Мелькнула мысль:
«Может быть, их кто-нибудь спугнул?»
Обручев подозвал Гебридзе, поделился с ним своей догадкой.
Решили пойти на крик архара.
Пограничники бежали быстро, напрягая зрение и слух. Снова повстречали телеграфные столбы. Обручев притормозил и, сняв ушанку, стиснул ее в руках. Почудилось: кто-то говорит. Остановился. Долго стоял, прислушиваясь. Нет, это шумели провода...
Затем еще раз прокричали архары, теперь уже далеко. Ушли, свернули, промчались по ущелью.
И Николай заторопился. Гебридзе старался не отставать. Он подставил ухо навстречу ветру. Как-будто что-то услышал. Но ветер изменил направление, и звук остался непонятным.
Обручев тоже изменил направление. Лыжи вынесли на твердый снег, заскользили легко, проворно. Потом опять въехали в рыхлый снег.
Обручев сильней заработал палками и вдруг резко остановился. Чуть заметная полоска пересекала путь. Николай нагнулся, осветил ее.
— Лыжный след. Свежий. Примерно часовой давности! — определил он.
Это не совсем вязалось с архарьим криком, прозвучавшим гораздо раньше. Но сейчас некогда было над этим задумываться.
«Чей след?».
Николай проехал вдоль следа несколько метров: чужой! Рядом с лыжней не было лунок.
«Почему же кто-то едет без палок?» — последовал второй вопрос. На него нетрудно было ответить: чтобы скрыть направление.
Проверяя себя, Обручев приказал Гебридзе читать след.
Ефрейтор проделал то же, что и старший наряда. Он опустился на корточки, тщательно всмотрелся. Доложил:
— След чужой. Проложен около часа назад.
Обручев кивнул. Быстро измерил глубину своей лыжни и чужой. Последняя оказалась глубже. Возник третий вопрос: один ли прошел нарушитель?
Тут могло быть два ответа: либо лыжню проложил очень грузный человек, либо след в след прошло несколько лыжников.
Николай проехал по своему следу в обратную сторону, измерил его. Обнаруженная лыжня проваливалась в снег на большую глубину. Обручев в зимней одежде весил восемьдесят килограммов. Вряд ли мог найтись человек, который бы весил сто шестьдесят. Значит, три или четыре неизвестных шли по одному следу.
Но куда?
— Впереди камень. Там определим направление, — чуть слышно сказал Обручев.
Было мало вероятным, что неизвестные скрываются за камнем. Скорей всего, они спешили уйти до рассвета как можно дальше. Вероятно, рассчитывали взять перевал. Это было рискованно: один неверный шаг мог повлечь за собой обвал.
Дозорная тропа опоясывала перевал. Летом она соединялась с дорогой на вершину и обычно перекрывалась нарядами. Теперь наверху образовалась обледенелая снежная шапка. В течение долгих месяцев она росла и росла, на нее навешивали тяжесть частые снегопады и прессовали ветры. Путь на вершину был очень труден и опасен.
К камню пограничники подкрались со всеми предосторожностями. Как и предполагал Обручев, там никого не было.
— Разрешите осветить местность? — тихо спросил Гебридзе, доставая ракетницу.
Сержант схватил его за руку.
— Рано. Можем выдать себя. — Он присел на повороте и, загораживая собою свет, включил фонарик: — Читай след.
Гебридзе сосредоточенно всматривался.
— Есть! — вырвалось у него невольное восклицание. — Правильно, товарищ сержант. Они идут в тыл.
Николай тоже взглянул. Как ни старались неизвестные скрыть направление, но это им не удалось. Возле камня они сделали крутой поворот, и передняя часть лыж выбилась из следа.
— Хорошо, — облегченно вздохнул Обручев. — Сейчас сообщим на заставу.
Он отъехал назад, отсчитал четвертый столб от камня и там, где подпорка столба образовывала угол, воткнул телефонную трубку.
Сигнал побежал на заставу. В дежурной комнате тревожно зазвонил телефон. Обручев коротко доложил, что обнаружены подозрительные следы и попросил выслать розыскную собаку.
Отметив условным знаком, в какую сторону идут, пограничники продолжали преследование.
Узкой дорожкой, приближаясь к перевалу, бежал перед ними след. Неожиданно лыжня свернула в сторону. Обручев подумал, что это уловка.
Вскоре наряд действительно выехал, примерно, к тому месту, откуда начал преследование. Дальше лыжня раздвоилась. Обручев послал Гебридзе по одной лыжне, а сам поехал по другой. Метров через двести и эта лыжня раздвоилась.
Обручев остановился. К нему подъехал Гебридзе, доложил, что то же увидел и он.
Задача усложнялась. Обручев предвидел это и не случайно просил на помощь розыскную собаку. Не было сомнения, что пограничники имеют дело с опытным врагом.
Обручев старался найти правильное решение. Где сейчас неизвестные?
Конечно, проще всего осветить местность. Но что это даст? Если неизвестные близко — их легко увидеть. А если ушли далеко? Тогда враг узнает, что обнаружен и примет контрмеры. Да и потом любой выстрел может ускорить обвал, который, чего доброго, сорвет всю операцию.
Нет, о ракетах сейчас не могло быть и речи.
Инструктор с розыскной собакой подойдет примерно через час. Значит, пока надо действовать самим.
«Может быть, неизвестные идут за кордон? — спросил себя Обручев, но тут же ответил: — А архарьи крики, словно животных гнали сюда? А след, идущий в тыл?».
Вывод напрашивался сам: неизвестные явились из-за кордона. Действительно, если бы они шли туда, зачем нужно петлять, путать следы: ведь до границы — рукой подать. Если неизвестные держат путь к горловине ущелья, там их, бесспорно, встретит наряд, идущий на помощь.
Может быть, они обогнут перевал и выйдут на шоссейную дорогу? Нет, пожалуй, не выйдут. Там тоже наряд, и его трудно обойти.
Остается путь через перевал. Где его будут брать нарушители? Левей — почти отвесные скалы. Правей — тоже двигаться опасно. Но, допустим, нарушители пройдут. Куда они выйдут? На дорогу в колхоз! И по пути им встретится кибитка Ибрагима...
Николай быстро сориентировался. К скалам налево можно доехать за пять — семь минут. Значит, вначале — туда.
Выполняя приказание старшего наряда, Гебридзе снова провел несколько раз палками по снегу, обозначая направление движения.
Обручев оставил раздвоившиеся лыжни и уверенно прокладывал путь. Он первым заметил, что начался подъем. Остановился. Прислушался. Всё было спокойно.
Лесенкой стал подниматься к скалам. На полпути еле сдержал радостное восклицание.
След!
Присмотрелся. На мгновение закралось сомнение. Тот ли? Появились лунки около лыжни. Значит, неизвестные шли с палками. Странно...
Приказал Гебридзе проверить, сколько человек шло по следу.
Ефрейтор двинулся параллельно обнаруженному следу. Заметил одну лунку, взмахнул палками и сделал несколько шагов. Затем стал тщательно изучать участок между первой своей отметкой и последней. Оказалось, что пройдя такой же отрезок пути, неизвестные в четыре раза чаще отталкивались палками.
Гебридзе доложил Обручеву, что по лыжне прошло четыре человека.
— Те же! — решил Обручев. — Но откуда взялись у них палки?.. Вероятно, не пользовались ими до поры до времени. А тут пришлось круто.
Ага, и неизвестные зашагали «лесенкой»!
Голый скалистый выступ вырос перед пограничниками неожиданно, хотя они хорошо знали, что он должен здесь быть.
Обручев включил фонарик. Неизвестные останавливались, пробовали взобраться на скалу. Один из них сорвался и упал. Об этом свидетельствовала наскоро замаскированная впадина в снегу.
Убедившись в непроходимости этого участка, нарушители оставили скалы и спустились в долину. Здесь снова шел след без палок.
«Значит, они!» — обрадовался Обручев.
Потом лыжня раздвоилась — старый прием. Обручев, не раздумывая, последовал по верхней.
Еще через полкилометра следы неизвестных вновь сошлись и теперь открыто повели на перевал.
Обручев, смахнул рукой пот с лица и, переведя дыхание, прислушался. Наверху хрустнул снег. Судя по всему, неизвестные близко. Николай припал к земле. Гебридзе — тоже. Он неслышно подполз к Обручеву и зашептал:
— Товарищ сержант, ракету?
— Нет, — ответил Обручев. — Это может вызвать обвал. Чего доброго, занесет нарушителей и нас.
Как же перерезать неизвестным путь?.. Выйти на дозорную тропу! Другого выхода нет. Правда, начальник заставы приказал стараться ею не пользоваться, но обстановка требовала.
Дозорная тропа проходила почти на самой вершине и, петляя, неизвестные в конце концов должны были попасть на нее. Только Обручеву нужно быть там раньше. Он решился. Приказал Гебридзе отползти, залечь и ждать его, отрезав неизвестным путь к отступлению. А сам снял лыжи, полушубок и надел поверх гимнастерки маскировочный халат.
Гебридзе понял его.
— Товарищ сержант, — зашептал он горячо. — Пожалуйста, осторожней. Сорваться можно!
Обручев молча кивнул. Скинул меховые рукавицы, чтобы руки не скользили и, напрягая мускулы, стал карабкаться вверх, прижимая автомат к груди.
Гебридзе откатился назад, захватив с собой лыжи и полушубок сержанта.
Ухватившись за выступ скалы, Обручев сразу расцарапал руки. Они кровоточили и немели, прикасаясь к обжигающим на морозе камням, но Обручев не чувствовал боли
Наконец он достиг цели и почти сразу различил ниже себя смутный силуэт. Прижался к скале.
Сверху посыпался снег. Николай заслонился рукой, и в это время рядом свистнула пуля.
«Заметили! — подумал Обручев. Его бросило в жар. — Ну, держитесь!»
Ничего не видя в снежной завесе, он дал длинную очередь из автомата.
Потревоженная выстрелами тысячетонная снежная масса с грохотом обрушилась. Она покатилась по перевалу, всё сметая на своём пути.
Николай словно прилип к скале, всем телом ощущая острия камней.
Время шло. Ревело и стонало кругом, а он стоял невредимый. Это казалось чудом. Поток из камней и снега, описывая дугу, проносился над ним. Оказывается, скальный карниз навис над Обручевым и спас его.
Николай понял в чем дело, и сразу испарина выступила на лбу: значит, и нарушители могли спастись?!