Церемония присуждения почетных степеней проводилась на Старом дворе Гарвардского университета, травяной площадке, окруженной красивыми университетскими корпусами из красного кирпича. Члены попечительского совета были в цилиндрах и фраках. Почетные степени присуждались британскому министру иностранных дел, «веселому» аристократу лорду Дугласу-Хьюму и одному из членов администрации президента Кеннеди со странным именем Макджордж Банди. Несмотря на плохое настроение, Джордж испытывал легкую грусть, что покидал Гарвард. Он провел здесь семь лет, сначала как студент колледжа, а потом — университета, познакомился с некоторыми выдающимися людьми и обзавелся хорошими друзьями, успешно сдавал все экзамены. Он ухаживал за многими женщинами и спал с тремя. Один раз он напился и с тех пор ненавидел состояние, когда человек не может управлять собой.
Сегодня он был слишком сердит, чтобы предаваться воспоминаниям. После бесчинства толпы в Аннистоне он ожидал жесткой реакции со стороны администрации Кеннеди. Джон Кеннеди представил себя американскому народу как либерал, и темнокожая часть электората отдала ему свои голоса. Бобби Кеннеди был министром юстиции, генеральным прокурором, высшим государственным чиновником, отвечающим за соблюдение законов, Джордж ожидал, что Бобби скажет громко и ясно, что Конституция Соединенных Штатов должна соблюдаться в Алабаме как и повсюду в стране.
Он этого не сделал.
Никого не арестовали за нападение на борцов за гражданские права, совершавших поездку на автобусах. Ни местная полиция, ни ФБР не расследовали многие жесткие преступления, которые были совершены. В Америке в 1961 году на глазах полиции белые расисты могли нападать на тех, кто протестовал против нарушения гражданских прав, ломать им кости, пытаться сжечь их на костре — и все это безнаказанно.
Последний раз Джордж видел Марию Саммерс у частно практикующего врача. Раненых участников рейса за гражданские свободы не приняли в ближайшей больнице, но они все же нашли людей, выразив гиз готовность лечить их. Медсестра занималась его сломанной рукой, когда пришла Мария, чтобы сказать, что она улетает в Чикаго. Если бы он мог, он бы встал и обнял ее. Это она поцеловала его в щеку и исчезла.
Увидит ли он ее когда-нибудь, думал он. Он мог бы по-настоящему полюбить ее. А возможно, уже полюбил. За десять дней беспрестанных разговоров с ней он ни разу не почувствовал, что ему скучно. Она не уступала ему в остроумии, а может быть, и превосходила его. И хотя она производила впечатление невинной молодой женщины, ее бархатистые карие глаза заставляли его представлять ее при свете горящих свечей.
Церемония присуждения почетных ученых степеней подошла к концу в половине четвертого. Студенты, родители и бывшие питомцы университета начали расходиться под сенью высоких вязов, направляясь на официальные обеды, в ходе которых выпускникам будут вручаться дипломы. Джордж пысса отвал Салих родителей, но сначала не увидел их.
Зато он увидел Джозефа Хьюго.
Он стоял один рядом с бронзовой статуей Джона Гарварда и закуривал длинную сигарету. В черной церемониальной мантии его белая кожа казалась еще более бледной. Джордж сжал кулаки. Ему хотелось вытрясти душу из этой крысы, но его левая рука не годилась для драки, и что бы там ни было, если он и Хьюго устроят кулачный бой на Старом дворе в такой день выйдет грандиозный скандал. Их даже могут лишить диплома. У него и без этого хватает неприятностей. Лучше не обращать на Хьюго внимания и пройти мимо.
Но он не сдержался и сказал:
— Ты дерьмо, Хьюго.
Тот явно испугался, несмотря на сломанную руку Джорджа. Они были одинакового роста и, вероятно, не уступали друг другу в силе, но на стороне Джорджа была ярость, и Джозеф знал это. Он отвернулся в сторону и попытался обойти Джорджа, пробормотав:
— Я не хочу разговаривать с тобой.
— Неудивительно. — Джордж встал у него на пути. — Ты смотрел, когда взбесившаяся толпа напала на меня. Эти подонки сломали мне руку.
Хьюго сделал шаг назад.
— Тебе нечего было ехать в Алабаму.
— А тебе — строить из себя борца за гражданские права и все это время шпионить за нами. Кто платил тебе? Ку-клукс-клан?
Хьюго вскинул голову, выставив вперед подбородок, и Джорджу захотелось ударить его в челюсть.
— Я согласился добровольно сообщать информацию ФБР, — сказал Хьюго.
— Значит ты делал это задаром! Не знаю, это лучше или хуже.
— Но я больше не буду волонтером. Со следующей недели я начинаю работать у них, — сказал он со смешанным и одновременно вызывающим видом, как человек, признающий, что принадлежит к религиозной секте.
— Ты такой хороший стукач, — что они предложили тебе работу.
— Я всегда хотел работать в правоохранительных органах.
— Это не имеет ничего общего с тем, что ты делал в Аннистоне. Там ты оказался на стороне преступников.
— А вы — коммунисты. Я слышал, вы говорили о Карле Марксе.
— И о Гегеле, и Вольтере, и Ганди, и Иисусе Христе. Не валяй дурака, Хьюго.
— Я не люблю, когда нарушают порядок.
В том-то и дело, с горечью подумал Джордж. Люди не любят, когда нарушают порядок. Пресса винила борцов за гражданские права в том, что они возбуждают беспорядки, а не сторонников сегрегации с их бейсбольными битами и бомбами. Его бесило то, что в Америке никто не задумывается о том, что справедливо, а что нет.
Вдруг он заметил, что на другой стороне газона ему машет рукой Верина Маркванд, и сразу потерял интерес к Джозефу Хьюго.
Верина заканчивала английский факультет. Но в Гарварде училось так мало цветных, что они все знали друг друга. А она была такой красивой, что он заметил бы ее среди тысячи цветных девушек в Гарварде. У нее были зеленые глаза и кожа цвета кофе с молоком. Из-под ее мантии виднелись длинные гладкие ноги и зеленое платье с короткой юбкой. На голове очень мило сидела сдвинутая набекрень академическая шапочка с квадратным верхом.
В университете говорили, что они очень подходят друг другу, однако они никогда не встречались наедине. Случалось, что когда у него никого не было, за ней кто-нибудь ухаживал, и наоборот. Так что сейчас было слишком поздно.
Верина входила в число активных борцов за гражданские права и после окончания университета собиралась работать с Мартином Лютером Кингом в Атланте.
Джордж подошел к ней, и она с восторгом сказала ему:
— Поздравляю с боевым крещением. Как говорится, лиха беда начало.
Она попала в точку. После разгула расистов в Аннистоне Джордж улетел из Алабамы на самолете с гипсом на руке, но другие борцы за гражданские права приняли вызов. Десять студентов из Нэшвила отправились на автобусе в Бирмингем, где их арестовали. Им на смену пришла другая группа активистов, которые также столкнулись с произволом расистов. Выступления за гражданские права вылились в массовое движение.
— Но я потерял работу, — сказал Джордж.
— Приезжай в Атланту и работай у Кинга, — предложила Верина.
Джордж растерялся от неожиданности.
— Он что — просил об этом?
— Нет, но ему нужен юрист, а из тех, кто предлагал свои услуги, нет равного тебе по способностям.
Это уже представляло интерес. Он почти влюбился в Марию Саммерс, хотя ему лучше бы забыть ее — едва ли он когда-нибудь снова увидится с ней. Станет ли Верина встречаться с ним, если они оба будут работать у Кинга, подумал он.
— Неплохая мысль, — сказал он. Тем не менее он хотел обдумать ее предложение.
Он сменил тему разговора:
— Твои родители сегодня здесь?
— Конечно. Пойдем, я познакомлю тебя с ними.
Родители Верины относились к числу знаменитостей, которые поддерживали Кеннеди. Джордж надеялся, что они выступят с критикой президента за его слабую реакцию на бесчинства сторонников сегрегации. Может быть, Джорджу и Верине удастся уговорить их сделать публичное заявление. И от этого стала бы меньше болеть его рука.
Он пошел через газон рядом с Вериной.
— Мам, пап, это мой друг Джордж Джейкс, — представила она.
Ее отцом был высокий, хорошо одетый темнокожий мужчина, а матерью — белая женщина — блондинка с замысловатой прической. Джордж много раз видел фотографии этой межрасовой пары: Перси Маркванда, «негритянского Бинга Кросби», киноактера и певца, и Бейб Ли, театральной актрисы, игравшей роли женщин с сильным характером.
Перси заговорил мягким баритоном, знакомым по дюжине шлягеров:
— Мистер Джейкс, там, в Алабаме, вы не пожалели своей руки ради всех нас. Почту за честь пожать вам руку.
— Благодарю вас, сэр, но, пожалуйста, называйте меня Джордж.
Бейб Ли взяла его руку и посмотрела ему в глаза так, словно хотела выйти за него замуж.
— Мы так благодарны вам, Джордж, и гордимся вами. — Она говорила в такой обольстительной манере, что Джордж смущенно посмотрел на ее мужа, подумав, не рассердится ли он, но ни Перси, ни Верина никак не прореагировали, и Джордж позволил себе предположить, не проделывает ли она такую штуку с каждым мужчиной, с которым встречается.
Как только Джордж высвободил руку из цепкой хватки Бейб, он обратился к Перси.
— Насколько мне известно, в ходе президентских выборов в прошлом году вы высказывались в поддержку Кеннеди, — напомнил он. — Вас сейчас не возмущает его позиция по гражданским правам?
— Мы все разочарованы, — ответил Перси.
В разговор вступила Верина:
— Еще бы! Бобби Кеннеди просил временно не устраивать поездки на автобусах за гражданские права. Можете себе представить? Естественно, Конгресс расового равенства не согласился. В Америке правит закон, а не толпа.
Об этом должен был бы заявить министр юстиции, — сказал Джордж.
Перси кивнул, оставаясь невозмутимым, несмотря на то, что два человека развернули против него атаку.
— Я слышал, что администрация заключила сделку с южными штатами, — заметил он. Джордж навострил слух: этого в газетах не было. — Губернаторы штатов согласились сдерживать толпу, чего хотят братья Кеннеди.