— Как я понимаю, отец — твой тайный любовник.
Она кивнула.
— Спасибо за чай. Вероятно, третья мировая война еще не началась, иначе тебя здесь не было бы.
— Советы повернули свои суда назад, и угроза столкновения на море миновала. Но у кубинцев все еще есть ядерное оружие, нацеленное на нас.
Мария была слишком подавлена, чтобы придавать этому значение.
— Он не собирается на тебе жениться, — решился сделать предположение Джордж.
— Нет.
— Потому что он женат?
Она не ответила.
— Он нашел доктора и заплатил.
Она кивнула.
Джордж подумал, что так вести себя непорядочно, но промолчал, иначе она выставила бы его за оскорбление человека, которого она любила. Пытаясь сдержать гнев, Джордж спросил:
— Где он сейчас?
— Он должен позвонить. — Она посмотрела на часы. — Вероятно, скоро.
Джордж решил больше не задавать вопросов. Было бы жестоко выспрашивать ее. И какой толк говорить ей, какую она сделала глупость. Что ей сейчас нужно? Он решил спросить:
— Тебе что-нибудь нужно? Что я могу сделать для тебя?
Она заплакала. Между всхлипами она произнесла:
— Я почти не знаю тебя. Как такое могло случиться, что ты мой единственный настоящий друг во всем городе?
Он знал ответ на этот вопрос. Она хранила тайну и ни с кем ею не делилась. Из-за этого людям было трудно с ней общаться.
— Ты так добр, у меня просто нет слов.
Ее слова признательности озадачили Джорджа.
— Тебе больно? — просил он.
— Да, очень больно.
— Позвать доктора?
— Нет, не нужно. Мне сказали, что так должно быть.
— У тебя есть аспирин?
— Нет.
— Я могу пойти купить.
— Правда? Мне неудобно, чтобы мужчина был у меня на побегушках.
— Ничего. Случай особый.
— На углу квартала есть аптека.
Джордж поставил чашку и надел пальто.
— Могу ли я попросить тебя еще кое о чем? — спросила она.
— Конечно.
— Мне нужны гигиенические прокладки… Можешь ли ты купить коробку?
Он задумался. Мужчина покупает гигиенические прокладки?
— Нет, это уже слишком, — спохватилась она. — Забудь об этом.
— Брось ты! Что, меня за это арестуют?
— Они называются «Котекс».
Джордж кивнул.
— Я скоро вернусь.
Бравада длилась недолго. Когда он дошел до аптеки, он вдруг оробел. Он попытался набраться мужества. Ну и что, что неудобно. Мужчины в его возрасте рискуют жизнью в джунглях Вьетнама. И что тут особенного?
В аптеке было три прохода между стеллажами для самообслуживания и прилавок. Аспирин на стеллажах не лежал, а продавался на прилавке. Как и женские гигиенические принадлежности, к огорчению Джорджа.
Он взял коробку с шестью бутылками кока-колы. У нее кровотечение, значит, ей нужно пить больше жидкости. Но сколько ни тяни, а от позора никуда не деться.
Он подошел к прилавку.
Фармацевтом была белая женщина средних лет. Как мне повезло, подумал он.
Он поставил коробку с кока-колой и попросил:
— Дайте мне, пожалуйста, аспирин.
— Какой расфасовки? У нас есть маленькие, средние и большие баночки.
Этот вопрос поверг Джорджа в шок. Что, если она спросит, какого размера прокладки ему нужны?
— Э, большую, наверное, — протянул он.
Фармацевт поставила на прилавок большую пластиковую баночку с аспирином.
— Что-нибудь еще?
В этот момент подошла и встала позади него молодая покупательница с корзиной, полной косметики. Она определенно будет все слышать.
— Что-нибудь еще? — переспросила аптекарша.
Ну, давай, Джордж, будь мужчиной, мысленно сказал он себе.
— Мне нужно коробку гигиенических прокладок, — произнес он. — «Котекс».
Молодая женщина позади него подавила смешок.
Фармацевт посмотрела на него поверх очков.
— Молодой человек, вы делаете это на спор?
— Нет, мэм, — возмутился он. — Это для очень больной женщины, которая не может прийти к вам.
Она окинула его взглядом с головы до ног, так как он был в темно-сером костюме, белой сорочке, неброском галстуке и со сложенным платком в нагрудном кармане пиджака. Он был рад, что не выглядит как студент, участвующий в каком-то розыгрыше.
— Хорошо, я вам верю, — сказала она и достала из-под прилавка коробку.
Джордж в ужасе уставился на нее. Слово «Котекс» крупным типографским шрифтом было напечатано со всех сторон коробки. Он что, так и потащит ее по улице?
Аптекарша прочитала его мысли.
— Может быть, вы хотите, чтобы я завернула это для вас?
— Да, пожалуйста.
Быстрыми отработанными движениями она завернула коробку в коричневую бумагу и положила ее в пакет с аспирином.
Джордж заплатил.
Фармацевт пристально посмотрела на него и смягчилась.
— Извините, я засомневалась, — сказала она. — Вероятно, вы хороший друг какой-то девушки.
— Спасибо, — буркнул он и заспешил из аптеки.
Несмотря на октябрьский холод, он весь вспотел.
Он вернулся в квартиру Марии. Она выпила три таблетки аспирина, а потом пошла по коридору в ванную с завернутой коробкой.
Джордж поставил кока-колу в холодильник и огляделся по сторонам. Он увидел полку, заставленную книгами по юриспруденции, над небольшим письменным столом с фотографиями в рамках. На одной фотографии были засняты, как он подумал, ее родители и пожилой священник, должно быть, ее дедушка, на другой — она в выпускной мантии. Еще там стояла фотография президента Кеннеди. В комнате у нее были телевизор, радиоприемник и проигрыватель. Он проглядел пластинки. Ей нравилась современная поп-музыка: группа «Кристалз», Маленькая Ева, «Букер Ти энд Эм-Джиз». На прикроватном столике лежал бестселлер «Корабль дураков».
В этот момент зазвонил телефон.
Джордж взял трубку и сказал:
— Квартира Марии.
Мужской голос попросил:
— Позовите, пожалуйста, Марию.
Голос казался знакомым, но Джордж не мог вспомнить, чей именно.
— Она вышла, — ответил он. — А кто ее… Минуточку, она только что вошла.
Она выхватила у него трубку.
— Алло. Привет… Это мой друг, он принес аспирин… Терпимо… Я буду через…
Джордж негромко проговорил:
— Я выйду, не буду тебе мешать.
Джордж очень неодобрительно относился к любовнику Марии. Даже если он женат, он обязан быть здесь. Она забеременела от него, так что он должен был бы позаботиться о ней после аборта.
Этот голос… Он слышал его раньше. Мог ли он встречаться с любовником Марии? Вполне возможно, что он ее коллега, как предполагала мать Джорджа. Но это явно не голос Пьера Сэлинджера.
Мимо прошла девушка, которая впустила его, сейчас она направлялась к выходу. Она улыбнулась, словно увидела выставленного за дверь шалуна.
— Вы плохо вели себя в классе? — спросила она.
— Нет, я не удостоился такой радости, — ответил он.
Она засмеялась и прошла дальше.
Мария открыла дверь, и он вернулся в комнату.
— Мне непременно нужно быть на работе, — сказал он.
— Я знаю. Ты пришел навестить меня в разгар кубинского кризиса. Я никогда не забуду этого. — После разговора с любовником у нее явно поднялось настроение.
Вдруг его осенило.
— Этот голос в трубке!
— Ты узнал его?
Джордж был потрясен.
— У тебя роман с Дейвом Пауэрсом?
К удивлению Джорджа, Мария громко рассмеялась:
— Перестань!
Он сразу понял, что такое просто немыслимо. Дейв личный помощник президента, этот невзрачный мужчина около пятидесяти лет, продолжавший носить шляпы, едва ли мог покорить сердце красивой и веселой молодой женщины.
И в следующую секунду Джордж понял, с кем у Марии роман.
— Господи! — воскликнул он, широко раскрыв глаза. Он сам поразился тому, что пришло в его голову.
Мария молчала.
— Ты спишь с президентом Кеннеди, — изумленно проговорил Джордж.
— Пожалуйста, никому не рассказывай, — взмолилась она. — Иначе он оставит меня. Обещай, пожалуйста.
— Обещаю, — сказал Джордж.
***
Впервые с своей взрослой жизни Димка совершил поистине постыдный и дурной поступок.
С Ниной он не состоял в браке, хотя она ожидала, что он ей верен, как и он сам полагал, что она верна ему. Поэтому вопрос не стоял о том, что он обманул ее доверие, проведя ночь с Натальей.
Он думал, что это, может быть, его последняя ночь в жизни, но, поскольку она таковой не оказалась, оправдание казалось малоубедительным.
Он не вступал в половое сношение с Натальей, но и этот факт не служил оправданием. Во всяком случае то, что они делали, было интимнее и нежнее, чем обычный секс. Димка чувствовал себя чертовски виноватым. Никогда раньше он не поступал так подло, нечестно и вероломно.
Его друг Валентин, наверное, продолжал бы крутить как ни в чем не бывало с обеими женщинами, пока его не вывели бы на чистую воду. Димке такое даже не приходило в голову. Он и так чувствовал себя отвратительно после одной ночи обмана: и речи не могло быть о том, чтобы заниматься этим регулярно. Он скорее утопился бы в Москве-реке.
Он должен либо рассказать Нине, либо порвать с ней, или и то и другое. Он не мог жить с таким чудовищным обманом. Но он поймал себя на том, что боится. Это было смешно. Он, Дмитрий Ильич Дворкин, сподвижник Хрущева, кем-то ненавидимый, нагоняющий страх на многих, — как он мог бояться какой-то девушки?
А что с Натальей?
Он задал бы ей сотню вопросов. Ему хотелось знать, какие чувства она испытывает к мужу. Димка ничего не знал о нем, кроме того, что его зовут Ник. Разводится ли она с ним? Если да, то имеет ли разрыв их брака какое-нибудь отношение к Димке? И самое важное, отводит ли Наталья какую-нибудь роль Димке в своем будущем?
Он встречался с ней то там, то здесь в Кремле, но случай побыть наедине друг с другом не представлялся. Президиум собирался три раза во вторник — утром, днем и вечером, и помощникам приходилось еще больше крутиться в обеденный перерыв. Каждый раз, когда Димка смотрел на Наталью, она казалась еще красивее. Он все еще ходил в костюме, в котором спал, как и все другие мужчины, а Наталья переоделась в темно-синее платье и гармонирующий с ним пиджак, что придавало ей одновременно авторитетный и привлекательный вид. На совещаниях Димка никак не мог сосредоточиться, хотя перед ними стояла задача предотвратить третью мировую войну. Он бросал на нее взгляд, вспоминал, что они делали, и отводил глаза в смущении. А через минуту снова смотрел на нее.