— Я могла бы сказать, — засмеялась она.
Она выпила еще глоток вина.
— Года через два оно могло бы стать лучше.
— Как Валли? — спросил он.
— Прекрасно. Он злоупотребляет наркотиками. Что еще я могу сказать? Он рок-звезда.
Дейв улыбнулся.
— Я сам по вечерам частенько выкуриваю сигарету с марихуаной.
— Ты с кем-то встречаешься?
— С Салли да Силва.
— Актрисой. Я видела фото вас двоих в момент прибытия на какую-то премьеру, но я не знала, серьезно ли это.
Это не было очень серьезно.
— Она в Лос-Анджелесе, мы много работаем вместе и изредка проводим уикенды.
— Кстати, должна сказать, я восхищена твоей сестрой.
— Она хорошая актриса.
— Я смеялась до слез, когда она играла в фильме девушку-полицейского. Но героиней ее делает политическая активность. Многие выступают против войны, но не многим приходит в голову отправиться в Северный Вьетнам.
— Она боялась до чертиков.
— Еще бы.
Дейв снял очки и посмотрел на Бип. Он больше не мог сдерживать любопытство.
— Все-таки что у тебя на уме, Бип?
— Во-первых, спасибо, что согласился встретиться со мной. Тебя ничто не обязывало, и я ценю это.
— Пожалуйста, не стоит благодарности. — Он хотел просто промолчать, но любопытство взяло верх над чувством обиды.
— Во-вторых, я хочу извиниться за то, что сделала в 1968 году. Извини, я причинила тебе боль. Это было жестоко, я никогда не перестану испытывать стыд.
Дейв кивнул. Он не хотел углубляться в эту тему. Чтобы жених застал свою невесту в постели с лучшим другом — это было верхом жестокости, на какую способна девушка, и то, что ей было всего двадцать лет в то время, не могло служить оправданием.
— В-третьих, Валли также сожалеет. Он и я все еще любим друг друга, пойми меня правильно, но мы сознаем, что мы сделали. Валли сам скажет это тебе, если ты дашь ему шанс.
— Хорошо.
Она начинала бередить Дейву душу. В ней зазвучали отголоски давно забытых страстей: злость, возмущение, утрата. Ему не терпелось узнать, к чему она клонит.
— Мог бы ты простить нас? — спросила Бип.
Он был не готов ответить на этот вопрос.
— Я не знаю, я не думал об этом, — проговорил он. До сегодняшнего дня он мог бы сказать, что ему безразлично, но ее слова каким-то образом пробуждали дремлющее чувство горечи. — Что вам даст прощение?
Бип вздохнула.
— Валли хочет возродить группу.
— Вот как! — Дейв не ожидал этого.
— Он не прочь поработать с тобой, как раньше.
Приятно слышать, не без тени злорадства подумал Дейв.
— Сольные альбомы не имели большого успеха, — добавила Бип.
— Его продавались лучше, чем мои.
— Но его волнует даже не выручка. Деньги не интересуют его, он не тратит и половины того, что зарабатывает. Для него имеет значение то, что музыка была лучше, когда вы двое делали ее вместе.
— Не могу не согласиться с этим, — сказал Дейв.
— У него есть песни, которые он хотел бы исполнить с тобой. Ты мог бы позвать сюда Лу и База из Лондона. Мы все могли бы жить здесь на ферме «Дейзи». А потом, когда выйдет альбом, вы могли бы устроить концерт или даже гастрольное турне.
Дейв разволновался вопреки своей воле. Ничто не было столь захватывающим, как «Плам Нелли», все, связанное с ансамблем от Гамбурга до Хейт-Эшбери. Группу эксплуатировали, обманывали, обирали, но они наслаждались каждой минутой такой жизни. Сейчас его уважают и ему хорошо платят, он видная фигура на телевидении, ведущий популярной передачи, не последний персонаж в шоу-бизнесе. И все-таки это далеко не то, что было раньше.
— Возвращаться к старому? — задумчиво проговорил он. — Не знаю.
— Подумай об этом. — В голосе Бип послышались просительные нотки. — Не говори «да» или «нет».
— Хорошо, — согласился Дейв. — Я подумаю.
Но он уже знал ответ.
Он проводил ее до машины. На пассажирском сиденье лежала газета. Бип взяла ее и дала ему.
— Ты это видел? — спросила она. — Здесь фото твоей сестры.
* * *
На снимке была изображена Иви Уильямс в камуфляжной полевой форме.
Камерона Дьюара прежде всего поразило, насколько соблазнительно выглядела Иви. Мешковатая одежда лишь напомнила ему, что под ней идеальное тело, которое все видели в фильме «Натурщица». Тяжелые ботинки и солдатская фуражка делали ее еще более миловидной.
Она сидела на танке. Камерон не особенно разбирался в вооружениях, в подписи к фото говорилось, что это советский танк Т-54 со 100-миллиметровой пушкой.
Иви была заснята в окружении солдат северовьетнамской армии. Казалось, она говорит им что-то забавное, и ее лицо светилось живостью и весельем. Солдаты улыбались и смеялись, как улыбаются и смеются все люди рядом с голливудской знаменитостью.
Как говорилось в статье, она находилась там с миссией мира. Она узнала, что вьетнамский народ не хочет воевать с Соединенными Штатами. «Ничего удивительного», — саркастически заметил Камерон. Они все хотят, чтобы их оставили в покое, утверждала Иви.
Фотография была рекламным триумфом для антивоенного движения. Половина девушек в Америке хотели быть Иви Уильямс, половина парней хотели жениться на ней, и все они восхищались ее смелостью, потому что она отправилась в Северный Вьетнам. Еще хуже то, что коммунисты не причиняли ей никакого вреда. Они разговаривали с ней и говорили, что хотят дружить с американским народом.
Как мог злой президент сбрасывать бомбы на этих хороших людей?
Камерона тошнило от этого.
Но Белый дом не сдавался без боя.
Камерон сидел на телефоне, обзванивая сочувствующих журналистов. Их было немного: либеральная пресса ненавидела Никсона, а часть консервативных средств массовой информации считала его слишком умеренным. Но, как считал Камерон, имеется достаточно сторонников, чтобы развернуть ответную кампанию, если только они согласятся.
Камерон имел перед собой список вопросов, из которого он выбирал тот или иной в зависимости от того, с кем говорил.
— Как вы думаете, сколько американских парней было убито этим танком? — спросил он писателя в ток-шоу.
— Я не знаю. Может быть, вы мне скажете, — ответил писатель.
Правильный ответ, вероятно, был «нисколько», потому что северовьетнамские танки не участвовали в боях с американской армией, а действовали против южновьетнамской. Но это не имело никакого значения.
— Это вопрос, который нужно задать либералам на вашем шоу, — пояснил Камерон.
— Вы правы, это хороший вопрос.
Разговаривая с обозревателем правого таблоида, он спросил:
— Вы знали, что Иви Уильямс — англичанка?
— Ее мать родом из Америки, — заметил журналист.
— Ее мать ненавидит Америку настолько, что уехала в 1936 году и больше никогда здесь не жила.
— Хороший аргумент.
Разговаривая с либеральным журналистом, который часто нападал на Никсона, Камерон сказал:
— Даже вы, наверное, согласитесь, что она по наивности позволила северным вьетнамцам привлечь себя к антиамериканской пропаганде. Или вы серьезно верите в ее миссию мира?
Результаты оказались впечатляющими. На следующий день началась широкая пропагандистская кампания против Иви Уильямс, имеющая целью свести на нет ее триумф. Она стала врагом общества номер один, заменив собой Элдриджа Кливера, жестокого насильника и лидера «Черных пантер». Порочащие ее письма посыпались в Белый дом, и не все из них были инициированы местными отделениями республиканской партии по всей стране. Она стала ненавистной фигурой для тех, кто голосовал за Никсона, кто придерживался простых убеждений, согласно которым либо ты за Америку, либо против нее.
Камерон потирал руки от удовольствия. Каждый раз, когда он видел очередной выпад против нее в таблоиде, он вспоминал, как она высмеяла его любовь.
Но он еще не расквитался с ней.
Когда кампания против нее была в полном разгаре, он позвонил Мелтону Фолкнеру, бизнесмену-стороннику Никсона, который входил в правление одной из телевизионных сетей. Он набрал номер через коммутатор, чтобы секретарь Фолкнера доложил ему: «На проводе Белый дом».
Когда его соединили, он назвал себя и сказал:
— Президент просил меня позвонить вам, сэр, по поводу специальной программы, которую планирует сеть о Джейн Аддамс.
Это была прогрессивная общественная деятельница, которая принимала активное участие в движении за предоставление избирательных прав женщинам, и ей была присуждена Нобелевская премия мира. Умерла она в 1935 году.
— Хорошо, — сказал Фолкнер. — Президент — один из ее почитателей?
Черта с два, подумал Камерон. Джейн Аддамс относилась к числу взбалмошных либералов, которых он не мог терпеть.
— Да, — сказал Камерон. — Но «Голливуд репортер» пишет, что вы собираетесь взять Иви Уильямс на роль Джейн.
— Да, собираюсь.
— Вы, вероятно, читали, что Иви Уильямс позволила вовлечь себя в пропаганду, которую ведут против Америки ее враги?
— Конечно, читал.
— Считаете ли вы, что эта английская актриса с антиамериканскими и социалистическими взглядами подходит на роль американской героини?
— Как член правления, я не имею голоса при выборе актерского состава…
— Президент, слава богу, не уполномочен принимать какие-либо меры в этом отношении, но он полагает, что вас могло бы интересовать его мнение.
— Безусловно.
— Я был рад побеседовать с вами, мистер Фолкнер.
Камерон повесил трубку.
Он слышал, что месть сладка, но не представлял, насколько сладка.
* * *
Дейв и Валли сидели в студии звукозаписи на высоких табуретах с гитарами в руках. У них была песня, называлась она «Теперь опять вместе». Она состояла из двух частей, разных частей в разных ключах, и им нужен был переходной аккорд. Они пели снова и снова, пробуя разные варианты.
Дейв был счастлив. Они все-таки сошлись. Валли был оригинал, он сочинял мелодии и придумывал гармоничные прогрессии, которые никто не использовал. Они подхватывали на лету идеи, и результат был лучше, чем если бы кто-то из них делал что-либо один. Они собирались устроить триумфальное возвращение на сцену.