из. У него возникло странное ощущение невесомости. Бип лежала в постели с Валли, и земля ушла из-под ног Дейва.
— Что это значит, твою мать? — проговорил он.
— Ничего особенного, старик…
Потрясение сменилось гневом.
— Ты что такое говоришь? Ты в постели с моей невестой! Как это ничего особенного?
Бип приподнялась, простыня съехала вниз и обнажила ее груди. Волосы ее были растрепаны.
— Дейв, дай нам все объяснить, — проговорила она.
— Хорошо, объясняй, — сказал он, скрестив руки.
Бип встала. Она была голой, и, взглянув на идеальную красоту ее тела, Дейв понял, что потерял ее. Это подействовало на него как удар кулаком по лицу. Ему захотелось разрыдаться.
— Давайте выпьем кофе и… — заговорила Бип.
— Никакого кофе, — оборвал ее Дейв резко, чтобы не дать себе унизиться наворачивающимися слезами. — Объясняй.
— На мне нет одежды.
— Это потому, что ты отдавалась лучшему другу своего жениха. — Дейв говорил резко, чтобы скрыть боль и обиду. — Ты сказала, что хочешь что-то объяснить. Я жду.
Бип откинула волосы с лица.
— Слушай, ревность — это прошлый век. Согласен?
— И что из того?
— Я люблю тебя и хочу выйти за тебя замуж, но Валли мне тоже нравится, и мне нравится спать с ним, а любовь свободна, не так ли? Зачем тогда нужно лгать?
— Ах вот как? — скептически произнес Дейв. — И это, есть твое объяснение?
— Не бери в голову, старик, — сказал Валли. — Мне кажется, я еще немного под балдой.
— Вчера вечером вы двое принимали ЛСД — так это и случилось? — У Дейва возник проблеск надежды. Если у них это было один раз…
— Она любит тебя, старик. Она просто проводит со мной время, когда тебя нет, знаешь ли?
Надежда Дейва рубнула. Значит, это было не один раз. Это происходило регулярно.
Валли встал и нагнул джинсы.
— У меня ноги выросли за ночь, — сказал он. — Странно.
Дейв не стал обращать внимания на наркотический бред.
— Вы даже не извинились — ни ты, ни она,
— А что нам извиняться? Мы ни о чем не сожалеем, — развязался язык у Валли. — Нам захотелось переспать, и мы переспали. Это ничего не меняет. Теперь никто не хранит верность. Все, что тебе нужно, — это любовь. Ты помнишь эту песню? — Он пристально посмотрел на Дейва, — Ты не знал, что у тебя есть аура? Что-то вроде ореола. Я никогда не замечал раньше. Кажется, она голубая.
Дейв сам принимал ЛСД и знал, что от Валли в этом состоянии толку не добьешься. Он повернулся к Бип, которая как будто начала приходить в себя.
— А ты сожалеешь?
— Мне кажется, нет ничего плохого в том, что мы сделали. Я избавилась от таких представлений.
— Значит, ты могла бы снова сделать это?
— Дейв, не бросай меня.
— А что мне, собственно, бросать? — в отчаянии проговорил Дейв. — Мы с тобой не живем. Ты спишь с кем вздумается. Продолжай в том же духе, если хочешь, но к супружеству это не имеет никакого отношения.
— Ты должен забыть эти устаревшие понятия.
— Я должен уйти из этого дома. — На смену обиде пришло горестное чувство. Дейв понял, что потерял Бип: ее увлекли наркотики и свободная любовь, увлекла культура хиппи, созданию которой способствовала его музыка. — Я должен уйти от тебя.
Он отвернулся от нее.
— Не уходи, — взмолилась она. — Пожалуйста.
Дейв вышел из спальни.
Он сбежал вниз по лестнице, выскочил из дома, сел в свою машину и уехал. Он чуть не наехал на длинноволосого парня, шаткой походкой плетущегося через Эшбери-стрит с бессмысленной улыбкой на губах, ничего не соображающего средь белого дня. К черту всех этих хиппи, подумал Дейв, особенно Валли и Бип. Он не хотел больше видеть ни того, ни другого.
Он понял, что с «Плам Нелли» все кончено. Он и Валли были сущностью группы, и сейчас после ссоры группы не стало. Ну что же, так тому и быть, подумал Дейв. Сегодня он начнет свою собственную карьеру.
Он увидел телефонную будку и остановился. Из бардачка он достал лежащие там завернутые в рулон 25-центовые монеты. Он набрал рабочий телефон Морти.
— Привет, Дейв, — отозвался Морти. — Я уже переговорил с риелтором. Я предложил пятьдесят кусков, и мы сошлись на пятидесяти пяти. Что скажешь?
— Замечательная новость, Морти, — ответил Дейв. Ему нужна будет студия звукозаписи для самостоятельной работы. — Скажи, как звали того телевизионного продюсера?
— Чарли Лэклоу. Но у меня сложилось впечатление, что ты беспокоишься, как бы не распалась группа.
— Теперь я как-то не очень беспокоюсь об этом, — признался Дейв. — Договорись о встрече.
* * *
В марте будущее Джорджа и Америки казалось безрадостным.
Джордж и Бобби Кеннеди находились в Нью-Йорке во вторник 12 марта, когда в Нью-Гемпшире проводились праймериз, первое решительное столкновение между фаворитами демократов. У Бобби был поздний ужин со старыми друзьями в фешенебельном ресторане «21» на 52-й улице. В то время как они сидели на одном из верхних этажей, Джордж и другие помощники ужинали внизу.
Джордж не ушел с работы. У Бобби словно гора свалилась с плеч, когда он объявил, что не будет выдвигать свою кандидатуру на пост президента. После Тетского наступления Джордж написал речь с открытыми нападками на президента Джонсона, и в первый раз Бобби не подверг ее цензуре, сохранив все блистательные фразы. «Полмиллиона американских солдат и семьсот тысяч вьетнамских союзников при поддержке огромных ресурсов и самого совершенного оружия не в состоянии удержать ни одного города от атак противника, численность которого примерно составляет двести пятьдесят тысяч человек».
Как раз когда против Бобби открыли ответный огонь, разочарование Джорджа в президенте Джонсоне подкрепилось реакцией президента на комиссию Кернера, назначенную для изучения причин расовых беспорядков во время длинного, жаркого лета 1967 года. В докладе комиссии давалась сдержанная оценка: причиной массовых беспорядков стал белый расизм. Резкой критике подвергались правительство, СМИ, полиция; авторы доклада призывали к радикальным мерам в сфере обеспечения жильем, создания рабочих мест и ликвидации сегрегации. Доклад был издан в мягкой обложке и разошелся двумя миллионами экземпляров. Но Джонсон просто отверг его. Человек, который героически боролся за принятие Закона о гражданских правах 1964 года и Закона о предоставлении избирательных прав 1965 года, служивших краеугольными камнями негритянского движения, отказался от борьбы.
Бобби, приняв решение не выставлять свою кандидатуру, как всегда в подобных случаях, мучился сомнениями, правильно ли он поступил. Он говорил об этом со своими старейшими друзьями и случайными знакомыми, ближайшими советниками — в том числе Джорджем — и журналистами. Пошли разговоры, что он передумал. Джордж не поверил бы этому, если бы не услышал об этом из уст самого Бобби.
В ходе праймериз соперничали между собой люди из одной и той же партии, которые хотели стать кандидатами на пост президента. В Нью-Гемпшире состоялись первые праймериз демократической партии. Джин Маккарти был надеждой молодежи, но при опросах общественного мнения его рейтинг высоко не поднимался, оставаясь ниже рейтинга президента Джонсона, который хотел идти на переизбрание. У Маккарти было мало денег. В Нью-Гемпшир прибыли десять тысяч энергичных молодых волонтеров для проведения кампании в его поддержку, но Джордж и другие помощники, сидящие за столом в ресторане «21», были уверены, что сегодняшние результаты с большим перевесом принесут победу Джонсону.
Джордж с беспокойством ожидал предстоящие в ноябре президентские выборы. На стороне республиканцев ведущий умеренный кандидат Джордж Ромни выпал из гонки, освободив поле деятельности для консервативного Ричарда Никсона. Так что на президентских выборах почти наверняка будут соперничать Джонсон и Никсон, выступающие за продолжение войны во Вьетнаме.
К концу невеселого ужина Джорджа позвали к телефону. Звонил сотрудник, получивший сведения о результатах в Нью-Гемпшире.
Все ошибались. Результаты оказались совершенно неожиданными. Маккарти получил 42 процента голосов — удивительно близко к 49 процентам у Джонсона.
Джордж понял, что Джонсона в конце концов можно победить. Джордж помчался наверх и сообщил новость Бобби.
От него последовала пессимистическая реакция.
— Это слишком много, — сказал он. — Как теперь я могу догнать Маккарти и заставить его уйти с дорожки?
И вот тогда-то Джордж понял, что Бобби в итоге собирается выставить свою кандидатуру.
* * *
Валли и Бип пошли на митинг Бобби Кеннеди с намерением сорвать его.
Бобби рассердил их обоих. В течение нескольких месяцев он отказывался объявить себя кандидатом в президенты. Он думал, что не победит, и, как считали они, ему не хватает смелости, чтобы попытаться. И тогда Джин Маккарти всплыл на поверхность и добился таких результатов, что получил реальный шанс победить президента Джонсона.
До последнего момента. Потому что Бобби Кеннеди объявил о выставлении своей кандидатуры и намеревался воспользоваться всем, что сделали сторонники Маккарти, и выхватить для себя победу. Они считали, что Бобби циничный оппортунист.
Валли руководило презрение, Бип дошла до белого каления. Реакция Валли была более умеренной, потому что политическую реальность он воспринимал как следствие личной морали. Маккарти в основном опирался на студенчество и интеллигенцию. Его ловкий ход заключался в том, что он привлек своих молодых сторонников в армию добровольцев по ведению агитационной кампании, и это принесло ему успех, которого никто не ожидал. Но будет ли достаточно этих волонтеров, чтобы привести его в Белый дом? Все юные годы Валли слышал подобные суждения от своих родителей, когда они говорили о выборах, — не о фиктивных выборах в Восточной Германии, а о народном волеизъявлении в Западной Германии, Франции и Соединенных Штатах.
Бобби пользовался более широкой поддержкой. Он вовлек в свой избирательный процесс негров, которые считали, что он на их стороне, и массы рабочего класса: ирландцев, поляков, итальянцев и испанцев, которые были католиками по вероисповеданию. Валли не нравилась неглубокая мораль Бобби, но он вынужден был признать — хотя это сердило Бип — что у Бобби больше шансов победить президента Джонсона, чем у Джина Маккарти.