Но меня затягивало другое видение. Вокруг сгущался туман, а потом рассеялся — и я увидела мирную деревню. Даже простые дома в империи выглядели игрушечными по сравнению с нашими, но сейчас над ними сгущалась беда. Я чувствовала её — чёрное удушливое облако, которое вот-вот обернётся.
— О, нет, сестра моя Элесит-дари! — воскликнула принцесса и толкнула меня в сторону.
Моя мысль, лёгкая и бесплотная, отлетела далеко-далеко, сначала на восток, а потом на юг, как собака, почуявшая след, её словно тянуло… тянуло… тянуло…
— Элесит-дари! Элесит! Остановись! Элесит! Вернись!..
Голос затихал вдали, а я летела, летела, летела… Мне было не страшно, я понимала — это видение, просто сон, воспоминание о том, что случилось… о том, что меня касается… как-то… касается… возможно…
На камне лежал, распростёршись навзничь, обнажённый мужчина. Лицо его было искажено, но похотью ли или страданием — этого я не знала. Поверх мужчины лежала, перебирая его волосы, девушка, чьи глаза горели зелёным огнём, а зрачки было вытянутыми, как у кошки. Она медленно целовала его и под её поцелуями мужчина вздрагивал не то от боли, не то от страсти.
— Зике… — сладко, в истоме шептала она, — поцелуй меня, брат Зике… посмотри на меня… разве я не хороша… ты же любишь женщин, Зике… зачем тебе та девочка? Она никогда не сможет того, что могу я… поцелуй меня, Зике… вот так… вот так… да… да… я подарю тебе то, чего ты ещё не знаешь… ни одна женщина не сможет дать тебе то, что даю я… вот так… так… целуй же меня…
Раздался смех — холодный безжалостный смех колдуньи, — и в видение вплыла вторая женщина, одетая в белое одеяние. Она скинула его, подойдя к камню, встала на колени и тоже стала целовать Зике… он стонал и с каждым поцелуем между его кожей и женщинами как будто что-то проливалось. Ещё один смешок — и вот в видение входит-вплывает третья женщина.
— Ты же любишь красивых девушек, Зике?.. Забудь о доме, отдайся своим чувствам… мы сделаем тебя счастливым…
Зике… Зике… я знала это имя! Так звали… так звали… брат Зике… пропавший брат Зике…
— Элесит-дари! Сестра моя Элесит-дари!
— Элесит! Леди Элесит! Да что мне за наказанье с вами?! Просыпайтесь!
Кэсси?!
— Вставайте, леди Элесит!
Уже утро? Кэсси всегда так будит меня на работу…
Кэсси…
Что Кэсси делает в моём видении?!
Я открыла глаза. Я лежала в своей постели в приёмном дворце на внутренней восточной заставе и надо мной склонилась Кэсси, которая не скрывала своего недовольства. Позади неё стояла, очень взволнованная, принцесса Кайодиви.
— Хвала Небу! — воскликнула принцесса. — Моя вина, сестра, я не думала, что воля Неба окажет на тебя такое влияние!
— Что случилось? — с трудом спросила я.
— Тебя затянуло видение, — пояснила всё ещё взволнованная принцесса. — Такое бывает… но я не знала, как тебя разбудить… твоя женщина сумела… Сестра! Я так волновалась!
Она порывисто обняла меня и смахнула рукавом две слезинки.
— Я пойду, сестра моя Элесит-дари.
Она выскользнула за дверь — всё ещё изящная, всё ещё прекрасная, но какая-то потускневшая от переживаний. Я повернула голову к Кэсси.
— Что она с вами сделала? — встревоженно спросила служанка. — Я ничего не поняла из того, что она лопотала. Твердила что-то о том, что я должна вас вернуть, про небо чего-то… Чем она вас опоила?
— Это их магия, — уклончиво ответила я. Кэсси была в чём-то права. Я видела, как принцесса рассыпала благовония, но всё же… всё-таки это была не отрава, не сон… что-то во мне отзывалось на увиденное, что-то подтверждало подлинность произошедшего. Что-то очень похожее на то время, когда стразары за горами приняли меня за лару террину. Не точно такое же, нет, другое. С другим вкусом. Другое на ощупь. Оно и пахло иначе!
Пахло.
Но это не запах благовоний.
Нет, это… это запах самой магии!
Но как я могу его чувствовать?
Ведь Вийник… Вийник клялся, что выжег всё! Я столько терпела ради этого!
Вийник…
— Вийник… — в задумчивости произнесла я и Кэсси немедленно насторожилась:
— Что? Это тот маг, который вас лечил?
— Ты его помнишь?
— Ещё бы мне не помнить! Ведь это благодаря ему мой Жирмек поправился!
Я слегка смутилась: за всё время, которое Кэсси у меня служила, я не удосужилась узнать имени её ребёнка. Прав был Вийник, конечно…
— Это по нему вы так убиваетесь? — вдруг спросила служанка.
— С чего ты взяла? — возмутилась я.
— А чего тут брать, не слепая! Вижу, как вы поменялись-то! Не спите, не едите, только работаете! Словно в гроб себя загнать решили, не иначе!
— У меня много работы! — запротестовала я.
— Да и он тоже хорош! Хоть бы весточку послал! Как уехал — ни ответа, ни привета! А ведь люди-то шепчутся!
— Тихо ты, Кэсси! — не выдержала я и потянула служанку за руку, чтобы она наклонилась ко мне. Когда та послушалась, продолжила уже шёпотом: — Он здесь. Тихо! Молчи! Здесь стены из картона! Слушай! Вийник здесь, его держат в тюрьме. Сегодня обещали перевести во дворец. Мне не дали с ним поговорить. Кэсси! Слушай! Ты должна его найти для меня!
— Как я это сделаю? — тихо, но яростно зашептала служанка. — Я даже местного языка не знаю!
— Это не важно, — горячо ответила я. — Возьмёшь своего… Жирмека и будешь везде бродить. Если кто-то остановит, отвечай на имперском: «Пожалуйста. Я не понимаю вашего языка. Моя госпожа — Элесит-дини. Моему ребёнку нужно гулять. Пожалуйста».
Я перевела эти слова на наш язык и потребовала, чтобы Кэсси повторила их на имперском. Она, запинаясь, кое-как воспроизвела нужные звуки.
— Нет, не так! — тем не менее поправила я. — Элесит-дини. Если ты скажешь Элесит-дин, меня будут принимать за служанку, а нам надо, чтобы меня считали знатной дамой.
— Вы и есть знатная дама, леди Элесит, — неожиданно серьёзно ответила Кэсси. — Хорошо, я буду гулять. Мне и самой надоело тут сидеть.
— Не пялься по сторонам, — торопливо наставляла я. — Играй с ребёнком, как будто тебя больше ничего не интересует. Если тебя куда-то не пускают — кивай, повторяй «Извините, извините!» и уходи, но обязательно запоминай, как выглядит это место. Возможно, мне придётся потом за тебя извиняться — не принимай этого всерьёз, у них такой обычай.
Кэсси пожала плечами.
Она, возможно, сказала бы что-то ещё, но дверь с тихим шорохом отодвинулась и в комнату заползла Чаедин.
— Госпожа принцесса Кайодиви нижайше просит госпожу Элесит-дини подойти на церемонию распития ша'ари.
— Что за новая отрава? — резко спросила Кэсси, когда я перевела ей приглашение.
— О, госпожа, это прекрасный напиток! — ответила Чаедин, обращаясь к Кэсси. Не поняв слов, имперка прекрасно уловила интонацию. — Он отгоняет печаль и злых духов. Прошу, госпожа Элесит-дини, прими приглашение госпожи принцесса Кайодиви!
— Охотно, — ответила я и встала с постели. Кэсси недовольно заворчала, но я попросила её замолчать. — О, Чаедин! Сын моей служанки Кэссидин нуждается в прогулках. Я приказала ей выйти с ним на воздух.
Чаедин покорно склонила голову. Этикет не позволял мне просить за Кэсси, ведь Чаедин была ниже меня по положению.
Кэсси по моему знаку изобразила послушную служанку и ушла к себе, чтобы одеть своего ребёнка для прогулки. А я покорно отдалась в руки Чаедин, которая непременно хотела нарядить меня достойно для предстоящей церемонии — в длинную кофту с прозрачными многослойными рукавами вместо обычной для имперцев короткой куртки.
Чаедин отвела меня в тихую беседку, стоящую в стороне от дворца. Кроме Кайодиви там никого не было. По пути служанка закрывала моё лицо плоским веером на длинной ручке, ведь мои рукава ничего не скрывали и я должна была держать руки на весу, морально готовясь к предстоящей церемонии.
Принцесса встретила меня прежней улыбкой и взмахом руки отпустила служанку.
— Садись рядом со мной, — указала Кайодиви мне на подушки. — Церемония распития ша'ари ещё интимнее, чем любовь. Здесь нет места титулам, только красоте и… доверию.
Я опустилась на колени и приняла из рук принцессы изящную чашечку, на дне которой темнела терпко пахнущая жидкость.
— Когда великий Сеншитиви устраивал церемонию для своего старшего брата Авир'оте-твира, — мягко сообщила Кайодиви, — рукава не были прозрачными. Он подсыпал брату в чашку корень удоку-шо, который прятал в рукаве. Но сын Неба не умер, его вылечила их сестра, великая целительница Ишадиви. Тогда Авир'оте-твир постановил, что церемонию ша'ари можно проводить только с прозрачными рукавами.
Она покружила напиток в своей чашке и отпила. Я последовала её примеру.
— Кроме того, — с улыбкой добавила принцесса, — так гораздо красивее.
Я не могла не согласиться: ворох прозрачного шёлка, спадающий по рукам принцессы, выглядел великолепно. Что до меня… в обществе Кайодиви я чувствовала себя неуклюжей плебейкой. Напиток был горький и противный на вкус, изящная чашечка — неудобной, а рукава так и норовили испачкаться.
— Тебе идёт наша одежда, — как-то отстранённо заявила принцесса. — Тебе сложно… ты напоминаешь мне меня… ведь так недавно я возила рыбу на базар и чистила вонючую тележку! Я мечтала о прекрасном… о красоте и изяществе… ты счастливей меня — твои руки не испорчены тяжёлым трудом. Я выучилась — шаг за шагом, не сразу. Я помогу тебе. Посмотри на меня. Встряхни руку вот так, чтобы расправить ткань, возьми чашечку, а потом разогни сустав за суставом. Медленно, как будто ты — дерево, растущее из земли.
Дерево…
В ушах вдруг зазвучал угрожающий голос лесного стража.
Воспоминание.
Просто воспоминание.
Я вздрогнула и расплескала горячий напиток. Я-то помнила, каково чувствовать себя деревом!
Принцесса с улыбкой покачала головой, не догадываясь о причинах моей неловкости.
— Это не страшно. Попробуй ещё раз. Ощути красоту движения. Хозяйка церемонии — как и хозяин — сама угощает гостей. Ты должна учиться быть внимательной и вежливой. Именно на церемониях распития