Послышалось тихое женское пение. Только пение, без слов. Непонятная сила оторвала меня от земли и начала медленно поднимать в воздух.
Вспыхнул свет. Его излучала молоденькая Заклятая в белом, стоящая с краю поляны. Та же сила развернула меня в ее сторону. С перекошенным от злобы лицом Заклятая прокричала мое имя и, нараспев, — незнакомые слова. Потом меня круто развернуло в другую сторону. Там тоже стояла Заклятая в сверкающих белых одеждах, и, так же как и первая, она прокричала мое имя и какие-то незнакомые слова. Еще поворот. Еще. Еще. Я начала узнавать часть слов. Это были проклятья. Чума, лихорадка, просто погибель, несчастье, безбрачие, порча на меня и на всю мою семью — все эти беды сыпались на мою голову с уст разозленных Заклятых.
Я пропала. Страж сообщил им, кто я такая, и они решили наказать меня за дерзость.
Теперь поляна была освещена вся — Заклятые стояли сплошным кольцом и последняя закончила выкрикивать свою кару. По-моему, она отправляла меня прямо в преисподнюю, и мне оставалось только недоумевать, почему я до сих пор вишу в воздухе, а не проваливаюсь в самый ад.
Яркий белый свет стал непереносим, когда Заклятые запели без слов, а меня стало раскручивать уже без остановки — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока Заклятые не слились в одно белое кольцо света.
Потом появился еще один голос, он пел слова, которых я не встречала ни в одной книге по этнографии. Он был чем-то знаком мне, этот голос… может, это судья, которая отдала меня стражу тогда… неделю назад? Не знаю… ничего не знаю… ничего не знаю… ничего…
Остальные Заклятые по одной подхватывали напев, я крутилась все быстрее… потом были только свет и музыка… потом, наконец, тьма.
И тишина…
Глава 9
Пробуждение было постепенным. Сначала я поняла — я есть. То есть не провалилась в преисподнюю, не умерла и не сглазилась. Сглазилась. Вспомнив, какие проклятья сыпались на мою голову, я еще раз удивилась: неужели все еще жива? Жива ли? Нет, если себя ощущаю, значит — жива. Тут я вспомнила — однажды читала: отрезанные конечности вполне могут ощущаться и даже болеть. Не открывая глаз, нащупала наличие ног и убедилась — руки тоже на месте. Откуда-то сбоку послышался истерический смешок. Ага! Слух сохранился! Это хорошо. Ведь глухоту мне тоже обещали. Плохо они поработали — все на месте. Теперь проверим зрение. Я осторожно приоткрыла глаза. Хлынувший в щелку яркий белый свет меня порадовал, но заставил зажмуриться. Отвыкла я от яркого света: всю неделю видела его только ранним утром, а вчера — или когда это было? — получила света несколько больше, чем нужно. Что еще? Я попробовала вспомнить, чего мне такого пообещали. Желали мне всего и сразу. «Железного» здоровья — само собой. Железного после месяца отмачивания этого самого здоровья в железной и лучше некрашеной бочке. И еще кучу пожеланий счастья и успехов в личной жизни. От любовной присухи до венца безбрачия. Я прислушалась к себе: вроде ни по кому не сохну. Или мне надо сейчас кого-нибудь увидеть для начала? Безбрачие проверить еще сложнее: я вроде и так замуж не собираюсь… Можно, конечно, предположить — вообще никакие проклятья не сбылись. Тогда зачем проклинали?
— Госпожа, долго ты будешь просыпаться? — услышала я над ухом.
Сонно открыв глаза, я увидела, что лежу (нет, я и так знала, что лежу, вопрос был в том — где?) в своей комнате в гостинице, а у изголовья кровати сидит страж и смотрит на меня так, будто я уже умираю. Я села и поинтересовалась:
— Что-то случилось?
Страж не успел ответить, когда я поняла: я видела стража таким, каким я знала. Днем. Но он же вроде меняет облик? Плохо соображая, что делаю, я пробормотала этнографическую формулу узнавания.
Орала я, наверное, три минуты без остановки, потом кончился воздух. Представьте себе чудовище, похожее одновременно на медведя, дикого кабана и человека. Бурая шерсть клочьями свисала с почти лысой головы, пасть была украшена чудовищными зубами — длинными, кривыми и желтыми. Огромные глаза-плошки — зеленые, но не темные, как раньше, а водянистые, с ярко-алыми крапинками…
Остальное тело было более человеческим, только вот он стоял, как медведь, полусогнув… ноги?… лапы? — и угрожающе выставив вперед руки — нормальные человеческие руки с медвежьими когтями вместо ногтей.
Формула то показывала стража таким, то возвращала ему человеческий облик. И впечатление получалось еще более жуткое, чем если бы я просто увидела это чудовище.
Когда у меня кончился воздух, я замолчала, страж вернулся к своему нормальному состоянию, а меня отбросило к стене.
Я встала, мотая головой. Что это было?
— Налюбовалась? — зло спросил страж. — Теперь знаешь?
Ответить я не успела — прибежал запыхавшийся управляющий, за его спиной маячила дочь, изнывающая от страха и любопытства. О чем они подумали, для меня по сей день остается загадкой, но, увидев — все живы и никто никого не покалечил, — ушли, повинуясь нетерпеливому жесту стража.
— Что это было? — повторила я свой вопрос, теперь уже вслух.
— Твоя реакция на городскую магию, — ядовито уведомил меня страж. Это он о том, что меня о стенку стукнуло?
— А… почему?
— Ты теперь Заклятая, Госпожа. Городская магия — не для тебя.
— Вот как? А почему… ты… такой?
— Страж Заклятой может принимать любой облик по своему желанию. На это твоей заклятости хватает, — добавил он с непонятной горечью.
— Хватает? О чем ты?
Но страж только отвернулся.
— Как я сюда попала? — спросила я, решив быть последовательной.
— Я принес. После обряда.
— А управляющий? Он не удивился?
— Ничего, я сказал — ты заболела.
— А он?
— Он предлагал вызвать лекаря.
— А ты?
— Я сказал — это скоро пройдет.
— Прекрасно! Теперь мое начальство будет знать — я страдаю припадками, — проворчала я и осеклась, испугавшись — сейчас страж скажет: с начальством я вообще больше никогда не встречусь. Но он промолчал. Странно.
— Сколько я лежала без сознания?
— Сутки, как я и говорил.
— А что ты делал? Толстяк и каланча не приставали?
— А я сразу ушел из гостиницы.
— Как ушел? А я осталась здесь одна?
— Ну да, — кивнул он, слегка удивленный моим возмущением.
— Без сознания, беспомощная? Ты представляешь, что могло случиться? Меня могли убить, ограбить, мог начаться пожар, да мало ли что еще!
Страж с удивлением воззрился на меня.
— Госпожа, что с тобой? Ты еще позавчера объясняла — с тобой в городе ничего не может случиться.
— Тогда я была в сознании! — продолжала кипятиться я. — Если я лежу в полной отключке, я хочу быть уверенной — меня охраняют.
— Я учту, Госпожа. Но ведь ничего с тобой не случилось.
— Откуда ты знаешь?
— Ты не похожа на мертвую, — усмехнулся он. — К тому же я запер дверь, когда уходил.
— У управляющего был запасной ключ, — буркнула я. — И замки здесь плевые.
— Если бы управляющий грабил и убивал всех больных постояльцев, его давно бы сняли с этого места, — напомнил мне страж.
— Может, не всех, только половину, — не сдавалась я.
Он только махнул рукой.
— А куда ты ходил?
— Разведывал почву, — невразумительно ответил страж.
— Что делал?
— Разведывал почву, — повторил он.
Теперь пришла моя очередь махать рукой. Ситуация понятней не стала.
— Страж, а почему я здесь? — наконец догадалась спросить я. — Я думала, после обряда Заклятые остаются еще… способности отшлифовать, познакомиться с другими…
— Остаются. — Страж обвиняюще посмотрел на меня. — Остаются и шлифуют новые способности. Только для этого надо иметь способности!
— Что ты хочешь сказать?
— А то — ты, Госпожа, почти не изменилась после обряда! — Он сорвался на крик.
— То есть? Ты хочешь сказать… я осталась… такой же, как была?
— Да. — Страж отвернулся с несчастным видом. — Вчера впервые появилась Заклятая, начисто лишенная каких бы то ни было способностей, и это ты!
— Значит, я все-таки человек. — Я с трудом удержалась от блаженной улыбки: не хотела расстраивать совершенно убитого горем стража.
Теперь я могу спокойно вернуться домой.
— Заклятые тоже люди, — обиделся страж.
— Правда? — Нет, я слышала и об этом, но вообще-то считалось — в Заклятых нет ничего человеческого.
— Почти, — замялся страж.
— Ну, так я и без «почти» проживу.
— Ты еще радуешься? — накинулся на меня страж.
— А ты хотел, чтобы я плакала?
— Я уже ничего не хочу, — в очередной раз отмахнулся от меня страж.
У него был вид, как у нянечки, которая узнала, что ребенок, за которым ее наняли ухаживать — слабоумный.
— Не расстраивайся ты так, — попробовала я утешить стража, — хочешь, я сниму с тебя твою клятву, и ты сможешь вернуться в лес?
— Я от своего слова не отказываюсь, — мрачно и гордо ответил страж.
— Как хочешь, — пожала я плечами, — тебе же жить.
Страж нервно прошелся по комнате.
— Никто не понимает, почему ты не изменилась после обряда.
— Может, потому, что я и не собиралась становиться Заклятой?
— А с чего ты взяла — все хотели? Сколько Заклятых приходилось чуть только не пинками гнать на обряд — потом они лучше всех колдовали!
— А они не пытались тебя отблагодарить после обряда? — поинтересовалась я, сообразив: гнал несчастных девушек сам страж. Ему это по должности полагалось. — Будь у меня волшебные способности — тебе точно не поздоровилось.
— Попробуй, Госпожа, отблагодари, — ответил страж, с надеждой глядя на меня.
Я удивленно уставилась на него. Чего он ждет? Как это я должна его благодарить? Страж еще немного подождал и пояснил:
— Я бы только радовался, если б ты попыталась меня уничтожить.
— Вот ты о чем…
— Но ты ничего не можешь — ничего! Пустышка! — Последнее слово страж выплюнул, как оскорбление. К его досаде, я не обиделась и не бросилась защищать свое доброе имя.