— Ты поднял шум сегодня, — сказала Иви. Она не обвиняла его: она всегда становилась на его сторону в спорах с родителями, и он отвечал ей тем же.
— С чего ты взяла?
— Отец очень огорчен.
— Огорчен? — Дейв не знал, как понимать это. Отец мог быть сердитым, разочарованным, строгим, властным, деспотичным, и он знал, как реагировать. Но огорченным?
— Почему?
— Как я поняла, вы с ним повздорили.
— Он отказался давать мне карманные деньги, потому что я завалил все экзамены.
— И что ты сделал?
— Ничего. Я вышел. Возможно, хлопнув дверью.
— Где ты был весь день?
— Работал в рыночной палатке Ленни Эйвери и заработал фунт.
— Молодец. Куда ты намыливаешься сейчас со своей гитарой?
— У Ленни есть рок-группа. Он хочет, чтобы я играл на ритм-гитаре. — Это было преувеличением. Дейв еще не устроился на работу.
— Желаю успеха!
— Надеюсь, ты не скажешь матери и отцу, где я был.
— Только если ты меня попросишь.
— Мне все равно. — Дейв направился к двери, а потом остановился. — Он огорчен?
— Да.
Дейв пожал плечами и ушел из дома, никем не замеченный.
Он с предвкушением ожидал прослушивания. Он часто пел с сестрой и играл на гитаре, но в группе с барабанщиком — никогда. Он надеялся, что не подкачает, — с ритм-гитарой не должно быть сложностей.
Сидя в вагоне метро, он мыслями возвращался к разговору с отцом. Он очень удивился, узнав от сестры, что мог огорчить папу. Говорят, отцов трудно чем-нибудь пронять, но, как он теперь понял, это неверное представление. Ему надо бы изменить эту точку зрения. Он больше не может только возмущаться и обижаться. Ведь страдал не только он. Отец обидел его, но и он обидел отца, они оба виноваты. Конечно, негодовать приятнее, чем чувствовать себя виноватым.
Он разыскал Олдгейтский рабочий клуб и вошел туда с гитарой и усилителем. Интерьер отличался простотой, неоновые лампы отбрасывали резкий свет на пластиковые столы и трубчатые стулья, поставленные рядами, что вызывало ассоциации с фабричной столовой, а не с залом для рок-н-ролла. «Гвардейцы» на сцене настраивали инструменты. Ленни сидел за пианино, Лу — за барабанами, Баз — с бас-гитарой, а Джеффри — с ведущей гитарой. Перед Джеффри был микрофон, так что он, вероятно, тоже пел. Все трое были старше Дейва — лет по двадцать с лишним, и его испугало, что они гораздо лучшие музыканты, чем он. Вдруг ему показалось, что не так-то просто держать ритм.
Он настроил свою гитару под пианино и подключил ее к усилителю.
— Ты знаешь «Смертную тоску»? — спросил Ленни.
Дейв знал и с облегчением вздохнул. Это была несложная песенка в до-мажоре с ведущей партией фортепьяно, и аккомпанировать на гитаре было легко. Он играл непринужденно и испытывал особое удовольствие в игре с другими, несравнимое с тем, что чувствовал, когда играл один.
Ленни поет хорошо, отметил про себя Дейв. Баз и Лу задавали ритм. Джефф немного импровизировал на ведущей гитаре. Группа была вполне артистичной, разве что ей не хватало оригинальности. После исполнения композиции Ленни сказал:
— В целом получается неплохо, но не мог бы ты играть более ритмично?
Дейв удивился, что его раскритиковали. Он думал, что играл хорошо.
— Ладно, — сказал он.
Следующей была известная композиция Джерри Ли Льюиса «Трясись, греми, крутись», тоже с ведущей партией фортепьяно. Джеффри пел дуэтом с Ленни. Дейв аккомпанировал в рубленом ритме. Ленни это понравилось больше.
Ленни объявил «Джонни Би Гуд», и Дейв по собственной инициативе с энтузиазмом начал играть вступление Чака Берри. Дойдя до пятого такта, он подумал, что сейчас вступит вся группа, как на пластинке, но «Гвардейцы» не заиграли. Дейв остановился, и Ленни сказал:
— Обычно я играю вступление на пианино.
— Извини, — отозвался Дейв, и Ленни начал снова.
Дейв пришел в отчаяние. Его исполнение никуда не годится. Следующая композиция была «Проснись, крошка Сузи». К удивлению Дейва, Джеффри пел не так, как это звучало у «Братьев Эверли». В первом куплете Дейв придвинулся к микрофону Джеффри и начал петь с Ленни. В ту же минуту две молоденькие официантки, которые расставляли на столах попельницы, прервали свою работу и стали слушать. После окончания исполнения они захлопали. Дейв улыбнулся от удовольствия, раньше ему аплодировали только члены семьи.
Одна из девушек спросила у Дейва:
— Как называется ваша группа?
Дейв показал на Ленни.
— Это его группа, и она называется «Гвардейцы».
— А, — с некоторым разочарованием произнесла девушка.
Под конец Ленни решил спеть «Позаботьтесь о моей крошке», и снова Дейв подпевал ему. Официантки танцевали в проходе между столами.
Потом Ленни встал из-за пианино.
— Ну что ж, гитарист ты не очень, — сказал он Дейву. — Но поешь ты хорошо и тем девушкам явно понравился.
— Так я принят или нет?
— Сегодня ты сможешь выступить?
— Сегодня? — Дейв обрадовался, но не ожидал, что нужно будет начинать немедленно. Он рассчитывал еще увидеться с Линдой Робертсон.
— У тебя есть что-то лучшее на примете? — Ленни немного обиделся, что он сразу не дал согласие.
— Как тебе сказать? Я собирался встретиться с девушкой. Ладно, ей придется подождать. Когда мы закончим?
— Это рабочий клуб. Они долго не задерживаются. В половине одиннадцатого мы уйдем со сцены.
Дейв сосчитал, что к одиннадцати он будет в «Джамп-клубе».
— Годится.
— Ну и хорошо, — сказал Ленни. — Добро пожаловать в группу.
***
Джаспер Мюррей все еще не мог позволить себе поехать в Америку. В колледже Святого Юлиана в Лондоне была группа, называвшаяся «Северо-Американский клуб», которая фрахтовала рейсы и продавала дешевые билеты. Как-то раз ближе к вечеру он зашел в их небольшой офис в студенческом совете и поинтересовался ценами. Он узнал, что может полететь в Нью-Йорк за 90 фунтов. Это было слишком дорого, и он ушел расстроенный.
В баре офиса он заприметил Сэма Кейкбреда. В течение нескольких дней он искал случая поговорить с Сэмом вне стен редакции «Сент-Джулиане ньюс». Сэм был редактором этой студенческой газеты, а Джаспер — редактором отдела новостей.
За столиком с Сэмом сидела его младшая сестра Валери, студентка того же колледжа, в твидовой кепке и коротком платье. Для газеты она писала статьи о моде. Она была привлекательная: при других обстоятельствах Джаспер пофлиртовал бы с ней, но сегодня он думал о другом. Он бы предпочел поговорить с Сэмом с глазу на глаз, но присутствие Валери не помеха.
Он пошел с чашкой кофе к столику Сэма.
— Мне нужен твой совет, — сказал он. Он хотел получить информацию, а не совет, но иногда люди неохотно делятся информацией, в то время как им льстит, когда у них спрашивают совета.
На Сэме был пиджак в елочку и галстук. Он курил трубку — очевидно, хотел выглядеть старше своих лет.
— Присаживайся, — сказал он, сложив газету, которую читал.
Сэм сел. Его отношения с Сэмом носили натянутый характер.
Они соперничали за место редактора, и Сэм вышел победителем. Джаспер затаил обиду, а Сэм сделал его редактором отдела новостей. Они стали коллегами, но не друзьями.
— Я хочу быть редактором в следующем году, — сказал Джаспер. Он надеялся, что Сэм поможет ему, либо потому, что он подходил для этой работы — действительно подходил, либо из чувства вины.
— Это решать лорду Джейну, — уклончиво ответил Сэм. Джейн был ректором колледжа.
— Лорд Джейн спросит твое мнение.
— Есть еще комиссия по назначению на должность.
— Но ты и ректор входите в эту комиссию и с вашим мнением считаются.
Сэм против этого возражать не стал.
— Значит, ты хочешь, чтобы я дал тебе совет.
— Кто еще предложил свою кандидатуру?
— Само собой разумеется, Тоуби.
— Вот как?
Тоуби Дженкинс был редактором отдела тематических статей, который подготовил серию скучных публикаций о работе университетских чиновников, таких как секретарь и казначей.
— Он подаст заявление.
Сэму досталось это место отчасти потому, что в кругу его родственников были видные журналисты. Такого рода связи произвели впечатление на лорда Джейна. Это раздражало Джаспера, но он умолчал об этом.
— Читать его скука смертная, — сказал Джаспер.
— Как репортер он предельно точен, хотя ему недостает воображения.
Джаспер воспринял это замечание как шпильку в свой адрес. Он был полной противоположностью Тоуби. Сенсацию он ценил превыше точности. В его репортажах потасовка всегда становилась дракой, намерение — тайным замыслом, а оговорка превращалась не иначе как в наглую ложь. Он знал, что люди читают газеты, чтобы испытать волнение, а не получить информацию.
— И еще он написал заметку о крысах в столовой, — добавил Кейкбред.
— Действительно. — Джаспер забыл об этом. Заметка наделала много шума. Ему просто повезло: отец Тоуби работал в местном совете и знал, какие усилия прилагает отдел по борьбе с грызунами, чтобы избавиться от них в подвалах колледжа, построенного в восемнадцатом столетии. Тем не менее эта публикация обеспечила Тоуби место редактора отдела тематических статей, но потом он не написал ничего, что хоть наполовину могло сравниться с ней.
— Значит, мне нужна сногсшибательная новость, — задумчиво сказал Джаспер.
— Возможно.
— Что-то вроде того, что ректор растрачивает средства колледжа на покрытие своих карточных долгов.
— Я сомневаюсь, что лорд Джейн играет в азартные игры. — У Сэма напрочь отсутствовало чувство юмора.
Джаспер подумал о Ллойде Уильямсе. Мог ли он дать какую-нибудь подсказку? К сожалению, он чертовски осторожен.
Потом он подумал об Иви. Она подала заявление на поступление в театральное училище им. Ирвинга, которое было одним из факультетов колледжа Святого Юлиана, и таким образом представляла интерес для студенческой газеты. Она получила первую роль в фильме «И это все о Миранде». И встречалась с Хэнком Ремингтоном, певцом из группы «Кордс». Может быть…