— Прекрасно! — матушка Элсо победно улыбалась. — Это называется разделить с кем-то пламя. Сейчас ты сделала это с моего разрешения, но однажды сможешь забрать чужой огонь без согласия. Теперь давай наоборот.
— Наоборот, матушка? — пискнула ошеломлённая Кикса.
— Выпусти пламя одновременно со мной. Позволь огню слиться с огнём. Почувствуй моё пламя как своё собственное.
— Но я…
— Ты сможешь, — нахмурилась женщина. — Да, тебе больно и страшно, но это огонь. Здесь не имеют смысла слова. Только на грани ты можешь его прочувствовать. Ты должна уметь брать под контроль не только своё, но и чужое пламя. Итак. На счёт три. Ну же!
Кикса до крови прикусила губу и повиновалась. Удерживать пламя вместе с матушкой было сложно. Огненная волшебница была сильной, её огонь был как лесной пожар, а у самой Киксы — как пламя свечи. Девочка несколько раз срывалась, но постепенно привыкла к жару и смогла поддерживать ровное горение.
— Отлично! — скупо улыбнулась Элсо. — А теперь измени цвет пламени.
Девочка попыталась и в пламени замелькали синеватые язычки.
— Нет, — нахмурилась Элсо. — Ты красишь только свой огонь. Ты должна воздействовать на общее пламя. Почувствуй его… вот так. Глубже. Ещё. А теперь…
Пламя полыхнуло синим, потом ярко-алым, потом зелёным и вдруг взорвалось. Киксу отбросило назад, она упала и больно стукнулась.
Матушка Элсо покачала головой.
— Больше контроля, девочка, — проворчала она. — Ты сорвалась. Что ж… На сегодня урок закончен. Завтра урок начнётся после утренней молитвы.
— А закончится? — пискнула Кикса.
— Когда свалишься, — пожала плечами волшебница. — Иди к себе. Сестра Ферфи принесёт тебе масло от ожогов. И помни — никому ни слова! Для всех остальных ты просто девочка, которая не может сдержать своё пламя.
— А для вас, матушка? — осмелилась спросить Кикса.
Лицо волшебницы осветила скупая улыбка.
— Для меня ты будешь тем, кем себя покажешь. У нас слишком мало времени. Когда замажешь ожоги, потренируйся с пламенем свечи. Повтори то, что я тебе показывала и вспомни детские уроки.
— Да, матушка.
Девочка уже было притворила за собой дверь и вдруг вспомнила просьбу Тиселе.
— Ты ещё здесь? — недовольно нахмурилась Элсо.
— Да, матушка, я хотела… я не знала… я вспомнила…
— И о чём же?
— Я вспомнила, чего хотела ведьма! — выпалила девочка.
— Вот как, — усмехнулась волшебница. — И что же она говорила?
— Про печати… — промямлила Кикса под недоверчивым взглядом волшебницы. — Она… она хотела их забрать.
— Печати? — подняла брови матушка Элсо. — Не магию?
— Только печати. Она говорила… говорила… что ненавидит братьев ордена! Что посчитается с ними!
— Вот как, — повторила матушка Элсо и странно усмехнулась. — Что ж, передай своей ведьме, что это дурацкая затея. Невозможно набросить печати на мага, который извергает пламя. Только когда его огонь будет укрощён, только тогда накладываются печати, и не раньше. Ты поняла?
— Да, матушка, но это вовсе не…
— Иди к себе. Завтра урок начнётся с утра.
— Да, матушка.
Маги из Карвийна устали. Их растолкали задолго до рассвета и тут же потребовали, чтобы они вместе с одетыми в бледно-жёлтое мальчишками приняли участие в колке дров. С тех пор они успели почистить лошадей, натаскать воды, поправить крышу у какого-то сарая, расчистить дорожки и сделать ещё много такого, для чего у себя в Карвийне они привыкли использовать магию или поручать слугам.
Стоило им присесть, как появлялась новая группка послушников и вежливо спрашивала, не будут ли гости так любезны присоединиться к ним в их скромных трудах. О, нет, нет, пожалуйста, не используйте магию, у нас это не принято. Отдохнуть? Просим вас не стесняться, вот только нужно ещё… и так весь день. Некоторые из послушников издавали странное потрескивание, как будто на них вот-вот загорятся их жёлтые одеяния и то и дело вспыхивали язычками пламени. Маги так и не поняли, действительно ли мальчишки вот-вот потеряют контроль или гостей нарочно запугивали, но спорить побоялись.
День начал клониться к вечеру, когда к ним подошёл немолодой огненный волшебник в потрёпанной тёмно-красной мантии. Ему хватило одного взгляда, чтобы разогнать послушников. Маги Карвийна как раз снова кололи дрова и Танар со стоном опустился на нерасколотый чурбак.
— Я Тевер, рождённый вне Ордена, — представился огненный волшебник.
Это означало, что его самого привезли сюда когда-то в детстве, как Киксу.
Маги назвали свои имена.
— Почему нас заставляют работать? — с вызовом спросил Танар. — Разве мы слуги?
— Вы не слуги, — спокойно спросил Тевер. Он в отличие от жёлтых послушников не потрескивал и не светился. — Вы гости. Но если гость прибыл в бедный дом — он не сидит сложа руки, а помогает хозяевам.
— Это у вас-то бедный дом? — фыркнул Ковек. — Да вы…
— Вступая в Орден, мы даём обет бедности, служения и послушания, — строго ответил Тевар. — Мы живём в одиноком месте. Всё выращиваем себе сами. Мы не собираем дань с бедняков и не торгуем.
— Я слышал, что Огненный орден славится своими кузнецами, — мягко вступил в разговор Вийник. Ему-то была знакома любая работа, вот только столь демонстративно высказываемое недоверие не пришлось по вкусу.
— Славится, — кивнул Тевар. — И заслуженно. Я не могу показать вам кузницы, но инструменты нашей работы известны даже за морями.
— Вы раздаёте их даром? — усмехнулся Вийник. Тевар понял, куда клонит его собеседник, и улыбнулся в ответ.
— За нашу работу мы покупаем самое дорогое — свободу и безопасность.
— Сколько нам ещё на вас вкалывать? — грубо спросил Танар. — Мы устали, мы голодны. Нас дома ждут!
— Вы можете уехать в любой день, — удивился Тевер, — вас никто не удерживает. Но можем ли мы отпустить гостей сейчас, когда по лесу бродит столь опасная ведьма? Подождите, братья поймают её и тогда отправляйтесь в путь.
— Поймают?! — взвыл Танар. — Да вы не сможете увидеть ведьму, даже если она окажется у вас под носом!
Тевер поднял брови.
— Ведьма действительно существует? — уточнил он.
— Вы, что, думаете, мы её выдумали?! — раскипятился Танар.
— Придержи язык, Танар, — посоветовал Вийник, кладя юноше руку на плечо. Но ученик вывернулся, вскочил и закричал:
— Да, ведьма существует! Я видел её! Ковек видел! Мастер Вийник видел! Кикса видела! Она за нами от самого Карвийна следует! На безголовой лошади из снега! И смеётся! Она охотится за Киксой, понятно?! Чуть не убила её в Карвийне!
— Очень опасная ведьма, — невозмутимо подытожил Тевер. — Я передам, чтобы вам принесли еду. Завтра… если не хотите принимать участие в нашем труде — просто не выходите из своих покоев. Вас не будут беспокоить.
Маги Карвийна переглянулись. Им предлагалось просидеть весь день взаперти, возможно даже без пищи.
— Мы могли бы оказать помощь в поимке ведьмы, — предложил Вийник. — Маги в Карвийне славятся умением находить нечисть.
В глазах Тевера что-то мелькнуло.
— Ведьму ищут женихи Киксы, — пояснил он.
— Женихи?! — поперхнулся Ковек. — Она же ещё маленькая!
— Таков наш обычай, — пожал плечами Тевер. — Матушка Элсо дала понять, что тот, кто не найдёт ведьму, Киксу не получит.
Ковек ещё сердился, но Вийник вдруг догадался.
— А кто найдёт? — усмехнулся он.
Тевер скупо улыбнулся.
— Мы не сильны в поисках нечисти.
Он повернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился.
— Боюсь, мы не были к вам внимательны. Не откажите разделить со мной вечернюю трапезу? Боюсь, иначе вам принесут еду для послушников.
Маги, которые уже успели оценить прогорклую кашу, спорить не стали.
Тевер шёл в покои матушки Элсо в глубокой задумчивости. Его слегка покачивало: маги из Карвийна оказались здоровы пить и так до конца и не потеряли над собой контроля. Но то, что они рассказали, было… интересным.
В коридоре он встретил ту девочку, из-за которой поднялся весь этот шум. Кикса диковато посмотрела на волшебника, шарахнулась в сторону, ударившись при этом о стену узкого коридора, и пошла прочь, то и дело дуя на пальцы. По тому, как она встряхивала руками, как на них смотрела, по тому, что мелькало на дне её глаз, брат Тевер понял, что только что происходило в покоях матушки. Он пригляделся к девочке внимательнее. Обычный подросток, ещё не до конца созревшая девочка. Полноватая, некрасивая. Большие светлые глаза, в которых видно разгорающееся в девочке пламя. В любом другом месте её сочли бы слишком юной для брака. В любом другом месте её нашли бы неинтересной и непривлекательной. Но в Ордене рано выдавали замуж. И в Ордене ценилась не красота.
Брат Тевер постучался в тяжёлую низенькую дверь. Дождался отклика, вошёл, сильно пригибаясь. Матушка Элсо сидела за своим столом и невидящими глазами смотрела на пламя.
— Ну, что? — хмуро спросила она.
Тевер поклонился.
— Я говорил с ними, матушка.
— Так рассказывай, — так же хмуро потребовала волшебница. Выслушав брата Тевера, она нахмурилась. — Степная ведьма, говоришь… В хранилище пятая дверь, шестой поворот, четвёртая дверь, седьмой стеллаж, одиннадцатая снизу полка, серая книга с красной полосой. Пароли — нияльть, энгедибе и ольваш мутат. Запомнил?
— Нияльть, энгедибе, ольваш мутат, — послушно повторил брат Тевер, едва не сломав себе язык. Матушка Элсо славилась своей совершенной памятью.
— Ступай!
Когда брат Тевер снова постучал в покои матушки Элсо, она сидела в той же позе и всё так же смотрела на пламя.
— Ну? — спросила она, едва он перешагнул порог.
Брат Тевер поклонился (как и многие в Ордене, он не сомневался, что у матушки глаза на затылке) и принялся рассказывать то, что прочёл в хрониках Ордена и что подтверждало рассказ приезжих магов: о том, как силами братьев Ордена было потушено пламя войны, воплощённое в женщине.
— Ха! — произнесла матушка Элсо, дослушав рассказ. — Вот скажи, брат Тевер, где бы ты спрятался, если бы был злобной степной ведьмой?