— А чем он зарабатывал? — спросил Ричер.
— Постоянно разговаривал по телефону и много ездил. Но чем именно занимался, никто не знал. Возможно, у него было хобби. Ему досталось все состояние отца. Какие-то старые деньги с Востока. Может быть, металлургический завод, отсюда и связь с железной дорогой.
— Что он был за человек? — спросил Ричер.
— Он учился в колледже, потом служил в морской пехоте. Но у него в любом случае были старые деньги.
— А как насчет здоровья? — поинтересовался Ричер.
Посетитель бара немного помолчал.
— Странно, что вы спросили, — наконец ответил он.
— Почему?
— Внешне он выглядел вполне здоровым, хоть для рекламы фильмов снимай. Но дома у него было множество перевязочных материалов, а аптечка набита лекарствами.
— Ваш приятель проверял его аптечку?
— Ну, вы же понимаете, по ходу дела…
— У Портерфилда возникали проблемы? К нему не приезжали какие-нибудь незнакомые люди? Может, случались странности?
Парень покачал головой.
— Никаких незнакомцев, — сказал он. — И никаких неприятностей. И ничего странного, пока не появилась его тайная подружка.
Глава 29
— Кажется, это случилось в начале позапрошлой зимы, — продолжал парень с бутылкой с длинным горлышком. — Крыша в доме у Портерфилда снова начала сильно протекать, и мой приятель постоянно там находился. Иногда он заглядывал в окно и видел ее вещи. Все больше и больше. Но саму подружку — никогда. Если ему требовалось сделать что-то внутри дома, ее там не оказывалось или она не выходила из спальни. Портерфилд за этим следил.
— Она не всегда там находилась? — уточнил Ричер.
— Мой приятель тоже приезжал туда не каждый день. Должно быть, у нее был свой дом. Думаю, они жили то у нее, то у него.
— Но в тех случаях, когда подружка оставалась у Портерфилда, она не прятала свои вещи?
— Нет, они лежали открыто.
— А тут не могло быть ошибки? Может быть, вещи принадлежали Портерфилду?
Парень покачал головой.
— Я так не думаю, в особенности если учесть, что мой приятель видел там ночные рубашки. Да и вообще, любому понятно, что мужчины и женщины устраивают разный беспорядок. А в доме Портерфилда, уж можете не сомневаться, был беспорядок двух типов. Два вида всего. Два человека. Две тарелки в раковине, две книги на диване, кровать с двумя вмятинами…
— Очевидно, ваш приятель провел тщательное расследование.
— Как известно, крыша накрывает весь дом. Во всяком случае, должна.
— Однако ваш приятель ни разу не видел подружку Портерфилда? — уточнил Ричер.
— Именно по этой причине он и называл ее тайной подружкой.
— Никогда не видел, чтобы она приезжала и уезжала, не встречал на дороге? — продолжал задавать вопросы Ричер.
— Никогда.
— А Портерфилд говорил про нее что-нибудь?
Парень опустошил бутылку и поставил ее на стол.
— Портерфилд ничего не отрицал. К примеру, он не повторял разных глупостей типа: «Послушай, у меня нет подруги». Но никогда не говорил, что его девушка легла спать, поэтому не нужно заходить в спальню, — только чтобы мой приятель нашел себе работу в другом месте. И точка. Он не объяснял почему. И вообще, мой приятель часто повторял, что, когда он там находился, у него появлялось какое-то странное ощущение. Как если б Портерфилд ее прятал, отрицал сам факт ее существования, чтобы никто не пришел ее искать. Вот только особого смысла в этом не было, потому что повсюду валялись ее вещи. Мне кажется, что человек с дурными намерениями принял бы другие меры предосторожности.
— Вы поверили в историю про медведя? — спросил Ричер.
— Шериф поверил, — ответил парень. — Остальное не имеет значения.
— Однако у вас остались сомнения?
— Меня там не было. Но все отреагировали одинаково, автоматически. Один или два раза в своей жизни каждый задавал себе вопрос, как устроить так, чтобы какой-то человек исчез навсегда. Или что делать, если случилось что-то непредвиденное и кто-то умер, когда его время еще не пришло. Так вот, тело можно бросить в глухом лесу. Именно в таком месте и нашли Портерфилда. Это же совершенно очевидно. Может быть, его намазали медом. Или перерезали несколько вен, чтобы пахло свежей кровью, рассчитывая, что повезет с крупными животными. Впрочем, в них нет особой необходимости. Там сотни желающих полакомиться мертвечиной, они выстроились в очередь и облизываются. Вот что я хочу вам сказать — всякий, кто услышал новость о Портерфилде, подумал: «Проклятье, я бы именно так все и проделал!» В том числе и я.
— Вы думаете, что и шериф так решил? — спросил Ричер.
— Уверен.
— Но он квалифицировал смерть Портерфилда как несчастный случай.
— Никаких доказательств, — сказал парень. — И в этом вся прелесть.
— У Портерфилда были враги?
— Он был богатеем с Востока. Я уверен, что у всех таких парней есть враги.
— Что стало с женщиной?
— По слухам, она где-то здесь. Но никто не знает, где именно, кого искать и как она вообще выглядит.
— А что случилось с крышей Портерфилда?
— Шериф сказал моему приятелю, чтобы он починил ее как следует, раз и навсегда, и он покрыл новым железом ту часть, которая протекала. На самом деле он хотел сделать так сразу, но Портерфилд не позволял, потому что это не соответствовало замыслу архитектора.
Они купили парню еще одну бутылку его любимого пива, оставили их вдвоем за столиком и вернулись к «Тойоте», стоявшей на противоположной стороне улицы возле современного кафе, у тротуара, на полпути между двумя плохими барами с рекламой пива и грязными окнами. Небо уже потемнело, и зажглись уличные фонари. Кафе не работало. Из баров доносился шум, но двери оставались закрытыми.
Около «Тойоты» стояли трое каких-то типов. Прямо на мостовой. Отбрасывая тени, словно они готовились отразить вражескую атаку. Жилистые и высокие, у всех большие грубые руки. Все в джинсах и ботинках, у одного ботинки из кожи ящерицы.
Брамалл отступил в тень.
Ричер и Маккензи остановились рядом с ним.
— Кто они такие? — спросила Джейн.
— Ковбои, — ответил Ричер. — Воспитанные на вяленой говядине и жареных гремучих змеях.
— Чего они хотят?
— Полагаю, напугать нас. Подобная хореография обычно имеет такой смысл.
— А почему они пытаются нас напугать? Что мы такого делаем?
— Проявляем любопытство, задаем вопросы о женщине, которая может быть вовлечена в предосудительный местный бизнес… Мы заставляем их нервничать.
— И что мы будем делать?
— Мне нужно проконсультироваться с моим старшим партнером, кто пойдет первым.
— У тебя есть какие-то предпочтения? — поинтересовался Брамалл.
— Я считаю, что нам следует подойти к ним вместе. Возможно, я — на шаг впереди. Но я хочу, чтобы вы увидели их лица.
— Зачем? — спросила Маккензи.
— Если я проиграю, вы сможете дать описание полицейским, сидя возле моей больничной койки.
— Что проиграете? — не поняла Джейн. — Я уверена, что они хотят лишь поговорить. Они, конечно, будут вести себя агрессивно и нелюбезно и тому подобное. Но я не вижу причин для драки. Если только мы сами не решим ее устроить.
— Где вы живете? — поинтересовался Ричер.
— Лейк-Форест, Иллинойс.
— Хорошо.
— Я не понимаю…
— Это уже повод для драки. Все понятно по тому, как они стоят. Одержать победу или вернуться домой.
— Их послал Скорпио?
— Звучит логично, — ответил Ричер. — Технически, предосудительный местный бизнес принадлежит Скорпио. Очевидно, до самой Монтаны. Но, с другой стороны, это предположение противоречит логике. Если Скорпио способен с легкостью высвистать трех красавчиков-ковбоев, зачем ему просить бестолковую мразь вроде Билли стрелять в меня из-за дерева? Он сразу обратился бы к ковбоям. Возможно, это какой-то местный подкомитет, спонтанное проявление демократии, о котором Скорпио понятия не имеет.
— Они тебя тревожат? — спросил Брамалл. — Ты упомянул возможность поражения.
— Ковбои хуже всего, — ответил Ричер. — Едва ли я способен сделать с ними то, чего еще не делала лошадь.
Он вышел из тени и в сгущающихся сумерках, громко выстукивая каблуками дробь по асфальту, направился к «Тойоте». Отставшие Брамалл и Маккензи поспешили за ним, сошли с тротуара и пересекли улицу под углом. Все они направились прямо к машине.
Трое парней зашевелились и двинулись к ним навстречу — один чуть впереди, двое чуть сзади, точно зеркальное отражение. Ричер решал вечную дилемму драчуна: почему бы сразу не убрать ключевую фигуру? Неожиданный удар головой. Даже не сбавляя шага.
Часто самый умный ход.
Но не всегда.
Джек остановился, и ковбои последовали его примеру — теперь их разделяло примерно восемь футов. Вблизи они выглядели вполне полезными членами общества. Двум было немногим больше сорока, а третий, парень в ботинках из кожи ящерицы, выглядел лет на десять моложе. Он и оказался ключевой фигурой.
— Давайте угадаю, — сказал Ричер. — Вы пришли передать мне сообщение. Это хорошо. Каждый имеет право быть услышанным. Мы дадим вам тридцать секунд. Если хотите, начинайте прямо сейчас. Говорите четко. Переводите любые местные слова и фразы.
— Вот сообщение, — ответил тип в ботинках из кожи ящерицы. — Возвращайтесь туда, откуда приехали. Вам здесь делать нечего.
Ричер покачал головой.
— Невозможно, — сказал он. — Вы уверены, что правильно услышали сообщение? Обычно здешние люди дружелюбно приветствуют незнакомцев.
— Я правильно понял сообщение, — сказал младший из ковбоев.
И ничего больше.
— Сообщи мне, когда соберешься перейти к той части, когда ты скажешь, что надерешь нам задницу, если мы не уедем, — продолжил Ричер.
Парень продолжал молчать.
Джек наблюдал за ним. Наблюдал за всеми. Они не собирались отступать. Наступать — тоже. Они стояли на месте и не шевелились, напоминая взвод новобранцев после того, как план развалился. Что-то пошло не так. И дело было не в Маккензи. Они смотрели на нее дольше, чем следовало в процессе жесткого столкновения, но это была чистая животная биология. Они ее не узнали. Их выдавали рты.