— На что ж им такая опасность? — удивилась я, сбиваясь с официального тона опроса.
— Никакой опасности, — пожал плечами маг. — Ведьмы там очень редки.
— Но всё-таки, — не отставала я. — Зачем нужен этот… резервуар с магической силой?
— Как зачем? В случае опасности, обвала, скажем, или землетрясения, староста использует её для спасения людей и их имущества.
— Ах, да, имущество, — спохватилась я. — Кому там принадлежит земля? Скот? Руда?
— Как я понял — всем вместе. В тех условиях попросту невозможно одному поддерживать своё поле или пастбище. Но они как-то делят доходы, причём не поровну, а в зависимости от силы, которую вкладывают в общий труд. В быту они почти не пользуются заклинаниями, и вся их магия уходит в общий котёл. Но я видел, как двенадцатилетний мальчишка остановил небольшой обвал. Это было изящно проделано, я бы так не смог. Я имею в виду, что они не только наделены большой силой, но и умеют её применять, когда это необходимо.
— О, — только и ответила я. Целая страна магов, живущих на началах полного равенства, не могла не пугать слугу короны. — А что вы можете сказать об их языке? Вы писали, что он был вам незнаком.
Маг помедлил.
— Да, поначалу. Но, раз вы, — он кивнул на нас с начальником, — спрашиваете, скажу ещё кое-что.
— Мы вас внимательно слушаем, — заверил его Везер Алап, делая какие-то пометки на листе бумаги.
— Мне кажется, их язык происходит от нашего, — признался маг. — Они иначе произносят слова, я сначала никак не мог уловить ничего знакомого, и они совершенно не используют слова, заимствованные нами у Империи. Мне пришлось бы долго объяснять им… ну, скажем, чем занимаются в Этнографическом ведомстве или что такое дипломатия.
— Даже так? — поднял брови начальник. — Вы не думаете, что жители этой страны — потомки сбежавших от нас магов?
— Я этому не удивлюсь, — подтвердил волшебник. — Их страна недоступна ни для какого другого пути. С запада и юга — непроходимые горы, с востока и севера — гибельные болота. Они живут в полной изоляции ото всех, кроме случайных гостей. Не могли же они возникнуть из камня!
— В самом деле, — кивнул Везер Алап. — А много к ним попадает людей?
— Я не знаю, — покачал головой маг, и я заподозрила, что он солгал. — Вряд ли очень много: белоцвет вянет, когда кто-то проходит через круг, и, пока он не восстановится, им нельзя будет воспользоваться.
— Понимаю, — проговорил начальник Ведомства. — Теперь скажите, как специалист — отличается ли их магия от той, которой пользуетесь вы сами и ваши товарищи?
Маг, казалось, заколебался.
— В основном нет, — наконец, ответил он. — Я говорю, конечно, не о конкретных заклинаниях. Наша наука ушла далеко вперёд, с тех пор, когда они, как я думаю, перешли через горы, они тоже что-то придумывали. Но сам принцип — он одинаков… в основном.
— То есть есть и какие-то принципиальные отличия?
Волшебник покачал головой.
— Я плохо помню, сэр. Но что-то зацепило моё внимание.
— Хорошо, оставим этот вопрос, — предложил Везер Алап. — Вы можете сказать, сколько человек может пройти через круг белоцвета?
И снова в ответе волшебника прозвучала фальшивая нота:
— Три-четыре — самое большее, сэр. И после этого цветы будут вялыми ещё несколько месяцев.
— Очень хорошо, — кивнул начальник Ведомства. — Но, прошу прощения, леди Элесит, я вас прервал ваши расспросы. Продолжайте.
— Нет, то есть да… — собралась с мыслями я. — Архивы рассказывают о древнем племени, оттеснённом нашими предками на юг и на восток. Однако их язык отличался от нашего, и нет сведений, владели ли они магией. Так почему…
— Я не видел ваших архивов, — поднял руку маг, делая упор на местоимении. — Во всяком случае, ваши предки оттеснили дикарей на западную часть гор, и было это не менее двух тысячелетий, не так ли?
— Да, возможно, — растерялась я, обескураженная ударением, которое маг делал на слове «ваши». Впрочем, маги всегда были странными людьми и противопоставляли себя всем остальным сословиям королевства.
— И как вам должно быть известно, с нашей стороны королевства в горах никто не живёт. Вероятно, они или погибли в горах или спустились с них и смешались с вашими предками, а нынешние жители гор населяют совсем другое место и попали туда совсем в другое время. Вы хотите ещё о чём-то спросить?
— О, о многом! — воскликнула я. Надо было узнать, как женятся эти люди, как воспитывают детей, уважают ли мужья жён, а жёны детей, и, кроме того…
— Прошу меня простить, леди, — улыбнулся маг, который, как только я стала задавать вопросы, казалось, проникся ко мне некоторым уважением. — Но мне пора идти по другим делам и на многие вопросы я ответить не успею.
— Но ведь завтра вы вернётесь? — огорчилась я.
— Если вы этого хотите, — вежливо ответил он. — Но я полагал, что вы собирались говорить со мной о новом приобретении короны, а послезавтра я собирался уехать из Элойзы..
— В самом деле, — согласился начальник. — Мы увлеклись, прошу меня простить. Последний вопрос, мастер Вийник, и мы вас отпустим. Завтра же вы будете говорить только с леди Элесит.
— Согласен, — усмехнулся волшебник. — Задавайте свой последний вопрос.
— Во что верят жители той страны? — выпалила я. Из всех не заданных вопросов этот показался мне самым важным. — Каким богам они поклоняются?
— Не нашим богам, это точно, — пожал плечами маг. — Я не слышал от них ни одного слова на эту тему. По-моему, они верят только в одно: любое поклонение опасно и может разрушить мир.
— Вот как? — поднял брови начальник.
— Их мир, я имею в виду, — поправился маг. — Страну.
— И с чем это связано, вы не знаете? — уточнил Везер Алап.
— Не имею ни малейшего представления. Могу я идти?
— Разумеется, — отпустил мага начальник Ведомства. — Завтра, я надеюсь…
— Да, сэр, я помню, — небрежно ответил волшебник и ушёл, едва кивнув нам на прощание. Когда за наглецом закрылась дверь, Везер Алап рассмеялся.
— Сэр? — удивлённо посмотрела на него я.
— Прошу прощения, дитя моё, — хмыкнул начальник. — Меня позабавило поведение нашего нового друга.
— Маг, — поморщилась я. — Их воспитывают безо всякого почтения к тем, кто их выше и знатнее.
— Вот как. — Везер Алап внимательно посмотрел на меня. — Занятно.
— Сэр? — насторожилась я, почувствовав в голосе начальника что-то странное.
— Неважно, дитя моё. Лучше ответьте мне, когда вы отправлялись в свою первую экспедицию, каким вы видели своё будущее? О какой награде вы мечтали?
— Вы же знаете, сэр, — удивилась вопросу я. — Представление ко двору и потомственное дворянство.
— Да-да, конечно, дитя моё. Ну, а после? Если бы вы смогли отличиться и дальше?
Я растерялась. Это я помнила всегда, как манящую и недостижимую мечту.
— Дворянское звание для будущего супруга и выделение своего феода с правом построить там крепость.
— А вы когда-нибудь задумывались, что последняя награда предназначалась только для женщин? — огорошил меня начальник.
— Нет, сэр, — ответила я. — Но почему?
— Ну, а где корона могла бы выделить вам феод, вы задумывались?
— Нет, — обескураженно призналась я. В самом деле, страна была поделена между городами и владениями баронов на западе. Найти ничьи земли было совершенно нереально, а старинные роды не торопились оставаться без наследников.
— Как и все ваши товарищи, — хмыкнул начальник. — Всё очень просто, дитя моё. По замыслу Ведомства, отличившиеся девушки должны были быть выданы за безземельных рыцарей или ополченцев, которые будут возведены в рыцарское достоинство. И феод новой чете должен быть выделен не в сердце королевства, а на фронтире, с тем, чтобы они устанавливали власть короны на новой земле. По замыслу, рыцарь держал бы замок и обеспечивал порядок на земле, а его леди давала бы ему советы по тому, как обращаться с завоёванными народами.
— Но зачем? — не выдержала я. — Зачем непременно женить? Неужели они не могли бы просто вместе работать? И какую награду получали мужчины-этнографы?
— Свадьба нужна была для того, чтобы и слуги короны, и варвары видели — здесь только один хозяин, не два. Чтобы все решения воспринимались как единые. А что до мужчин-этнографов, то мы получаем то же, что и другие дворяне кисти — продвижение по службе. Как, ты думаешь, я стал главой Ведомства?
— Выслужили, сэр, — ответила я. Это знали все. — За ваше исследование степняков и успешное…
— Я помню, дитя моё, — остановил меня начальник. — Одним словом, продвижение по службе всегда считалось мужской наградой. Однако…
— Сэр? — затаила дыхание я. Казалось, начальник подводил меня к какой-то очень важной мысли, но я всё никак не могла угадать, к какой.
— Зачем, как вы думаете, я принял вашу личную присягу? — вместо объяснений спросил Везер Алап. Я в изумлении уставилась на него: ответа я не знала. Но признаться в этом не успела: начальник поднял руку, призывая к молчанию, и продолжил: — Конечно же, не для того, чтобы решать ваши мелкие дрязги и наказывать ваших обидчиков. Мне нужен доверенный человек, такой, которому я могу поручить любое дело, и положиться на его слово, как на собственное. Вы понимаете меня?
— Но, сэр! — запротестовала я. — У вас полно более опытных подчинённых.
— Разумеется, — спокойно признал Везер Алап. — Но только ты принесла мне личную присягу.
— Но вы могли бы… — промямлила я и осеклась, увидев, как начальник качает головой. Внутри всё похолодело при мысли о том, что Везер Алап собирается поручить мне какое-то страшное дело, из которого я, быть может, не выберусь живой…
— Ты, конечно, можешь отказаться, — задумчиво проговорил начальник. — Я не попрекну тебя и словом, но, мне кажется, ты не хуже меня понимаешь, что верность — понятие обоюдное.
Сглотнув, я кивнула. Никогда раньше, читая красивые старые истории, я не задумывалась о том, что желанный титул однажды свяжет меня по рукам и ногам моим же собственным словом.