— Почему вы решили спонсировать мое шоу, мистер Уортон?
— Наша основная продукция — моющее средство под называнием «Фоум», — начал Уортон.
— Я видел рекламу, — с улыбкой проговорил Дейв. — «”Фоум” стирает чище, чем добела».
Уортон кивнул. Очевидно, каждый, кого бы он ни встретил, произносил этот рекламный лозунг.
— «Фоум» — известное и хорошо зарекомендовавшее себя средство за многие годы, — продолжал он. — По этой причине оно также стало немного устаревшим. Молодые домохозяйки любят говорить: «”Фоум”, да, моя мама всегда пользовалась им». Это прекрасно, но и опасно.
Дейву было забавно слышать, что о качестве коробки с моющим средством Уортон говорил, как о живом существе. Причем говорил без тени юмора или иронии, и Дейв подавил в себе желание воспринимать это несерьезно. Он сказал:
— Таким образом, моя задача довести им до ума, что «Фоум» не утратило новизны и нисколько не хуже, чем было всегда.
— Совершенно верно, — расплылся в улыбке Уортон. — И в то же время привнести в американские дома популярную музыку и хорошее настроение.
Дейв улыбнулся.
— Как хорошо, что я не имею никакого отношения к «Роллинг стоунз».
— Ну конечно, — сказал Уортон совершенно серьезно.
Вернулась Дженни с двумя цветными фотографиями 20x25 сантиметров и фломастером.
Дейв спросил у Уортона:
— Как зовут ваших детей?
— Кэролайн и Эдвард.
На каждой фотографии Дейв написал имя того, кому она предназначалась, и поставил свою подпись.
Тони Петерсон сообщил:
— Все готово для исполнения «Пересмешника».
Для этого номера сделали небольшую декорацию, изображавшую часть торгового зала в шикарном магазине со стеклянными шкафами, уставленными сверкающими предметами роскоши. Перси предстал в образе администратора в темном костюме с серебристым галстуком. Иви выступала в роли богатой покупательницы в шляпе, перчатках и с сумочкой. Они заняли места по обеим сторонам прилавка. Дейв улыбнулся тому, с каким старанием Чарли добивался, чтобы их отношения не воспринимались как амурные.
Они репетировали с оркестром. Песня была с оптимистическим настроем и легкомысленная. Баритон Перси и контральто Иви прекрасно гармонировали. В определенный момент Перси достал из-под прилавка клетку с птицей и поднос с кольцами.
— Здесь мы добавим закадровый смех. Он даст понять зрителям, что это смешно, — сказал Чарли.
Потом они исполнили номер перед включенными камерами. Первый дубль получился превосходно, но, как всегда, они сделали второй для верности.
Когда запись подходила к концу, Дейв чувствовал себя хорошо. Это был идеальный развлекательный сюжет для американских зрителей. Он начал верить, что у шоу будет успех. В последнем куплете песни Иви наклонялась через прилавок, поднималась на цыпочки и целовала Перси в щеку.
— Замечательно, — воскликнул Тони, выйдя на съемочную площадку. — Спасибо всем. Поставьте декорацию для следующего выступления Дейва, пожалуйста.
Было очевидно, что он растерян и торопится, и Дейв не понимал почему.
Иви и Перси ушли со съемочной площадки.
Мистер Уортона, стоявший рядом с Дойном, заметил:
— Мы не можем показывать этот поцелуй.
Прежде чем Дейв успел что-либо произнести, подобие грастно отозвался Чарли Лэклоу:
— Конечно, нет, не беспокойтесь, мистер Уортон, этого не будет, мы вырежем, вероятно, до того места, где Дейв аплодирует.
Дейв мягко заметил:
— Поцелуй мне показался прелестным и вполне невинным.
Уортон проговорил с суровой ноткой в голосе:
— Напрасно.
Дейв с тревогой подумал, не станет ли это предметом спора.
— Забудем об этом, Дейв, — сказал Чарли. — Мы не можем показывать по американскому телевидению межрасовый поцелуй.
Дейв удивился. Но подумав немного, он вспомнил, что к тем немногим чернокожим, которые появлялись на телеэкране, белые почти никогда не прикасались.
— Это политика или что-тоеще? — спросил он.
— Скорее неписаное правило, — ответил Чарли. — Неписаное и непреложное, — твердо добавил он.
Иви слышала препирательство и сказала с вызовом:
— Это почему?
Дейв увидел выражение на ее лице и про себя простонал. Иви не собиралась оставлять это. Она рвалась в бой.
Но на несколько мгновений стало тихо. Никто не решался что-либо сказать, особенно в присутствии Перси.
Наконец Уортон ответил на вопрос Иви в своем сухом бухгалтерском тоне.
— Потому что зрители не одобрят, — заявил он. — Большинство американцев считают, что не должно быть межрасовых браков.
Чарли Лэклоу добавил:
— Совершенно верно. То, что происходит на телеэкране, происходит у вас, в вашей гостиной, с вашими детьми, вашей тещей и свекровью.
Уортон взглянул на Перси и вспомнил, что тот женат на Бэйб Ли, белой женщине.
— Извините, если это оскорбляет вас, мистер Маркванд, — сказал он.
— Ничего, я привык, — спокойно ответил он, не показав, что он оскорблен, но и не проявляя желания делать из мухи слона. Дейв отметил про себя, что это в высшей степени тактично.
Иви возмущенно проговорила:
— Может быть, телевидению стоило бы развеивать людские предрассудки.
— Не будь наивна, — резко сказал Чарли. — Если мы покажем им что-нибудь, что им не нравится, они просто переключат канал.
— Тогда все каналы должные поступать одинаково и показывать Америку страной, где все равны.
— Из этого ничего не выйдет, — возразил Чарли.
— Может быть, не выйдет, но надо попробовать, — продолжала Иви. — У нас есть ответственность. — Она обвела глазами всех, кто стоял рядом: Чарли, Тони, Дейва, Перси и Уортона. Дейв почувствовал себя виноватым, встретившись с ней взглядом, поскольку знал, что она права. — У всех нас. Мы делаем телевизионные передачи, которые влияют на образ мышления людей.
Чарли решил возразить:
— Вовсе не обязательно…
Дейв перебил его:
— Постойте, Чарли. Мы оказываем влияние на людей. Если бы не влияли, мистер Уортон напрасно тратил бы деньги.
Чарли рассердился, но крыть ему было нечем.
— Сейчас у нас есть шанс сделать мир лучше, — не отступалась Иви. — Никто не возражал бы, если бы я поцеловала Бинга Кросби при показе по телевидению, когда перед экранами собирается больше всего зрителей. Пусть люди увидят, что нет никакой разницы, если щека, которую я целую, немного темнее.
Они все посмотрели на Уортона.
Дейв почувствовал, как выступил пот у него под плотно прилегающей украшенной оборками рубашкой. Ему не хотелось, чтобы Уортон обиделся.
— Вы хорошо спорите, юная леди, — заговорил Уортон. — Но у меня есть обязанности перед акционерами и служащими. Я здесь не для того, чтобы делать мир лучше. Я здесь для того, чтобы продавать «Фоум» домохозяйкам. И я не добьюсь этого, если моя продукция будет ассоциироваться с межрасовым сексом, при всем моем уважении к мистеру Маркванду. Кстати, Перси, я ваш большой почитатель, у меня есть все ваши пластинки.
Дейв поймал себя на том, что думает о Манди Лав. Он сходил с ума по ней. Она была чернокожей — с кожей не золотистого загара, как у Перси, а красивого темно-коричневого цвета. Он целовал ее тело, пока губы не начинали болеть. Он мог бы сделать ей предложение, если бы она не вернулась к своему старому дружку. И Дейв был бы сейчас в положении Перси, терпеливо слушая оскорбительный для него разговор.
— Я думаю, — сказал Чарли, — дуэт будет служить хорошим символом межрасовой гармонии без намека на скользкую темуо любовной связи между представителями разных рас. Я считаю, что мы сделали великолепную работу при условии, если мы исключим поцелуй.
— Ловко придумано, Чарли, — заметила Иви, — но это полная чушь, и вы знаете это.
— Это реальность.
Пытаясь разрядить обстановку, Дейв пошутил:
— Вы называете любовные отношения скользкой темой, Чарли? Забавно.
Никто не засмеялся.
Иви посмотрела на Дейва.
— Если без шуток, что ты собираешься делать, Дейв? — спросила она почти язвительно. — Мы воспитаны в духе борцов за правое дело. Наш отец участвовал в гражданской войне в Испании. Наша бабушка добилась для женщин права голоса. Ты собираешься сдаться?
— Ты — талант, Дейв, — вступил в разговор Перси Маркванд. — Ты им нужен. Без тебя у них не будет шоу. На твоей стороне сила. Воспользуйся ею для блага.
— Будьте реалистом, — сказал Чарли. — Без «Нэшнл соуп» не будет шоу. Нового спонсора придется еще поискать, особенно после того, как станет известно, почему мистер Уортон вышел из игры.
Собственно, Уортон не говорил, что он откажется от спонсорства из-за поцелуя, рассуждал Дейв. Но и Чарли не сказал, что нового спонсора невозможно будет найти — всего лишь трудно. Если Дейв настоит на том, чтобы оставить поцелуй, шоу пойдет своим чередом и телевизионная карьера Дейва может состояться.
Возможно.
— Значит решение за мной? — спросил он.
— Похоже, что так, — сказала Иви.
Готов ли он рисковать?
Нет, не готов.
— Поцелуй убираем, — произнес он.
* * *
Джаспер Мюррей полетел в Мемфис, чтобы разобраться в ситуации, возникшей в связи с забастовкой мусорщиков, которая стала выходить из-под контроля.
Джаспер представлял, что это такое. Как он считал, каждому человеку присуща жестокость. Она либо затаивается внутри, либо вырывается наружу, в зависимости от обстоятельств. Обычно люди ведут спокойный, законопослушный образ жизни, но под воздействием определенных причин большинство из них становятся способными пытать, насиловать и убивать.
В Мемфисе он выслушал обе стороны. Представитель мэрии утверждал, что какие-то пришлые агитаторы подстрекали бастующих к насильственным действиям. Забастовщики обвиняли полицию в жестокости.
Джаспер узнал, что мэром города был демократ Генри Лоуб, ярый расист, сторонник сегрегации, считавший, что белые и черные должны иметь «раздельные, но равные» условия, и открыто выступавший против постановления суда о десегрегации.
И почти все мусорщики были неграми.