— Госпожа Элесит-дини?..
— Чаедин, я не хочу спать. Ночью бродят злые духи. Принеси мне терпкого вина.
— Может быть, госпожа Элесит-дини предпочтёт крепкий ша'ари? Он прогонит сон и усталость, придаст тебе бодрости.
— Неси ша'ари, — вздохнула я. — Кэсси, иди к себе и ложись спать.
— Но…
— Иди, Кэсси.
Утро я встретила сонная, зевающая и крайне недовольная собой и жизнью. Спать я боялась. Кто знает, куда затянут мою душу непредсказуемые видения? Что такое сотворила со мной принцесса, чему она открыла путь? Или, быть может, куда она проложила дорогу моей душе?..
Чаедин появилась, улыбающаяся, как всегда, и принесла мне наряд ослепительно-белого цвета. Одежду украшала серебряная вышивка.
— Госпожа принцесса Кайодиви просит госпожу Элесит-дини оказать милость и посмотреть на зимнее состязание облаков.
— Облаков? — не поняла я.
— Облака угодны Небу, — уклончиво ответила служанка. — Госпожа принцесса Кайодиви когда-то ярко блеснула на таком состязании.
Я пожала плечами. Проще было согласиться, чем спорить. Белые штаны, белая рубашка, белая куртка и белый далматик. Белая шапка была украшена заколкой в виде бабочки.
Во дворе меня поджидала принцесса — в таком же белом наряде, только расшитом золотом.
— Да осветит солнце твой путь, сестра моя Элесит-дари, — поприветствовала меня Кайодиви и легко запрыгнула в паланкин. Я последовала за ней.
— Солнце да светит тебе, сестра моя Кайодари, — сказала я. — Расскажи мне о состязании облаков.
— Это старый обычай нашей страны, — улыбнулась принцесса. — Мы ведём записи обо всех, кто живёт на нашей земле — их смертях, рождениях и браках, об их предках и потомках. Среди них есть потомки Неба, чьи имена были давным-давно вычеркнуты из священных списков, потому что благословение не коснулось их. Но воля Неба неподвластна людскому пониманию. Мы хотим знать, не коснулась ли она кого-нибудь заново. Так вернулась в объятия Неба я и мои дети. Сегодня я узнаю, не появились ли у меня новые братья и сёстры.
Мы прибыли на изящные деревянные — деревянные, семь богов! — трибуны, где нам была отведена целая галерея, закрытая от посторонних взглядов.
— Харутерчи-тиви не придёт, — улыбнулась принцесса. — Он не имеет отношения к воле Неба, а твои спутники его буквально заворожили. Вчера всю ночь он говорил о священном железе, которое привезли из вашей страны. Поэтому ты можешь не закрывать лица, я же — открою своё всем, когда буду объявлять победителя.
Она ударила в ладоши и трибуны огласил звон гонга.
На противоположной стороне открылась дверь и женщина, как и мы, одетая в белое, только очень бедное одеяние, вынесла маленького ребёнка. Я напрягла зрение. Ребёнок держал в руке мякиш хлеба. Он смял его и принялся лепить человечка. Едва закончив, малыш отшвырнул своё творение подальше и зажмурился. Я замерла в ожидании, но… ничего не произошло.
По трибунам, заполненным в основном бедными людьми, прошёл смех. Сгорая от стыда, женщина подхватила ребёнка и унесла его прочь.
Принцесса со смехом повернулась ко мне:
— Дети делают игрушки из чего угодно и оживляют их в своём воображении. Эта бедная женщина совсем глупа, что спутала игру с истинным благословением. Я скажу своим людям, чтобы проследили за ними. Если она ещё глупее, чем кажется, то малышу придётся несладко.
— Что он хотел сделать? — не поняла я.
— Смотри, — предложила Кайодиви. — Если никто не добьётся своего, спущусь я.
Вот выбежали низко кланяющиеся слуги. Они поставили белые круги на блинных ножках и разбежались. В центре каждого круга сияла красная точка.
Следом вышел немолодой человек в затасканном шёлковом халате. Он достал из рукава маленький арбалет, вложил в него что-то невидимое, навёл на один из кругов и выстрелил. Круг зазвенел. Стрелок с досадой бросил арбалет на землю и ушёл. Принцесса смеялась. Слуги унесли круги. По трибунам прошло волнение.
— Мой брат Кохакутиви владеет этим умением, — объяснила Кайодиви. — Но главное перенять невозможно.
— Но что он хотел сделать, сестра моя Кайодари?
— Тш-ш! Смотри!
Перед нами вышла молоденькая девушка, которая начала складывать из бумаги подобие цветка. Её руки так и мелькали, когда вдруг…
— Что это? — забеспокоилась я. Мои глаза ясно видели трибуны и девушку перед ними, но словно какая-то пелена мешала смотреть. Пелена, проходящая не в воздухе, а в сознании?.. и запах. Какой мерзкий запах…
Принцесса вцепилась рукой в моё запястье и сжала с такой силой, что у меня вырвался стон.
— Смотри! — пронзительно закричала она. — Смотри туда!
…Вблизи нежить была ещё ужаснее, чем в видениях. Её словно окутывало облако злобы, ненависти, смрада. Чудовища выпрыгивали из проходов между трибунами, вот-вот они нападут на людей, вот-вот…
Кайодиви выбежала из галереи и бросилась вниз, на ходу доставая из рукава что-то, похожее на деревянный кинжал. Она остановилась, не добежав нескольких пядей и резко ткнула кинжалом в направлении нежити, а потом прочертила в воздухе причудливый знак.
Время как будто застыло.
Нежить не двигалась с места.
Принцесса вытащила из рукава длинную… гирлянду, состоящую из множества маленьких человечков. Она бросила их на землю между собой и нежитью, отступила на шаг и прочертила ещё один знак.
Время сорвалось вскачь. Человечки принялись расти, расти… и вот между принцессой и чудовищами выстроились ряды одетых в чёрную облегающую одежду воинов. Они схватились с нежитью.
Каждое их прикосновение, казалось, было губительным для чудовищ. Те распадались на куски, возвращаясь в прах. Крики ужаса на трибунах сменились криками азарта. А принцесса стояла недалеко от побоища — спокойная, уверенная, сияющая в своих белых одеждах.
Когда последнее чудовище было уничтожено, человечки поклонились создательнице… и превратились в бумажную гирлянду. Кайодиви бережно подняла её и убрала в рукав.
— Воля неба объявлена! — провозгласила принцесса. — Сегодня священная семья осталась такой же, какой была вчера! Идите по домам! Расскажите то, что видели! Помните — любой из потомков Неба может защитить вас! Идите же!
Люди, оживлённо переговариваясь, спустились с трибун и действительно разошлись. Кайодиви посмотрела на галерею, где я пряталась, и сделала мне знак спускаться.
— Что скажешь о благословении Неба, сестра моя Элесит-дари? — улыбаясь, спросила принцесса.
Вместо ответа я наклонилась и подняла с земли куриную косточку.
— Ты действительно очень талантлива, сестра моя Кайодари.
Принцесса засмеялась.
— А ты умна, сестра моя Элесит-дари. Что же… ты угадала. Но поверь, мои воины справились бы и с настоящей нежитью.
— Верю, — пожала плечами я. — Только настоящая нежить не дала бы тебе времени создать красивое зрелище, так ведь?
Кайодиви внимательно посмотрела на меня.
— Ты сердишься, сестра моя Элесит-дари? О чём болит твоё сердце?
— Я знаю, что тебе надо от Вийника, — ответила я на языке королевства.
Принцесса поджала губы, но почти сразу же снова заулыбалась.
— Ах, сестра моя Элесит-дари, я вижу, Небо к тебе милостиво.
Я не поддержала лёгкого тона и продолжила угрюмо глядеть на принцессу.
— Отпусти его, Кайодиви.
Принцесса подняла брови.
— Сестра моя Элесит-дари, ты просишь о невозможном. Он нарушил законы нашей страны…
— Он спас деревню! — почти закричала я. — Спас людей, без всяких фокусов и обмана! А вместо благодарности его усыпили и предали!
— Уверяю тебя, сестра моя…
— Ты не можешь звать меня сестрой и угрожать содрать с него кожу!
Принцесса вздохнула.
— Сестра моя Элесит-дари, не я сочиняю законы, не мне и их отменять. Этот человек…
— Отпусти его! — настаивала я. — Отпусти!
Кайодиви похлопала меня по руке и улыбнулась своей раздражающе-отстранённой улыбочкой.
— Вижу, ты слишком много ночей провела вдали от своего возлюбленного, сестра моя Элесит-дари. Я пришлю его тебе ночью на ложе.
— Но… — поперхнулась я. — Мы ведь ещё не женаты, я не могу…
Кайодиви изящным движением закрыла мне рот.
— О, такие встречи всегда совершались втайне.
— Уверена, мастер Вийник порядочный человек, — заявила мне Кэсси, когда вечером я рассказала ей о предложении принцессы. — Но вы не переживайте, я буду рядом с вами. И… подождите-ка…
Она ушла в свою комнату и вскоре вернулась с моим дорожным рединготом.
— Эти их наряды слишком прозрачные, — торжествующе сообщила служанка, пристраивая редингот под топчаном, чтобы его не нашла и не унесла Чаедин.
Потом Кэсси ушла и пришла Чаедин, которая отвела меня в принцессину купальню, где, к моему страшному смущению, опытные служанки раздели, вымыли и умастили моё тело. Меня одели в лёгкое шёлковое одеяние, закутали в покрывало и провели обратно. Чаедин расставила в комнате светильники и тактично выскользнула за дверь. Мне было и смешно и неловко от всей этой сцены. Едва я осталась одна, я достала из-под топчана редингот и надела его прямо поверх лёгкого ночного одеяния. С сомнением посмотрела на постель, но сидеть в грубом суконном рединготе на шёлковых простынях постеснялась. Встала. Поняла, что у меня трясутся колени. Я, что, боюсь? Кого? Застегнула редингот на груди и присела на скамью. Немедленно стало жарко и я встала. Прошлась по комнате, чуть не сбила светильник. Снова села. В коридоре раздался звон и я вскочила на ноги. С тихим шорохом отодвинулась дверь. За ней в полутьме коридора стояла чёрная тень.
— Госпожа, прими молодого господина, — раздался незнакомый голос. Звук лёгкого удара, будто кого-то подтолкнули в спину, и тень переступила порог. Дверь с шуршанием закрылась, отсекая коридорную мглу. Я вгляделась в ночного гостя, от неловкости сжимая правой рукой ворот. Вийник как будто похудел и осунулся. Он прищурился, вглядываясь в моё лицо, и губы его искривила знакомая насмешливая улыбка.
— Я догадывался, что принцесса станет соблазнять меня прекрасными женщинами, — проговорил он. — Но я не думал, что этой женщиной станешь ты, леди-этнограф Элесит.