Ковек покорно перевёл эти слова, и Залемран кивнул.
— Да, — подтвердил он. — В столице действительно начали расследование пропаж девушек в южных лесах. Но, сколько я знаю, его уже закончили.
Тиселе подтвердила это спокойным кивком. Ученики магистра обменялись беспокойными взглядами. Может, дикарка и впрямь прибыла из Элойзы? А разве это что-то меняет?
Кикса перехватила эти взгляды, и снова вмешалась в разговор мужчин.
— А как становятся ведьмами? — тихо спросила она, глядя прямо в свою тарелку. — Они ведь не маги, верно? Чем они от нас отличаются?
Залемран ненадолго задумался. Его ученики насторожились.
— Как бы тебе объяснить… — начал он. — Всё дело в векторах силы. У магии он положительный, поэтому она может лечить и созидать. У обычного человека заряда нет никакого. А ведьмы…
— У них заряд отрицательный, верно? — уточнил Ковек.
— Да нет, — поморщился Залемран. — Тогда бы они не могли жить. Они всё-таки тоже люди. Просто ведьмами становятся неправильно воспитанные волшебницы. Или такие, которые вовсе не проходили обучения. Открытие способностей ударяет им в голову, они начинают испытывать их, пытаются решить свои мелкие проблемы… в итоге заряд сил разбалансируется, и образуется что-то вроде дырок. Они, соответственно, уравновешиваются равными областями положительного заряда. В сумме у ведьмы заряд практически нейтральный, но эти дыры или пустоты… Они всё время требуют заполнения, и поэтому ведьма постоянно нуждается в магической подпитке извне. Создавая заклинание, ведьма всегда сплетает отрицательную и положительную стороны волшебной силы, из-за чего её магия питается силой жертвы. Таким образом, ведьму практически невозможно победить, а сама она может колдовать, не уставая, очень долго.
Танар и Ковек переглянулись, здорово встревоженные вердиктом учителя. Всё это они слышали и раньше, но наивно верили, что магистр должен знать средство. Только вот спрашивать его они собирались не в присутствии варварки.
— И как тогда с ними бороться?! — выпалил более нервный Танар. — Ведь должен же быть метод!
— Метод есть, — сухо произнёс удивлённый горячностью ученика Залемран. — Но позвольте напомнить, юноша, что я не преподаю боевой магии, и, если вы желаете получить подобные навыки, вы ошиблись наставником.
Танар покраснел, получив выговор, и Ковек поспешил вмешаться:
— А разве не про вас говорили, магистр, что вы выиграли пять магических поединков подряд, и ничуть не устали?
Залемран усмехнулся воспоминанию.
— Во-первых, это были не поединки, а дуэли с секундантами, которые прикрывали наши горячие головы. И без моего… хм… в общем, мне туго пришлось бы, будь это поединки. А во-вторых, умение расплетать чужие заклинания очень далеко от настоящих боевых навыков… и, в то же время, всегда пригождается на практике. Предваряя ваши вопросы — именно ему я вас и учу, молодые люди…
— А мужчины не становятся ведьмами? — перебила его Кикса. Залемран, уж на что был рассеянным человеком, а всё же обратил внимание на необычное поведение ученицы. Это на неё так день, проведённый дома, повлиял? Не стоило отпускать девчонку гулять, ей, видно, забивают голову всякими глупостями такие же, как она, пустые девицы. А тут никуда не ходила, и даже расспрашивать начала. А там, глядишь, и уроки понимать будет…
— Нет, дитя моё, — мягко ответил магистр. — Только не спрашивай, с чем это связанно — я не знаю. Может, мужчины реже отвлекаются на жизненные мелочи, и чаще ставят перед собой великие цели, когда открывают в себе волшебную силу. А, может, для нас меньше значат душевные невзгоды. Но мужчины ведьмами не становятся никогда.
— А говорят, женщины вообще не должны становиться магами, — вспомнил Ковек. — Женщины-маги — ошибка природы, верно, магистр Залемран?
Кикса бросила на него негодующий взгляд, но не решилась спорить. Танар рассмеялся так, что даже поперхнулся.
— Ты это Леани пойди расскажи, — весело посоветовал он. — Ей как раз сегодня было не с кем подраться!
Залемран строго посмотрел на шутника, но, увлечённый своей идеей, Танар даже не заметил укоризненного взгляда наставника.
— Не совсем, — ответил Залемран Ковеку. — И уж точно это не относится к огненным магам.
— А к обычным? — спросила ободрённая этим ответом Кикса. Залемран виновато развёл руками.
— Ну, как тебе сказать… В древности, ещё до основания Карвийна, магу наследовал не его сын, а сын сестры или дочери. Вместе с волшебной силой он получал и имущество, тогда как родные дети должны были осваивать другое ремесло. Сегодня мы предполагаем, что магия передаётся по женской линии, женщины наследуют её и передают своим сыновьям, но сами не могут овладеть спящим в них могуществом. А мужчины — передать его по наследству. Наверное, природа так рассудила, чтобы человечество не уничтожило её на заре своего существования.
— Если женщина не может воспользоваться своим могуществом, — рассудительно произнёс Ковек, — волшебниц вовсе не должно быть. А они есть. Та же Леани. Заклятые, опять же. Ведьмы.
— Что касается Заклятых, тут нам ничего не известно, — сообщил Залемран. — Считается, что они нашли способ как-то пробуждать дремлющую в них силу… но сто лет назад их изучением никто всерьёз не занимался, хватило того, что отогнали от городов. А Леани… Когда маги построили Карвийн, они стали жить в своём окружении, и жениться на сёстрах своих товарищей. Это позволило магам установить ту же систему наследования, какой придерживалось остальное королевство. Однако пришлось отказаться от древних предрассудков о женской бездарности. Мать, в чьей крови дремлет могущество, и отец, в чьей крови оно бурлит — такая пара может породить волшебницу точно так же, как и волшебника, вот и всё.
— Кстати, говорят, у такой девочки не может быть детей, — заметил Танар и покосился на наставника. Не потому ли тот отказывается жениться на дочери Браннита, а?
— Вздор! — отрезал Залемран. — Та же Леани — маг уже не помню в каком поколении, по обеим линиям причём. Но вот предположения, что у такой девочки родится только девочка, и у той только девочка, и так далее, — оно не лишено оснований. Во всяком случае, опровержений этого факта я пока не встречал.
Разговор сам собой затих, и больше уже не возобновлялся. Танар и Ковек переглядывались с таким азартом, что магистр мысленно прощался с мечтой отдохнуть после обеда. Тиселе смотрела вокруг безо всякого выражения. Смертные мальчишки раскусили её. Она оказалась недостаточно хороша для того, чтобы прятаться среди тесных стен. Плохо. Очень плохо. Что скажет страж, когда питомица вернётся в леса ни с чем? Кикса опасливо поглядывала на ведьму и как будто собиралась что-то сказать. Наконец, Залемран доел поданный к столу сыр, допил вино и поднялся. Это послужило сигналом и для остальных.
— Магистр! — наперебой закричали ученики. — Вы должны нас выслушать! Пойдёмте в лабораторию!
Залемран вздохнул, смиряясь со своей участью. Тем временем Кикса нагнулась к Тиселе и, пользуясь тем, что мужчины на них не смотрят, тихонько шепнула:
— Скажи, что все ещё хочешь спать. Пожалуйста! Это важно!
Тиселе с трудом удержалась, чтобы не шарахнуться, когда чужие зубы оказались так близко от её уха, но сумела взять себя в руки, и кивнула. Сразу же за этим Залемран перевёл на неё пристальный взгляд.
— Прошу прощения, я не был к вам внимателен, леди, — вежливо, но ничуть не пытаясь подделываться под степные обычаи, произнёс он. — Быть может, вы захотите поговорить со мной — сейчас или чуть позже?
Тиселе покосилась на Киксу — и увидела напряжённые, чего-то ждущие серо-голубые глаза девочки. На дне их что-то отсвечивало, что-то светилось красным… Ах, да! Это блюдо на столе отражалось в глазах Киксы.
— Благодарю тебя, добрый хозяин, — ответила она на языке степей. — Рада буду я говорить с тобой под твоим шатром, но одолела меня усталость, и как милости прошу я у тебя — отпусти меня продолжить мой отдых!
Залемран вопросительно взглянул на Ковека, и ученик перевёл ему слова ведьмы. Похоже, странная варварка не собирается нападать… может, и правда пришла из степей, и даже не знает, что в королевстве такие, как она — вне закона. Их гонят от стен городов, и только на окружающих деревни частоколах вешают ящики с едой, чтобы ведьмы не вовсе помирали с голоду. Когда лепёшка исчезает, крестьяне кладут на её место ещё еду и что-то из одежды, но если пропадёт ещё и это подношение — две недели не будут ничего класть, чтобы ведьма здесь не задерживалась. Их щадят, потому что ведьмовство — это болезнь, от которой нет лекарства, но не терпят рядом с людьми. А эта и впрямь как будто только из степей вылезла. Потому и колдует, не скрываясь, небось.
Магистр, выслушав перевод, благодарно кивнул. Возиться с дикаркой ему не хотелось.
— Кикса, — позвал он. — Могу я надеяться, что ты позаботишься о гостье?
Девочка буркнула что-то вроде согласия, и магистр ушёл в лабораторию, увлекаемый возбуждёнными своими открытиями учениками.
— Маленькая сестричка?.. — спросила на степном языке Тиселе, как только девушки вернулись в комнату Киксы, и тут же перешла на язык королевства. — Ты хотела поговорить со мной? О чём же?
Кикса плотно прикрыла дверь, села на кровать и потянула за собой Тиселе. Едва гостья уселась, как девочка обхватила её за шею и шёпотом выпалила в самое ухо:
— Они тебя разоблачили! Убегай скорее!
Тиселе со свистом втянула воздух и прошипела самую злую угрозу на языке леса. Ведьме она заменяла человеческие ругательства. Кикса отпрянула, но рук не разжала. Это… удивляло. Ни один человек ещё не относился к Тиселе по-доброму, если знал, кто она такая. Да если и не знал…
— Зачем ты говоришь мне это, сестрица? — спросила ведьма. Ей в самом деле было интересно. Девочка из страны тесных стен предупреждает её — зачем? И что за искра тлеет под оковами, наложенными на душу и волшебную силу девочки?
— Ты ведьма! Заклятая! — всё так же шёпотом воскликнула Кикса. — Они убьют тебя, если сумеют!