— Нет никакой необходимости надирать кому-то задницу, — сказал парень в ботинках из кожи ящерицы.
— Я согласен, — ответил Ричер. — И прежде всего — мою.
— Но вам следует это бросить.
— У меня встречное предложение, — сказал Ричер. — Вы не связываетесь со мной, а я не трогаю вас.
Самый молодой из ковбоев кивнул. Не так, будто согласился, а чтобы показать, что понял предложение.
— Послушай, мальчик, — продолжил Ричер и поманил этого парня к себе, словно хотел провести с ним переговоры — два лидера, без посторонних ушей. Затем положил руку на локоть ковбоя — дружелюбный жест, почти интимный, почти заговорщицкий — и сжал пальцы. — Скажи тому, кто тебя послал, — прошептал он, — что сейчас будет совсем не так, как с ФБР, УБН или АТО. Скажи ему, что на сей раз делом занимается армия США.
Его противник отреагировал. Джек почувствовал это по его локтю. Затем Ричер выпустил его и восстановил прежнее расстояние в восемь футов. Теперь он стоял прямо, расправив плечи и слегка приподняв голову. Привычная для него профессиональная поза. Он знал, что рано или поздно мысли обратятся к насилию, и лучше разбираться с такими вещами авансом. Например, сказать: «Ты так шутишь?» Поэтому он стоял, приподняв подбородок и выпрямившись во весь рост, руки свободно опущены вдоль туловища — не цирковой уродец, но крупный мужчина, заметно больше обычных, и ковбои не могли этого не заметить. Плюс глаза, которые, как Ричер знал, нравятся людям, если не считать того, что он мог моргнуть и изменить свой взгляд, словно переключить канал с веселого шоу на мрачный документальный фильм о проблемах выживания в доисторические времена. Потом он снова переключал канал, иронично улыбался и кивал, как будто показывал, что два парня просто решили пошутить и остальные четверо со временем все поймут. Всегда давая противнику возможность с достоинством отступить.
И парень в дорогих ботинках этим воспользовался. Он улыбнулся в ответ, словно они были двумя добрыми приятелями, любящими хорошую грубую шутку, в особенности в присутствии красивой леди, после чего повернулся и увел своих дружков. Ричер перешел на противоположный тротуар и посмотрел, как они сворачивают за угол и садятся в огромный пикап, припаркованный капотом вперед у забора. Машина дала задний ход и уехала. На первом же перекрестке она повернула и исчезла.
— Вот видите? — сказала Маккензи. — Дело не дошло до драки.
Ричер не ответил. Он посмотрел на Джейн, а потом перевел взгляд на угол, за который свернул пикап.
Что-то было не так.
Как-то неправильно.
— Вам читали курс ведения допроса? — спросил он, повернувшись к Брамаллу.
— Один семестр, с резиновыми дубинками, — ответил тот.
— Нас учили, что искусство допроса состоит главным образом из умения слушать. Он очень странно говорил. Выбор фраз. Вам нечего здесь делать. Что это значило? Что делать?
— Отказаться от нашего расследования, — сказала Маккензи. — От поисков Роуз. Это очевидно. Речь шла о том, что мы должны перестать делать то, что начали. О чем же еще?
— Кого могут интересовать наши поиски Роуз? — спросил Ричер.
— Любого, — ответила женщина. — Мы могли задеть интересы многих.
— И чьи сильнее всего?
Маккензи не ответила.
Скажи тому, кто тебя послал.
И тут в сознании Ричера прозвучал голос генерала Симпсона, говорившего с ним по телефону из Вест-Пойнта: «Возможно, она не хочет, чтобы ее нашли».
«Нет, — подумал Джек, — такого не может быть».
Глава 30
— В самом начале он сообщил, что здесь ничего для нас нет, — проговорил Ричер. — А в конце заявил, что нам нечего тут делать, — вежливое начало угроз и вежливые угрожающие заключительные слова. Но в середине он отказался драться. Я думаю, что на то есть одна вполне определенная причина. Он потерял уверенность. Появился новый фактор, о котором его не предупредили. И он все еще пытается его осознать. Его отправили надрать нам задницу, но он вдруг понял, что мы принадлежим к таким людям, которые способны дать отпор. Об этом ему не сказали, что очень странно, поскольку все вопросы, когда-либо заданные в этом городе, мы задавали открыто. Мы не прятались. Кто мог послать его к нам, не дав нашего описания?
— Я не знаю, — сказала Маккензи.
— Может быть, тот, кто не видел нас в полный рост. Тот, кто вообще нас не видел, за исключением неясных очертаний людей, сидящих в машине, пронесшейся мимо по пыльной дороге. Гипотетически. В таком случае она запомнит машину, а не нас. Черный внедорожник «Тойота» с номерами штата Иллинойс. Может быть, она попросила трех надежных друзей найти внедорожник и напугать тех, кто в нем ездит. Поскольку не хочет, чтобы ее нашли.
— Так вы думаете, их послала она? — спросила Джейн.
— Да, на мгновение я так подумал. Я сказал, что делом занимается армия США, и он отреагировал. Сначала я подумал, что мои слова произвели на него впечатление, но потом понял: нет, он повел себя так из-за того, что его самого прислала армия США. И это странное совпадение его удивило. Он мог не понять, что оно означает. Возможно, захотел уехать и выяснить, что происходит.
— Роуз, — сказала Маккензи. — Это ее друзья.
— Нет, — продолжил Ричер. — Судя по всему, они не имеют отношения к Роуз. Теперь мы наверняка знаем, что они никогда ее не видели. Мы уверены в этом, потому что они не узнали вас. Разве они могут быть друзьями вашей сестры-близняшки и никак на вас не отреагировать? Вот почему я хотел, чтобы вы подошли достаточно близко и запомнили их лица. Было нужно, чтобы они разглядели вас. Они должны были посмотреть на вас с удивлением. Однако ничего подобного не случилось.
— Так кто же они? — спросила женщина.
— Я не знаю, — ответил Джек.
Они поехали обратно в отель, и Брамалл сразу направился к лестнице, а Ричер остался на парковке. Он стоял и смотрел на ночное небо — черное, огромное, усыпанное звездами. Очень яркими звездами, мириадами звезд.
Американский Запад.
Маккензи подошла и встала рядом.
— Возможно, мы ищем совсем не в том месте, — сказала она.
Ричер продолжал смотреть на небо.
— Во вселенной? — уточнил он.
— В этом штате. Никто меня не узнал, из чего следует, что никто не видел здесь Роуз. Нам наверняка известно лишь то, что шесть недель назад она находилась в какой-то части большой территории, которую контролировал Билли. Когда продала свое кольцо. Почему мы делаем вывод, что это произошло где-то здесь?
— Дом Портерфилда. Она не находилась там постоянно. Кровельщик так сказал. Однако никто не видел, как она ехала к повороту. Из чего следует, что она приезжала и уезжала с другой стороны.
— Два года назад, — напомнила Джейн.
— Зачем ей переезжать? — спросил Ричер.
— Ее любовник умер. После таких вещей люди переезжают. Это шок.
— Она участвовала в пяти миссиях в Ираке и Афганистане. Роуз пережила более страшные вещи. Она должна была оценить ситуацию тактически. Никто ее не видел. Значит, ей ничего не угрожало в том месте, где она тогда находилась. Предположительно, это вполне приличное жилище. Настолько приличное, что туда приезжал Портерфилд. Зачем от него отказываться? Заменить его совсем не просто.
— Я бы переехала, — сказала Маккензи.
— Вы бы остались.
— Вы лучше ее знаете?
— Я знаю, как человек переживает пять миссий, — сказал Ричер.
— Надеюсь, вы правы.
— Завтра узнаем. Нам примерно известно, где она может находиться. Роуз не может прятаться вечно.
— Я хотела предложить вам выпить, — сказала Джейн. — Чтобы поблагодарить вас, раз вы не позволяете заплатить вам за работу. Но в отеле нет бара.
— Нет никакой нужды меня благодарить, — возразил Ричер.
— Я бы получила удовольствие.
— Полагаю, и я тоже.
Женщина сделала несколько шагов и села на бетонную скамейку.
Ричер опустился рядом.
— Вы женаты? — спросила Маккензи.
— Нет, — сказал он. — Но вы замужем.
Она рассмеялась, коротко и тихо:
— Безотносительный вопрос. Просто мне стало интересно. Это не фрейдистская оговорка.
— Расскажите о мистере Маккензи.
— Он милый человек. Мы хорошая пара.
— У вас есть дети?
— Пока нет.
— Могу я задать вам безотносительный вопрос? Просто мне стало интересно.
— Наверное, — ответила Джейн.
— Он немного странный, и я не хочу, чтобы вы его неправильно поняли.
— Я постараюсь.
— Что чувствует красивая женщина?
— Да, вопрос странный.
— Извините, — сказал Ричер.
— А как вы себя почувствовали, когда те парни отказались с вами драться?
— Полезным.
— Для нас это минимальное требование. У нашего отца были грандиозные идеи.
— У юриста.
— Он думал, что живет в книге сказок, где все должно быть красиво. В солнечные дни мы бегали по лесу в белых платьях из хлопка. Сначала взгляды притягивали только наши волосы. Мы были похожи на нимф или эльфов. Лица появились позднее. Потом отец стал мечтать о том, за кого мы выйдем замуж. Мы считали его идеи невероятно глупыми. Близился двадцать первый век, и мы жили в Вайоминге. Как правило, мы его игнорировали. Но если быть честной до конца, где-то на глубинном уровне остался след. И я понимала, что быть хорошенькой лучше, чем уродливой. Я знала, что, будь у меня выбор, я бы захотела выглядеть именно так. Я переживала, что подобные мысли делают меня поверхностным человеком. Вот ответ на вопрос, как чувствует себя красивая женщина.
— А Роуз так же воспринимала свою внешность?
Маккензи кивнула:
— Роуз нравились безупречные вещи. Она была умной, много над собой работала и в большинстве случаев добивалась своего. Но то, как она выглядела, Роуз контролировать не могла. К счастью, здесь все сложилось хорошо. Я думаю, в глубине души она получала удовлетворение от своей внешности. Она хотела быть лучшей во всех отношениях, хотела быть полным комплектом, что ли? И она была.
— Почему она пошла в армию?