Сейчас он отбывает свой срок в королевской тюрьме, учитывая важность дела — пожизненный. Или до тех пор, пока не прекратит упрямиться, но в последнее верилось мало. Маги всегда были излишне горды и склонны к упорствованию в самых нелепых вещах. Так, ни один волшебник, из какого рода он бы ни происходил, никогда не согласится называться ни сэром, ни бароном, ни графом, ни герцогом, но всегда и везде подпишется только магом. Дворяне называют волшебство презренным ремеслом, сами маги — искусством и наукой, но суть не меняется: даже признанные законом маги не являются самыми благонадёжными жителями королевства, и от них в любой момент можно ожидать самых диких выходок.
По счастью, волшебники, прошедшие обучение в Коллегии, приносили присягу и клятву короне никогда не использовать свои умения и знания в тёмных делах, ниже в заговорах против королевской семьи. Но были и клятвопреступники, а были люди, отказывающиеся проходить обучение. Последние, вне зависимости от честности их намерений, считались преступниками по самому факту своего существования. Любой, обнаруживший у себя магические способности обязан явиться в Коллегию для обучения или блокировки излишнего дара, в противном случае его ждёт насильственная блокировка и тюрьма. А уж незаконных огненных волшебников и вовсе ждёт сожжение, если они не вступят в огненный орден на севере, что молится богу пожаров и никогда не отпускает своих.
Я выписала все случаи применения белоцвета. Трижды им пользовались воры для запутывания следов (это из тех, кто всё же умудрился попасться), четыре раза маги для сокрытия своей незаконной деятельности, два раза преследуемые исчезали бесследно, а королевским слугам только и оставалось, что выжечь заросли белоцвета, и один раз тот самый осуждённый маг совершил путешествие за гребень восточных гор. Негусто, учитывая заманчивые свойства запрещённого растения и рассказ осуждённого. Пусть он не назвал имён, но всё же понятно, что там, за горами, можно встретить немало наших соотечественников, пользующихся полной свободой и почётом вместо заслуженных ими кандалов. В таком духе я и составила отчёт.
— Закончила? — недовольно спросил начальник архивов. — Долго же ты копалась. Неси теперь сама, я всех посыльных отпустил уже.
От возмущения я выпрямилась, и моя рука сама собой нащупала пенал.
— Я не посыльная! — отрезала я. — И по поручениям бегать не буду.
— Ишь ты — не буду! — фыркнул начальник. — Да другая на твоём месте бегом бы побежала относить. Шутка ли — сам Везер Алап запрос будет визировать. Потёрлась бы у руководства перед глазами, глядишь, и избавились бы мы от твоей унылой фигуры.
— Сам Везер Алап? — поразилась я и послушно подхватила папку с отчётом. — Но почему?
— Так Коллегия же запрос прислала! — удивился моему вопросу начальник. — Кто ещё с ними разбираться будет? Ты иди-иди, пошевеливайся!
И я покорно пошла в левое крыло Ведомства, поднялась на третий этаж, чтобы толкнуть дверь кабинета в самом конце коридора. По уставу подчинённые не стучались: предполагается, что начальство всегда готово нас принять и ничего от нас не скрывает. Ещё в коридоре я услышала успокоительный бас начальника Ведомства:
— Вы совершенно правы, милейший Залемран, но забываете, что благодарность и доброта вашего друга имеют очень мало преимуществ перед законом, тогда как скрываемые им сведения необходимы для полноценной работы Ведомства. Если желаете, я могу предоставить вам свидание с тем, чтобы вы сами поговорили с упрямцем, однако…
В этот самый момент я перешагнула порог, отмечая про себя, что посетителем начальника является простолюдин или маг, раз Везер Алап не упоминает в обращении титулов. Скорее маг — ведь запрос, ответ на который я несу, был из Карвийна. Едва я вошла, как начальник Ведомства поднялся на ноги: он был человек старой закалки и знал, как полагается приветствовать дворянку, даже если это всего-навсего последняя из его подчинённых. Посетитель остался сидеть, опустив голову и внимательно изучая какие-то бумаги. Маг, окончательно убедилась я: простолюдин вскочил бы одновременно с дворянином. Стриженные под горшок волосы, острый нос и тонкие губы, общее выражение незначительности, присущее низшим сословиям, и при этом — отличный костюм из тонкой шерсти (даже у Куарта не было такого), который указывал на занимаемое его владельцем положение. А ведь он довольно молод, старше меня всего лишь на пять-шесть лет, как можно судить по виду. Значит, незаурядный человек, если сумел добиться аудиенции у всесильного Везера Алапа.
— Вот, милейший Залемран, — проговорил начальник, забирая у меня папку. — Ответ на ваш запрос. Если желаете, вы можете ознакомиться с ним сей же час, а леди этнограф Элесит ответит на ваши вопросы.
Маг рывком поднял голову и уставился на меня так, будто увидел призрак.
Глава четвёртаяо том, как покрывать должностные преступления
— Вы простите меня, — не поднимаясь с места, заговорил маг, — но леди этнограф больна?
Везер Алап нахмурился. Ещё не хватало, чтобы о Ведомстве пошла слава, будто у нас держат больных сотрудников!
— Нет-нет, — поспешила я разуверить мага. — Благодарю вас за заботу, но я совершенно здорова.
— Не может быть! — воскликнул волшебник, очевидно, забыв о цели своего пребывания здесь. — Вы больны — и вы сами не видите этого? Неужели вам самой не ясно? Ваше лицо, взгляд… худоба… движения… руки… Вы позволите вас осмотреть?
Начальник Ведомства осуждающе кашлянул.
— Каждый месяц к нашим сотрудникам приходит лекарь из храма знаний, — официальным тоном сообщил он. — Нет никаких оснований беспокоиться за здоровье леди этнографа Элесит.
— Да что же это такое! — вскочил на ноги маг. — Вы двое ослепли? Посмотрите сами!
Он порывисто схватил меня за руку, и я сжала зубы, чтобы не застонать от боли: от простого прикосновения кисть словно прошило сотней мелких иголок.
— Глядите! — воскликнул волшебник, протягивая мою руку начальнику. — Разве вы не видите симптомов?!
— Сколько я могу судить, леди этнограф совершенно здорова, — холодно ответил Везер Алап. — Во всяком случае, она, по моему мнению, не собирается подавать прошение об освобождении её от работы, не так ли, леди этнограф Элесит?
— Н-н-нет, — промямлила я, чувствуя, как покрываюсь холодным потом. Сказавшихся больными людей в Ведомстве лишали жалования на всё время болезни и после на тот срок, который требовался для приведения заброшенных дел в порядок. Лучше свалиться мёртвой на рабочем месте, нежели признать себя больной. Исключение возможно только в одном случае…
— Конечно, я не могу игнорировать мнение квалифицированного мага, — продолжал Везер Алап. — Если вы считаете, что моя сотрудница больна… Это может быть заразно?
Я похолодела ещё сильнее. Заразная болезнь — это увольнение и штраф. Куда я пойду?
Волшебник смерил меня задумчивым взглядом, в котором не было ни понимания, ни сочувствия. Поднёс мою руку к глазам, перевернул и осмотрел ладонь. Всё это время я стояла ни жива ни мертва и с замиранием сердца ждала приговора.
— Нет, — ответил, наконец, маг. — Эта девушка не заразна, но ей необходимо лечиться.
Девушка! «Эта девушка»! И так обратиться к кому?! Ко мне, к леди этнографу! Я в гневе вырвала руку и положила её на заткнутый за пояс пенал. Верх неразумия — начинать драку в кабинете начальника, но есть предел того, то может вытерпеть даже самый дисциплинированный сотрудник Ведомства.
— Выбирайте выражения, как вас там, — отрезала я. — Сэр Везер Алап, вы позволите мне?..
— Останьтесь, леди этнограф, — сухо ответил начальник. — Я надеюсь, у милейшего Залемрана есть вопросы касательно собранных вами материалов и он соблаговолит о них вспомнить.
— Материалов? — растерянно переспросил маг, ошеломлённый полученным отпором. — Ах, да. Благодарю вас, сэр Везер Алап, я действительно хотел бы посмотреть их прямо сейчас, в вашем присутствии и в присутствии этой девушки.
Везер Алап указал мне на кресло поблизости от себя.
Маг закончил свои расспросы не раньше, чем колокол пробил десять раз. Это означало, что я могу сегодня не возвращаться в архивы, и это же значило, что я весь день провела в Ведомстве, не прерываясь на посещение столовой залы. Когда Везер Алап открыл дверь, выпуская меня из своего кабинета, от голода и усталости я едва могла идти.
— Послушайте! — догнал меня в конце коридора волшебник. — Милая девушка, вы…
Здесь не было начальника Ведомства, и некому было предотвратить назревающую ссору.
— Я вам не милая девушка! — прошипела я в лицо магу и выхватила из-за пояса тяжёлый пенал. — Милейший как-вас-там, извольте обращаться ко мне с подобающим почтением!
Против ожидания маг не ответил на вызов, как сделал бы любой дворянин, и не рассыпался в извинениях, как поступил бы на его месте простолюдин. Он только отступил на шаг и устало потёр лоб.
— Вы, кажется, обижены, — мягко проговорил волшебник. — Мне очень жаль, если я показался вам невежливым.
Его слова подействовали на меня гораздо хуже, чем если бы он полез в драку. Я попятилась, заслоняя лицо рукой, которую немедленно защипало, как от ожога крапивой. Когда-то давным давно, когда я ещё не сидела весь день за работой, я обжигалась крапивой… и даже, кажется, лазила по крышам в Варусе… Или это было во сне?
— Если вы объясните, как к вам лучше всего обращаться, мы могли бы вести разговор в более приятном тоне, — предложил волшебник, подходя ближе.
— Не ваше дело! — выкрикнула я и убежала прочь.
Ночью кошмар повторился — за тем исключением, что я не могла идти от слабости, и страж буквально волок меня перед собой. Двери-лестницы-коридоры, кабинеты и пустые спальни с потайными ходами, в темноте Ведомство кажется незнакомым и страшным. Ни шороха, ни скрипа, только тишина и дыхание спящих, а то мимо прошмыгнёт кошка, которой не на кого охотиться и которую днём прикармливает повар. Непонятные шипящие слова всё легче срывались с моего языка, а левая рука светилась всё ярче и ярче, болела всё сильнее и сильнее. К утру страж снова швырнул меня в мою комнату, издевательски пожелав на прощание приятных сновидений.