что у тебя с сущностями? – Эдвин успокоился и вернулся к насущному. Умел он испортить вечер! – Я просто так зачет не поставлю, учи.
– Завалишь, чтобы не испортить репутацию? – снова положила голову ему на плечо.
Как хорошо, что любимый не верил сплетням! И как хорошо, что есть место, где можно укрыться от тревог. Сидеть вот так, смотреть на огонь в камине, разговаривать.
– Агния, – Эдвин отложил студенческие работы и потрепал по волосам, – помнится, я давно объяснял: мухи отдельно, пирожки отдельно. Я ни-ког-да, – он зачем-то, видимо, чтобы лучше поняла, произнес по слогам, – не поставлю зачет за красивые глазки.
Тяжело вздохнула и понуро кивнула.
Ясно, никаких свиданий, одни книги. Треклятые сущности никак познаваться не желали, Эдвин помогать не собирался: мол, все студенты равны. Хотя бы не твердит, что академия не женское дело.
– Отчего пригорюнилась, русалочка? – любимый обнял и поцеловал. – Ты не дурочка, разберешься.
Твоими бы устами, Эдвин!
Слухи прекратились внезапно. Поговаривали, к этому приложил руку ректор. Охотно верила: студенты просто так языки не прикусят. Особо отличившиеся, помятые после объяснений с Лаэртом, подходили с извинениями, только девчонки продолжали бухтеть. Как же, кручу роман с преподавателем и отказываюсь просить о маленьких одолжениях.
Поймав в коридоре, Эдвин доложил: сплетник пойман. Им оказалась Осунта Тшольке. Конечно, у кого еще яда больше, чем у змеи, а любовные обычаи демонов – настольная книга? Любимому стоило большого труда меня успокоить. Я порывалась найти «хвостатую» и устроить темную. Пускай она магичка, не спущу! Жаль, после происшествия в помывочной не уволили! По мне – основания налицо. Зато теперь штрафом не отделается, так и заявила Эдвину.
– Ты сама виновата, – неожиданно заявил он. – Зачем над ней издевалась? Я, конечно, не оправдываю Осунту, но с жалостью к ней лезть не следовало. Осунте и так плохо, а тут ты победой хвастаешься.
Фыркнула и проводила глазами группку шушукающихся подружек. После истории с демонами хотелось их из вредности окликнуть и подтвердить, именно я любовница магистра Лазавея, могу расписку дать. Право слово, скоро косоглазие заработают.
– Значит, Осунта жертва, а я злой гений? – закипала, словно забытый на плите чайник.
– Не утрируй! – попросил Лазавей и заторопился на лекции.
А после занятий ко мне в комнату явилась Тшольке и положила на стол накрытый полотенцем пирог. Трогать его боялась: вдруг под тканью змея?
– Извини, – процедила гостья, одарив взглядом убийцы. – Желаю счастья!
И ушла, громко хлопнув дверью.
Светана взглядом спросила: «Что это было?» Пожала плечами, решив не порождать новую волну сплетен. Осунта, судя по всему, сдалась. И верно, наши пути больше не пересекались.
Слухи о разгульной жизни преподавательской пассии к маю улеглись. Началась сессия, все засели за учебники. Я тоже, буквы по ночам снились. Эдвин частенько вытаскивал из-под моей головы книгу, будил и отправлял домой. Он сам запирал библиотеку и подновлял защитные заклинания.
Когда выдавалась свободная минутка, любимый помогал готовиться к экзаменам. Его методы отличались от методов Алоиса, терпению Эдвина можно только позавидовать. Но ведь и Школа иных – не академия, некромантов нужно держать в ежовых рукавицах.
С грехом пополам получила оценки не ниже пяти. Эдвин поставил шестерку, не помогло ни обиженное «Я учила!», ни полный мольбы взгляд. Справедливости ради, Лазавей не занизил оценку, просто вопрос выпал каверзный. Зато по демонологии единственная из всей группы заработала девятку. Еще бы, с такой насыщенной жизнью в Ишбаре!
После сессии встал вопрос о поездке в Ишбар: надо помочь Маргарите и Ксержику. Пока доберусь, мачеха родит. Имена для маленьких не придумала, а надо бы, чтобы Алоис за дверь не выставил. Он, думаю, пошутил, но лучше подготовиться.
Эдвин согласился помочь с «доставкой», но жить у Ксержиков не собирался:
– У меня дела, Агния, прости. До конца июля побудешь без меня.
Наши отношения продолжались, но, увы, не переросли в нечто большее. С радостью перебралась бы к Эдвину, но он не предлагал. Однако я не теряла надежды, старалась окружить его теплом и уютом, чтобы постепенно стать незаменимой.
Подарки и цветы кончились, по лавкам отныне бегала одна. В тот день как раз решила прикупить подарки родным. Накладное это дело! Семьи-то две, никого нельзя обделить.
К матери бы съездить нужно, но не успею. Ничего, на зимних каникулах навещу. Свежий воздух, еда, тишина – красота!
Прогуливаясь по базару, задержалась у лотка с лентами и нечаянно толкнула какую-то женщину.
– Осторожнее, корова! – огрызнулась та.
Голос показался знакомым, и я обернулась.
Франка! Занесло попутным ветром!
Она тоже меня узнала, поджала губы, попятилась. Решила, космы повыдергиваю? Вот еще, дело прошлое, совет да любовь!
Улыбнулась, поздоровалась, поинтересовалась, какими судьбами.
Подурнела красотка, расплылась в талии, хотя в груди прибавила. Ни в какое сравнение со мной. Я с Эдвином расцвела, тростинка тростиночкой. И не в чепце, а в соломенной шляпке.
Оказалось, Франка приехала вместе с мужем – Хендрику понадобилась консультация по магической части и так, амулет прикупить. Расспрашивать подробнее не стала, о ребенке не заикнулась и благополучно бы пошла дальше, если бы не бывший. Словно демон, он возник из-под земли, такой же красавчик, не изменился. Женщины провожали восхищенными взглядами, как в былые годы. Вероломный супружник привычкам не изменил: мазнул зеленым глазом по каждой хорошенькой мордашке, оценил достоинства фигуры. Значит, Франка не смогла удержать, бегает, кобелек! Только мне теперь все равно, ничего в груди не шевельнулось.
При виде меня Хендрик помрачнел, а я сладенько улыбнулась.
Что, не радуешься цветущему цвету лица? Траур надеть или платье наподобие тряпки твоей супруги? Увы и ах, Хендрик Выжга, на тебе свет клином не сошелся, надеюсь, скоро сменю фамилию.
– Добрый день, Хендрик. Как поживаешь? – выпалила на одном дыхании, стреляя глазами.
– Спасибо, хорошо. А ты неплохо выглядишь, – Хендрик подошел, встал подле жены. – Все учишься?
«Учишься» он произнес с оттенком презрения.
Кивнула и напоказ сотворила маленький огненный шарик.
Хендрик выпучил глаза от удивления, даже рот открыл.
Что, съел? Бездарь я, глупая баба, которая в столице позорилась? Ничего, каждому свое. Кому Франка, кому Академия магии.
– Как? – глухо спросил бывший муженек. – У тебя же дара нет!
– Некромантская кровь, – с деланым равнодушием просветила любопытного и дернула плечами. А, сущая мелочь. – От отца досталась. Только он сильный, а я так, слабенькая.
– От отца? – нахмурившись, переспросил Хендрик.
– Ну да, не в капусте ведь меня мать нашла.
Вот и гадай, кто мой отец и почему бывшая так изменилась. Тут, конечно, заслуга Хендрика, но благодарности он не дождется. Если бы не развелся, не попала бы в Ишбар, не выучила бы демонический и не встретила бы Эдвина.
– Ты некромантка? – не веря, рассмеялся Хендрик. – Полно заливать!
– Полгода в Школе иных отучилась, – пусть не верит дальше. – Можешь написать Маргарите Тайо, проверить. Теперь переводчицей с демонического подрабатываю. Если какие проблемы с красно-синими, скажи, у меня там знакомые. А сейчас прости, не хочу заставлять Эдвина ждать.
– Кто такой Эдвин? – глухо полюбопытствовал изменщик.
По щекам заходили желваки.
Хендрик, только не говори, что ревнуешь! Франка в тебе дыру взглядом прожгла, а ты так откровенно на меня пялишься. Наверняка знаешь Маргариту Тайо, понял, что недалекая супружница хорошо в жизни устроилась.
Жалеешь? Так не я на развод подала, профукал, милый, свое счастье.
– Мужчина, Хендрик, – рассмеялась я. Ничего в душе не шевельнулось, все умерло. – Жених. Могу познакомить. Он о тебе знает.
Может, действительно свести? Удавится чета Выжга от зависти. Бывший при всей своей красоте Эдвину в подметки не годится.
– Хендрик, нам пора, – сердито топнула ножкой Франка.
– Тебе пора, ты и иди, – огрызнулся Хендрик. Он приосанился и пожирал меня взглядом. Если дальше так пойдет, о воскресших чувствах заговорит. – Сын заждался, пока ты соизволишь оторваться от тряпок. Спихнула на бабку – мать, называется!
История повторялась, только теперь ругали не меня.
Наплевав на приличия, расхохоталась и, извинившись, скрылась в торговых рядах. Взгляд Хендрика жег спину, но я не оглянулась.
Какая ж я глупая была, за такого человека замуж вышла! Ну, маг, ну брюнет зеленоглазый, но кобель и сволочь. Учился наверняка неблестяще, раз осел в маленьком провинциальном городке, по деревням мотался. Словом, любовь разум застила.
– Агния! – окликнул голубок.
Послала Хендрику воздушный поцелуй и крикнула:
– Желаю счастья и здоровья сыну! Хочешь, заходи, только поспеши: мы послезавтра уезжаем.
Не зашел. Впрочем, не сомневалась. Для прошлого нет места, когда есть новое «мы».
Ишбар встретил проливным дождем и холодным ветром. После солнечного Вышграда показалось, будто окунулась в осень. Эдвин попенял: надо было теплее одеваться, а не щеголять в коротком платьице.
– Между прочим, тебе оно нравится, – поддела я, зябко кутаясь в протянутую куртку. – Или ты просто любишь рассматривать коленки?
Лазавей хмыкнул и провел рукой по лбу. Забеспокоившись, набросилась с вопросами, не тяжело ли ему, попеняла, почему не отправил меня верхом.
– Потому, – лаконично ответил Эдвин. – Агния, Ишбар не Оморон, с меня не убудет.
М-м, еще одного трупа не переживу.
Ничего, поест, отлежится, выспится.
Нас вынесло на окраине Ишбара, неподалеку от школы. Могла выбрать любое место, но решила не пугать народ возникшими из ниоткуда магами. Себя я отныне тоже гордо именовала магичкой (или магиней, как пытался переучить говорить правильно Эдвин), потому как умела колдовать.